Сергей Лукьяненко - Непоседа

— Ну, для нас, герцогов, визирей и прочих королей, часто существует еще один выход, — заговорщицким шепотом сказал визирь.

— Какой?

— Закопать насмешника в песок. Ну или отправить на болота, выпаривать соль, так полезнее для государства.

Трикс кивнул.

— У нас соляных болот нет. Соль на берегу моря добывают, но это хорошая работа, выгодная, не для каторжников. А преступников — по-разному. На севере отправляют лес валить, на востоке — руду добывать, на западе — камень тесать, на юге — каналы рыть.

Визирь уважительно кивнул:

— Многоукладность экономики — благо для государства… Но ты, наверное, хочешь встретиться со своими друзьями-актерами? Пьеса уже заканчивается, сейчас начнутся поклоны…

Трикс понял, что его вежливо выпроваживают.

— Да, Великий Визирь! Только…

— Только тебя смущает Гавар в зале, — понимающе сказал визирь. — Понимаю. Но рыцарь-маг Гавар — разумная нежить, не зря служит послом по щекотливым делам. Нападать на моих гостей в Самаршане очень невежливо, Гавар это знает. А ты мой гость, — с этими словами Визирь запустил руку в карман халата и достал маленькую серебряную брошь, изображающую домру (а может быть, лютню — Трикс был не силен в музыке) на фоне барабана. — Приколи к одежде и всем станет ясно, что ты под моей защитой.

Трикс поклонился и взял значок. Покосился на Иена.

— Да, ты прав, — согласился визирь, вручая Иену второй значок. — Я как-то не подумал.

Несмотря на обещание Великого Визиря, Трикс вовсе не рвался попасться Гавару на глаза. Сутар, вызвавшийся их проводить, похоже, понимал это. Поэтому они прошли не через зал, а окольными коридорами, и оказались сразу за кулисами. Актеров там пока не было, судя по шуму аплодисментов, они сейчас раскланивались перед зрителями.

— Я даже волнуюсь, — признался Трикс. — Может, они уже и забыли про наши приключения?

Иен присвистнул и покрутил пальцем у виска:

— О чем, о чем забыли? О том, что только что изображали на сцене?

— Юноша прав, — неожиданно поддержал Трикса Сутар. — Людям творческим свойственно верить в свои выдумки больше, чем в правду. Я полагаю, что ваши реальные приключения и пьеса сейчас перемешались у достойных актеров в голове, как неудачный плов, где рис слипся с мясом и морковью. Но грустить об этом не стоит — поверьте, в их воспоминаниях вы теперь еще большие герои, чем были на самом деле.

В этот момент из-за кулис появился Бамбура, изображавший Шаража. В руках он сжимал длиннющий горский кинжал и целую охапку цветов, которые накидали ему зрители. Судя по мечтательной улыбке, зрители были большей частью дамами и глядели на Бамбуру благосклонно.

— Бамбура! — воскликнул Трикс.

— Трикс! — завопил Бамбура, в порыве чувств раскрывая объятия. Цветы посыпались на пол, вместе с ними полетел и тяжелый кинжал, ударивший Бамбуру по пальцам правой ноги — к счастью, рукоятью. — А! — завопил Бамбура и запрыгал на левой ноге.

На шум со сцены прибежал Майхель, размахивая мечом — и в неразберихе заехал им Бамбуре по уху. Но Бамбуре повезло: в отличие от настоящего кинжала меч был деревянным, выкрашенным серебристой краской.

— О! — вскричал Бамбура, прижимая руку к уху и продолжая прыгать на одной ноге.

На шум примчался белый песик Альби. Он не лаял, он несся грозно и бесшумно, как маленькая молчаливая смерть. К сожалению, немолодой возраст не добавил песику ни ясности взора, ни чуткости нюха. Не разобравшись, что происходит, он молча кинулся на пляшущее чудище, в котором не опознал хозяина, и вцепился в травмированную ногу.

— И! — взвыл Бамбура, больше от обиды, чем от боли.

Следующим, как и следовало ожидать, появился Шараж, обряженный в Хорта. Он кинулся к другу, но вполне закономерно не удержал и выронил непривычный для него молот варвара, чудом избежал повторения истории с Бамбурой и кинжалом (тяжеленный молот легко расплющил бы ему ногу), но зато запутался ногами в рукояти молота и упал, в падении сбив Бамбуру.

Выбежавшие вслед за ним юноша, изображавший Трикса, и мальчик, изображавший Халанбери, увидели ворочающийся ком, из которого торчали руки, ноги и поломанные цветы, переглянулись — и, не сговариваясь, кинулись в кучу малу, слепо колотя куда попало. «Братья», — понял Трикс, оценив слаженность их действий.

— Что это, Трикс? — в ужасе воскликнул Иен.

Трикс вздохнул и успокаивающе сказал:

— Это театр, Иен. Все в порядке. Это театр.

Через несколько мгновений актеры все-таки сообразили, что происходит. Куча мала рассыпалась, Бамбура, Шараж и Майхель крепко стиснули Трикса в объятиях. Мальчишки-актеры смущенно отошли в сторону. Альби носился вокруг кругами и рычал.

— Ты приехал на наше представление? — восхищался Бамбура. — Трикс, я всегда знал, что в тебе живет ценитель искусств!

— Это мои племянники, — представлял юных актеров Майхель. — Песя и Нися. Как у нас дела в гору пошли, так я их пристроил по актерскому делу…

— Ты вырос и возмужал! — кратко приветствовал Трикса Шараж.

Кулисы дрогнули, и к ним присоединилась рослая фигура в черных доспехах.

— Как я рад тебя видеть! — воскликнул Трикс, бросаясь к изображавшему витаманта Хорту. — Ух ты… ты выглядишь точь-в-точь… ты… даже пахнешь как…

Фигура хранила молчание. Трикс с дрожью разжал объятия, чувствуя под ладонями не фанеру и картон, а холодный черный металл, и попятился, пока не уткнулся спиной в Майхеля. Шараж нагнулся и мрачно подобрал боевой молот.

— Я тоже рад тебя видеть, — проскрежетал рыцарь-маг Гавар. — Как и вас всех, господа… артисты…

Повисла мертвая тишина. Потом Бамбура гордо сказал:

— Не артисты, а актеры!

За спиной Гавара появился Хорт. Оценив обстановку, поднял меч и начал медленно подходить к витаманту со спины.

— Ты надеешься оглушить меня этой палкой, северянин? — презрительно спросил Гавар, даже не оборачиваясь. Хорт пристыженно опустил бутафорское оружие.

— Что тебе надо, Гавар? — спросил Трикс, покосившись на Сутара. Присутствие шута придавало ему храбрости.

— Ничего, — насмешливо ответил Гавар. — Как я вижу, все здесь собравшиеся — гости любезного визиря Аблухая. А в Самаршане гости не затевают ссор. Не так ли?

— Тогда убирайся! — радостно сказал Иен.

Гавар мимолетно посмотрел на него сквозь забрало:

— Не советую грубить, оруженосец. Ты ведь не всю жизнь собираешься провести в этих песках.

Иен надулся, гневно сверкнул глазами, но замолчал.

— Я пришел к вам не сражаться и не вспоминать былые обиды, — продолжал Гавар. — Хотя, конечно, я был бы не прочь взять за горло одного гадкого мальчишку и хорошенько объяснить ему, что это такое — брести в вечной тьме по океанскому дну…