Терри Брукс - Крюк

— Неужели тебе никогда не хотелось стать пиратом, сердце мое?

Глаза Джека были широко раскрыты, но не только от удивления. В них были еще и жажда быть понятым и принятым, а также страстное желание принадлежать кому-то.

— Нет, — прошептал он, — только бейсболистом.

— Ах, бейсбол! — выдохнул Хук.

Драматическим жестом он откинул крышку сундука. Внутри его лежали бейсбольные карточки, тысячи бейсбольных карточек.

У Джека перехватило дыхание.

— Я никогда не видел так много карточек! — тихо произнес он.

Хук склонился к нему.

— Возьми несколько штук, почему ты не берешь. — Он подождал, пока Джек набрал их в обе ладони. — Видишь, Джек, ты можешь быть в моей команде кем хочешь. Все это — твое.

Он обнял его одной рукой и привлек к себе как прирученного.

Думай о приятном

В то утро Питер Бэннинг как бы заново познакомился со своим телом. И было это не очень-то приятно. Во многих местах кожа обвисла, она тряслась и болталась самым неподходящим образом. Многие части тела просто отказывались двигаться. Бесконечное количество раз на протяжении нескольких месяцев он говорил себе, что надо взять себя в руки и начать заниматься физкультурой. И вот наконец наступил момент истины.

Все это натворила Тинк.

— Если ты хочешь заполучить своих детей обратно, — заявила она, поднимая его на рассвете, — ты должен подготовиться к встрече с Хуком. Ты не можешь предстать перед ним в подобном виде. Нам нужен тот, прежний Пэн.

Прежний Пэн. Как будто на свете действительно существовал такой. Как будто ОН был им. Она продолжала настаивать, и маленькая группка Потерянных Мальчиков, которая хотела верить в то, что это на самом деле возможно, поддерживала ее. Все они смотрели на него, как на диковинку в зоопарке.

Поэтому он поднялся и пошел делать зарядку — толстый старый Питер Бэннинг, адвокат и бизнесмен, который был перенесен из того, реального, мира — в этот, выдуманный, и который случайно попал в экспедицию а-ля «когда-ты-хочешь-подняться-к-звездам», в результате которой, как полагали фея и кучка маленьких мальчишек, будет открыто его персональное месторождение юности.

Утро уже было в самом разгаре, а он вот уже в течение трех часов занимался свои телом. Господи, помилуй!

Питер опять трусил по тропинке в Весну, довольный, что миновал Зиму, и направлялся дальше в Лето. Он задыхался, у него горели ноги, болели мышцы, а все его тело пыхтело, сотрясалось, и в общем и целом, отказывалось повиноваться в ответ на те муки, на которые было обречено. Тинк сидела у него на плече, и хотя никуда не собиралась ехать, все же испытывала наслаждение от этой скачки. Рядом с ним, окружив его кольцом, бежали верные ему Потерянные Мальчики. Они подгоняли и подбадривали его, пели и танцевали. Их шаги были раза в три меньше, чем его, поэтому им требовалось делать гораздо больше движений, чтобы покрыть то же расстояние, но зато в них было по меньшей мере вдвое больше энергии.

Ах, если бы стать двенадцатилетним — хотя бы на одно утро!

Он тащился, подобно слону через заросли диких цветов с их сладким, пьянящим на теплом воздухе ароматом. Кругом теперь буйствовала Весна. Она начиналась прямо под Деревом Никогда и тянулась дальше к лагуне. А он бегал и бегал вокруг дерева, из одного времени года в другое. Это были настоящие, не поддельные времена года: Лето, Осень, Зима, Весна. Вначале он не мог поверить в это — все времена года сгруппированы около одного-единственного дерева, размеры которого, разумеется, все равно не имеют никакого значения. Это было неправдоподобно. В это невозможно было поверить. Но как бы то ни было, все обстояло именно так. Ему потребовалось обежать вокруг дерева дюжину раз, чтобы убедиться в том, что это не мираж. Ему пришлось двенадцать раз шлепать по зимнему снегу, трусить по весенними цветам, топать по летним травам и бежать (ну, почти бежать) по осенним краскам. Но в конце концов он понял, что с ним происходило. Поэтому-то после всего, что он видел здесь, это показалось ему не более сумасбродным, чем все остальное. И вряд ли теперь было время для придирок и привередничания.

Пот стекал у него со лба и бежал дальше по лицу. Он облизывал губы. Как только он покинул Весну, пробежал мимо лагуны и вступил в Лето, стало припекать еще больше.

Он бы отдал все за банку холодного пива!

— Ты должен тренироваться! В дождь! Должен бегать! На солнце! И в снег! В десять градусов мороза!

— Подтянись! Похудей! Постройней! И ты победишь!

Это маленькая команда его защитников выкрикивала ему со всех сторон, подталкивая его сзади, таща его за собой вперед и вперед, ведя его из одного времени года в другое.

Остальные Потерянные Мальчики во главе с Руфио собрались вокруг Дерева Никогда и наблюдали за ними. Они катались по земле от смеха и всякий раз, когда Питер пробегал мимо них, бросали в его адрес колкости (которые на самом деле отражали правду).

— Эй, увалень, догони автобус! — кричал Руфио, поддерживаемый со всех сторон взрывом смеха.

— Эй, в такой шкуре поместится еще кто-нибудь из вас! — надрывался другой.

Питер продолжал свое дело, стараясь не замечать их, вполне сознавая тот факт, что он и на самом деле выглядит забавно. Он продолжал бегать, потому что просто не знал, что еще можно делать в подобной ситуации. Если бы была хоть малейшая вероятность того, что Тинк была права и что таким способом можно освободить Джека и Мэгги от капитана Хука!..

Он на мгновение закрыл глаза, представляя все это, и побежал в Осень с ее ковром осыпавшихся листьев, где он все время хоть один раз, но обязательно падал, а потом в Зиму с любопытными пингвинами, потом снова в Весну и так далее.

Когда ему наконец разрешили остановиться, он был где-то между Весной, Летом и смертельной усталостью. Не позволяя ему отдохнуть, Тинк спешно направила его к самодельным спортивным снарядам, сооруженным Потерянными Мальчиками. Старая одежда на Питере была уже изодрана в клочья. На нем висели жалкие остатки рубашки и смокинга. Жилет вообще куда-то исчез. А туфли сильно стоптались и запылились.

Тинк отправила его к перекладине, висевшей на веревках, которую с другой стороны уравновешивала корзина, в которой сидели мальчики. Поначалу там были только самые легкие, Ту Смолл и Лэтчбой, потом стали подсаживаться те, что покрупнее. Когда и этого стало недостаточно, туда начали подсыпать камни. Питер тянул перекладину вниз, но преуспел в этом упражнении не за счет силы мускулов, а за счет собственного веса. После дюжины попыток он оставил это занятие.

Оттуда его перевели к другому тренажеру. Веревка, привязанная к перекладине, фиксировалась на его лодыжках и затем тянулась к прочным плетям ядовитого плюща, спускавшимся прямо к лицу Питера. С помощью этой установки он должен был качать пресс, поднимая и опуская ноги. Но все его попытки хоть немного оторвать ноги от земли были абсолютно безуспешными. Питер хрюкал и натягивал веревку, но мышцы его живота были дряблыми, и он напрасно обливался потом. Если бы Тад Батт не удержал вовремя веревку, плющ свалился бы Питеру прямо на лицо.