Легенды Лиса (сборник) (СИ) - Карелин Антон Александрович

Анджей боролся с теми, кого Эхо сломало и превратило в мстительных тварей, и на этой службе спас жизни десятков тысяч человек. Корпус гордился таким солдатом, а солдат гордился государством, которое позволило ему стоять на страже закона и порядка, защищать человечество от зла. Ради этого он и сражался сегодня.

– Не слушай их, Алиса! – хрипло воскликнул умирающий Анджей, кровь клокотала в его горле и пузырилась на губах. – Они пораженцы! Предатели и враги!..

– Алиса, – прошептал Гектор, – спаси человечество, прошу тебя… Люди не должны так жить…

«ОСТАНОВИСЬ. НЕ СОПРОТИВЛЯЙСЯ. УМ…»

Гектор нажал на три точки на своём запястье, прощай, триединство боли – и взорвался. В будущем не осталось разума, за который Алиса могла цепляться, и она моментально очнулась в двадцать седьмом октября две тысячи двадцатого года.

Прежде чем она успела подумать, мышечная память рванула её влево-вниз. Удары посыпались со всех сторон, некоторые достигли цели, но Алисе было совсем не больно, ведь это было ничто в сравнении с болью, которую пережило человечество. С той болью, которую люди из двадцать четвертого века, не раздумывая, причиняли друг другу, чтобы спасти Алису или убить ее.

Она вырвалась из круга между Шиловой и Долгоносиком, сзади кто-то упал, Алиса в два прыжка достигла чулана, схватила идеальный осколок, идущий от гладкого горлышка банки и развернулась, чтобы встретить врага и выполнить то, что обещала, то, что должна.

В дверях возникла Лара и с львиной яростью рванулась вперёд.

Глава IV

Святая Алисия

– Не трогай меня, ты чё, больная? – возмутилась светловолосая девочка, но в голосе была не злость, а веселье. Чего эта малявка себе позволяет, р-р-р! Лара и сама из младшаков, но ещё какая бойкая для семи лет.

– Плосто погладить хотела, – прошептала встрепанная черноволосая малышка, робко показывая на Ларины волосы. – Мозьно?

– Еще чего, каждая блохастая лахудра будет мне волосы трогать, – гордо сказала Лара, в десятый раз невесомо проводя кончиками пальцев по красиво уложенным локонам, на которые с восхищением и завистью смотрели остальные девчонки в комнате. – Скоро меня тут вообще не будет!

Молодая пара забирала Лару на выходные, и красавица не сомневалась, что будущие родители упадут к её ногам, будут делать все, что она потребует. Особенно теперь, когда её сводили к парикмахеру, одели в новое платье, и она сияла как ангел, благоухала, как цветок.

– Ну вот, – развела руками смешная малышка. – Тебя забелут, и узе не поглазу.

Несколько девчонок рассмеялись на это, а крупная некрасивая Вика, которая недолюбливала Лару, буркнула с верхней койки:

– Дай ребенку погладить, уж не растрепет, королева нашлась!

– Викуся, выкуси! – показала грубый жест будущая львица. – А ты, заморыш, иди лучше поешь чего-нибудь. Вон, Гуля хлеб натащила и в подушку спрятала, можешь брать, Гуляша все равно жирная.

Она хамила, но по-настоящему не имела этого ввиду, просто привычный тон со всеми, кто слабее. Малышка чувствовала, что на самом деле Ларе приятно восхищение.

– Так вкусно пахнет, – восхитилась Алиса, подступив поближе и вдохнув аромат, исходящий от Лариных волос. – Ну хоть понюхать мозьно?

– Понюхай, – захихикала Лара. – Всё равно от тебя не отделаешься!

Когда красавицу привезли обратно, у нее были красные глаза и дрожащие губы. Лара поняла, что эти люди не станут её родителями, и поняла, что она сама тому виной. Отличница учёбы в интернатской школе жизни – она умело притворялась хорошей, но настоящая Лара прорывалась сквозь притворную в нежданных выплесках неконтролируемого темперамента. Она вела себя то приторно-послушно, то отвратительно и враждебно, как загнанный зверёк. Лара не хотела быть такой, но она была такой и по-другому не могла. Молодая пара осталась в шоке от встречи.

На подгибающихся ногах израненная маленькая львица вернулась в ненавистную комнату, на опостылевшую кровать, к нелюбимым подругам, к нежеланной жизни. Уткнулась лицом в стену, молча перенесла издевки и насмешки, не реагировала на тычки. Ночью кто-то измазал ей волосы пастой, и спутанные, слипшиеся в уродливые комья пришлось коротко и неровно обрезать. Лара смотрела в зеркало на свою клочковатую шевелюру, и шептала: «Ты уродина, ты никому не нужна».

Её освободили от уроков, и пока подруг не было в комнате, Лара хотела наконец дать себе послабление и по-настоящему зарыдать… Но эта новенькая, её только перевели из ясельной группы! Ей было всего четыре года, конечно, она не ходила на уроки – и оказалась здесь, стала свидетельницей Лариной слабости, Лариной мольбы.

– Ну почему они меня не полюбили, – срывающимся голосом шептала девочка, – ну почему? Почему даже не обняли ни разу… разве я не красивая?

И когда незнакомая черноволосая девочка подошла к ней с таким правдивым сочувствием в глазах, робко протянула руку и погладила Лару с беспричинной любовью, что-то внутри нее словно закричало: «Меня можно любить!» Ручка этой малышки подарила Ларе обычные человеческие чувства, вроде бы доступные подавляющему большинству людей в мире, но на самом деле нет.

Лара скалилась и рычала, потому что её никто не любил, и ей было неоткуда научиться любить в ответ. А Алису с пелёнок любила старая нянечка, без всякой причины, ну просто так вышло, что Иванна выбрала себе хоть одного ребёнка, к которому относилась тепло. Забота об одном ребенке хоть в какой-то мере оправдывала для Иванны то, как ей приходилось обращаться с другими. Без старой нянечки и ее ласки Алиса выросла бы таким же полупустым и разболтанным существом без ориентиров в сердце, как Лара. Но ей посчастливилось, и хотя бы один человек во вселенной заботился именно об Алисе, любил её с самого детства. Поэтому смешная малышка была доброй и тянулась к людям, поэтому она смогла научить Лару обниматься, подпускать к себе хоть кого-нибудь.

И в Ларе ненадолго пробудились лучшие чувства, она ненадолго стала чистой, как настоящий цветок. Она сжимала Алису в объятиях, гладила и бормотала сквозь слезы. «Никому тебя в обиду не дам, слышишь? Никому. Ты моя дочка будешь, а я твоя мама. Хоть у тебя будет мама. Поняла?» И маленькая девочка с растрепанными черными волосами кивнула, глядя на старшую взглядом, полным обожания и благодарности. А потом обняла её так спокойно и тепло.

– Не вздумай, – глухо сказала Алиса. – Я тебя убью.

Голос у нее был другой, не такой, как всегда, Лара тут же поняла: что-то изменилось. Голос, поза, уверенность, с которой она двигалась. Опасение шевельнулось внутри хищницы.

– Кабааан! – закричала она, и влюблённый пацан, не по возрасту здоровенный и не по возрасту глупый, втиснулся в дверной проем. Лара хищно оскалилась.

– Ты хватай и тащи, а я поймаю руку со стеклом, – шепнула львица. – Не боись, двоим она ничего не сможет.

Кабан послушно ринулся вперед, Лера метнулась сбоку. В Алисе помимо воли включилась мышечная память, она ушла в другую сторону, сделала подсечку, и Кабан с грохотом и воплем свалился на пол. Осколки вонзились в него повсюду, в тело и в лицо, неглубоко, но болезненно и страшно, испуганный рёв-визг потряс весь этаж. Алиса вскочила Кабану на спину, схватила львицу за волосы и натренированным движением дернула вниз. Когда не думаешь и не сомневаешься, когда движения рук и ног отточены тысячью повторений, это так просто. Шея открылась для удара, запрокинутое лицо Лары белело в полутьме, в широко раскрытых глазах только рождался страх.

Будущее рванулось к Алисе, оплело ее, и она увидела, как Лара содрогается, держась за горло. Кровь толчками льётся сквозь пальцы, бессильные удержать жизнь, неудержимо растекается по холсту футболки, рисуя невозвратно-алые облака. Взгляд Лары полон непонимания, как это возможно? Она не верит, что может умереть, пытается что-то сказать, но лишь булькает и гаснет, замирает на полу под крики, визг и топот убегающих ног. И окровавленная черноволосая девочка с осколком в руках понимает, что выполнила предназначение и спасла мир. Но Лары в этом спасённом мире уже не будет, и Алиса не сможет ей ничего объяснить и рассказать.