Пэт Ходжилл - Связанные кровью

— Как бы ты себя почувствовал, — спросила она, — если бы твой лорд решил не использовать тебя, или просто вообще забыл о твоём существовании? Такое случалось. И может повториться снова.

Против своего желания Вант вздрогнул. — Это угроза, Лордан?

Джейм вздохнула. — Нет, это парадокс и, учитывая то, как обстоят дела в Кенцирате сегодня, констатация факта. Моему брату лорду это нравится не больше, чем мне. Но это так. Ты хочешь сказать нашему богу, что это несправедливо? Давай. Пожалуйста.

— Это работа жрецов. Попроси своего драгоценного бастарда Норфа.

— Он не… достаточно обучен, чтобы ответить, даже меньше, чем я, а мне приходилось преодолевать вброд настолько глубокие выгребные ямы божественности, что ты себе даже не можешь представить.

Все кадеты уставились на неё. Они предпочитали прямолинейные мысли, проторенные пути. В Кенцирате стены служили для того, чтобы удерживать все вопросы снаружи, а не ради того, чтобы колотить по ним головой. Не спрашивай, учил Женский Мир, если только ты не одна из чудаковатых и потому обладающих отчасти дурной репутацией Яран.

Необходимость думать ранит их слабые мозги.

Джейм хотелось, чтобы её собственные не болели так сильно. По крайней мере, у неё было оправдание в виде пинка в голову, которым её наградил Тиммон, и который, в свою очередь, заставил её захотеть смутить ленивое самодовольство остальных.

— Что, собственно, наш трёхликий бог от нас хочет? В нынешнее время, как я погляжу, крайне мало. Прости меня, Вант, но мы все были отправлены сюда, чтобы быть использованными, вот если бы только кто-нибудь сказал нам, что нам полагается делать. Подобно тебе, я действительно, в самом деле, ненавижу незнание; и порой я опасаюсь того, что даже наш собственный бог уже не помнит, для какой цели мы были связаны вместе на заре Кенцирата.

Впервые за всё время Харн выглядел почти весёлым.

— Дитя, ты тревожишь своих товарищей по играм. Кстати говоря, ты начинаешь пугать и меня.

Вант сглотнул, собрался с силами, и заговорил, хотя его голос всё ещё дрожал.

— Леди, я не знаю, что вы имеете в виду. Может хайборны и не могут лгать, но напрямую они тоже не говорят. Было бы лучше, если бы Тентир ограничился кендарами. Хайборны лежат в основе каждой неприятности, которые происходили здесь на протяжении поколений. Посмотрите, что случилось в прошлый раз, когда здесь пребывал лордан Норф. Ран, если бы не Грешан, ваш отец всё ещё мог бы быть жив.

Лицо Харна пошло пятнами, красными и белыми.

— Халлик Беспощадный знал, в чём заключается его долг. Он выбрал Белый Нож, чтобы выполнить его, восстанавливая таким образом честь училища. Как ты смеешь так плохо говорить о нём или его выборе?

Джейм поспешно вскочила и встала между ними. Она ничего не говорила, а большой рандон даже не посмотрел вниз, на неё; однако, спустя мгновение, зарождающаяся вспышка берсерка умерла и Харн отвернулся прочь.

— Что? — Сказала Джейм Шиповник, снова опускаясь на своё место. — Мы, хайборны, хоть на что-то годны.

Перо размышлял.

— Всё может быть, Ран, но разве не важно для хайборнов, особенно лорданов, научиться дисциплине рандонов? Посмотрите, что случилось с Милордом Грешаном, который даже не пытался, или с Гантом Серым Лордом, который пытался, но потерпел неудачу. Простите, миледи.

Джейм отмахнулась от этого.

— Тентир испытывает тех, кто предполагает наличие власти и силы. Что касается Ганта, то он не полностью провалился, но и не остался здесь до конца. Мне бы тоже хотелось, чтобы он справился.

Харн сверлил её взглядом. В его налитых кровью глазах было что-то, почти похожее на боль.

— Если так, Лордан, то готова ли ты с охотой подчиниться подобным испытаниям?

Комендант однажды сказал, что в конце обучения она узнает, принадлежит ли она училищу, настолько, насколько про неё вообще можно было сказать, что она принадлежит хоть чему-то.

— Я готова. Я это и делаю.

Тяжелые плечи кендара резко опустились.

— Да будет так.

С этим он попытался подхватить нить испорченного урока, но половина его мыслей витала где-то ещё и класс совершенно его не понимал.

Громыхание его голоса обворачивалось вокруг Джейм покрывалом, притупляя её мысли. Её голова пульсировала как второе сердцебиение, вполне способное расколоть ей череп.

Рута тронула её за рукав.

— С вами всё в порядке?

Да. Нет. Прислушайся к шёпоту сливающихся в омуты теней: «Ран Харн видел вашего дядю Грешана, бродящего ночью по залам».

Так вот что она забыла: рюкзак, в котором лежал контракт, сотканный из нитей посмертных знамён, воняющий старой, холодной кровью — доказательство законнорожденности Киндри, но, одновременно, смертный приговор Тьери и разрешительная грамота Грешана, позволяющая ему расхаживать после смерти.

— Я должна найти его.

Она начала подниматься, но тяжело бухнулась обратно на пол, поскольку её голова грозила взорваться.

— Найти что, леди?

— В столовой, под скамейкой. Этим утром я просто убежала и оставила его там.

— А. Это. — Ну конечно, Шиповник заметила, как Джейм небрежно укладывает рюкзак. В отличие от некоторых, Южанка никогда ничего не забывала. — Жди здесь. Я его притащу.

Наблюдая, как она уходит, Харн в прямом и переносном смысле вскинул вверх свою здоровую руку.

— Чему бы я ни собирался вас научить, оно ушло. Вместо этого подумайте над тем, что вы узнали или, по крайней мере, услышали. Спокойной ночи и сладких снов.

Конечно, до времени отправляться в постель оставалось ещё много часов, а Джейм как раз очень хотелось, чтобы день поскорее закончился. Пусть так оно и будет, как только она заполучит обратно в свои руки рюкзак и его драгоценное содержимое.

Однако, как только она покинула общую комнату, направляясь на поиски Шиповник, её перехватили Рута и Мята.

— Иди, погляди!

Зажав её между собой, они потащили Джейм через холл туда, где раньше были личные покои её дядюшки.

Здесь была гостиная комната, с громадным, приподнятым камином, неожиданно чистым. Когда Джейм видела его в последний раз, он был весь завален воняющими, испорченными, заплесневелыми шмотками Грешана, остававшимися невостребованными почти пятьдесят лет со времени смерти их владельца. Она поискала глазами безвкусно цветастую Куртку Лордана, под которой она спала и видела столь мерзкие сны — неужто это было всего тринадцать дней тому назад? — но не увидела её. Рута, вероятно, права и её присвоил Серод, ну и скатертью дорожка…

И куртке и её новому владельцу? Нет, не думай так. Южанин был к ней привязан, пусть и создавал разнообразные неудобства, как выяснилось к этому времени. Она была обязана ему за службу… и, признай этот факт, ненавидела себя за это.