Гарри Тёртлдав - Молот и наковальня

Поэтому он сказал:

— Фракс! Ты будешь командовать действиями против флота Генесия. Тиберий! Ты остаешься иподрунгарием, но иподрунгарием всего моего флота, а не только флотилии с Ключа. А чтобы разница была понятнее, я повышаю тебе жалованье на один золотой за два дня. Прямо с этого момента.

— Ты слишком добр ко мне, величайший! — с энтузиазмом воскликнул Тиберий и поклонился, согнувшись едва ли не пополам.

Если он и затаил обиду, посчитав себя обойденным, то скрыл ее очень умело. Но, зная Тиберия уже довольно хорошо, Маниакис сомневался, что тот достаточно искусный актер для того, чтобы так ловко притворяться. А если он опять влез в долг к Курикию, то солидная надбавка к жалованью ему более чем кстати. Вот и еще одна проблема решена, подумал Маниакис.

— Пора выступать, — сказал он. — Только свергнув Генесия, мы сможем быть уверены, что возмутительные убийства вроде нынешнего перестанут происходить во всех уголках империи по мановению руки грязного, злобного и жестокого чудовища. Клянусь Господом нашим, досточтимые господа, мои храбрые капитаны, я всего лишь человек, и ничто человеческое мне не чуждо; совершенны лишь великий Фос и его солнце. Но бояться этого, — Маниакис указал на тело Эринакия, — пока я буду на троне, вам не придется.

Все разразились приветственными криками, гораздо более громкими, чем он ожидал; быть может, они таким образом изгоняли страх, овладевший ими, когда Эринакий был злодейски убит на их глазах. Повинуясь знаку Маниакиса, офицеры и матросы начали подниматься на борт своих кораблей.

Как только Маниакис ступил на палубу «Возрождающего», он спросил Багдасара:

— Как нам защитить себя, если Генесий снова прикажет этому магу-убийце напасть на нас?

— Я думаю, у нас есть несколько дней в запасе, прежде чем опять возникнет повод для беспокойства. Меня до сих пор шатает от усталости, хотя я всего лишь пытался противостоять злым чарам. А тот, кто наводил их на таком большом расстоянии, сейчас наверняка еле жив. Ему потребуется время, чтобы прийти в себя, прежде чем он снова решится произнести хоть одно заклинание.

Маниакис некоторое время обдумывал услышанное. Да, пожалуй. Именно так можно объяснить довольно долгий промежуток времени между первым нападением на него в Опсикионе и вторым — здесь, на Ключе.

— Значит, можно предположить, что в распоряжении Генесия остался один-единственный маг? — задал он следующий вопрос. — Ведь в противном случае он тревожил бы нас гораздо чаще?

— Очень на то похоже, — ответил Багдасар. — Но если и так, этот единственный необыкновенно могуч.

— Интересно, что случилось с остальными? — задумчиво пробормотал Маниакис. — Может, их головы украсили Столп после того, как они не смогли исполнить какой-нибудь приказ тирана?

— Это звучит весьма правдоподобно, — согласился Багдасар.

— Вот и я так думаю, — сказал Маниакис. — Но скажи мне, как может Автократор, который вовсе не является магом, если не считать его поистине волшебного дара навлекать на Видессию все новые беды, как он может повелевать колдуном столь необыкновенной силы?

— Главная причина лежит на поверхности, величайший. Магия, которая действительно сложна, требует долгой подготовки, а колдун тоже человек. Если ему приставить нож к горлу или пригрозить расправой с его семьей, он подчинится тому, кто распоряжается действующей без промедления грубой силой. — Багдасар издал нервный смешок. — Но обычно маги не имеют обыкновения афишировать сей прискорбный факт.

— Верно. И теперь я понимаю почему. Что ж, прекрасно. Маг Генесия, хоть и преуспел в деле с Эринакием, дважды потерпел неудачу, пытаясь убить меня. Если на то будет воля Фоса, Генесию вскоре станет об этом известно и он решит за нас нашу проблему.

— Да будет так! — Багдасар очертил знак солнца над своим сердцем.

К Маниакису подошел Фракс:

— Прошу прощения, величайший. Не пора ли давать сигнал к отплытию?

Маниакис наклонил голову.

Трубач «Возрождающего» передал сигнал к отплытию на остальные суда. Канаты полетели на палубы, корабли отошли от причалов, весла вспенили морскую воду…

Корабли покинули порт Гавдос и взяли курс на столицу империи — город Видесс.

Глава 4

— Город! Город! — закричал дозорный из вороньего гнезда. Насколько было известно Маниакису, этот парень с Калаврии никогда прежде не бывал в столице империи; но когда кто-либо из видессийцев произносил слово «город» словно с большой буквы, ни у кого не возникало сомнений, о чем идет речь.

Спустя несколько минут Маниакис и сам увидел отблески лучей солнца, отражавшегося от позолоченных куполов тысячи храмов, посвященных великому Фосу. Курикий с Трифиллием выглядели словно любовники, вернувшиеся к своим любимым.

— Наконец-то дома! — сказал Трифиллий таким тоном, будто все время с тех пор, как оставил столицу, провел не в относительно благополучных провинциях империи, а среди диких хаморов с Пардрайянской равнины.

— Вижу корабли! — раздался еще более громкий крик вахтенного.

С быстротой молнии это известие облетело весь флот Маниакиса. Горнист «Возрождающего» трубил как одержимый, передавая приказы Фракса другим капитанам. Дромоны с Ключа начали выдвигаться на фланги; рядом с калаврийскими кораблями осталось лишь несколько самых больших, наиболее хорошо вооруженных дромонов, усиливавших центр на случай внезапного стремительного нападения.

Маниакис сам подбирал капитанов, чьи галеры во время сражения должны были держаться рядом с «Возрождающим». Он сделал все, чтобы быть уверенным в их преданности. Но людей с Ключа он знал не так хорошо, как тех, кто примкнул к восстанию с самого начала. Если кто-то из малознакомых ему капитанов в последний момент повернет свои корабли против него, битва может оказаться проигранной.

Впрочем, ее можно проиграть и самым обычным образом. Мачты на атакующих дромонах уже были опущены; капитаны Маниакиса, не дожидаясь приказов Фракса, подготовились к бою.

— Эринакий тоже собирался напасть на нас. Во всяком случае, было очень на это похоже. — В голосе Маниакиса звучала надежда.

— Верно, величайший, — ответил Фракс. — Но если и это нападение — блеф, то тот, кто его разыгрывает, может дать Эринакию сто очков вперед в умении притворяться.

— В таком случае необходимо прорваться сквозь неприятельский строй, чтобы идти прямиком в гавань Контоскалион, — сказал Маниакис. — Когда наши люди войдут в город, Генесий либо сбежит, либо попадет к нам в руки. — Он посмотрел на восток поверх высокой двойной стены, защищавшей столицу от нападения с суши, и даже в ладоши хлопнул от радости. Там, напротив этой стены, словно грибы на траве, во множестве выросли палатки и шатры. — Слава Господу нашему! — воскликнул Маниакис. — Регорий уже здесь! Он выведет из игры солдат Генесия, а мы тем временем разгромим флот тирана.