Грешник (СИ) - Злобин Михаил

— Хм… вот уж не подумал бы, что элитные воины будут уподобляться подлым убийцам.

— Такова жизнь, Данмар. Иногда обстоятельства сильнее нас, и для исполнения своего долга нам требуется поступиться честью…

— И что, в Дивинаториях аристократы все сплошь ходячие монстры, о которых ты говоришь?

— Кхм… — Воин отчего-то смутился и поскреб отросшую щетину на подбородке. — Я не знаю, я ведь так и не начал учиться… но слухи…

Ну, слухам верить мы не будем. Мы лучше переберемся поближе к третьему кольцу стен Махи и начнем изучать быт аристократов из первых рук, что называется. По моим прикидкам, полученного от Флогии золота должно хватить не просто на безбедное существование, а на целый год поистине роскошной жизни на самую широкую ногу. А коли так, то со смертью Эпимоса меня в пригороде ничего больше и не держит. Кстати, а ведь Астал обещал еще уладить дело с похоронами…

Словно ответ на мои мысли, в калитку кто-то осторожно постучал.

— Пришли… — выдохнул великан, и даже не поднялся с земли, а как-то плавно перетек из сидячего положения в стоячее.

Прошествовав к выходу, он скинул с петель засов и отворил дверцу. Асталу пришлось немного посторониться, чтобы впустить внутрь процессию из пяти человек с длинными деревянным носилками, которую возглавлял парень в черных одеждах.

Этот юноша был едва ли старше двадцати лет, и не вызывал у меня никаких особенных чувств. Однако его одеяние… оно показалось мне каким-то смутно знакомым. И действительно, когда я подошел ближе, то вспомнил, что уже видел человека в почти таком же облачении. Жреца Воргана, если быть точным, которого родители Данмара приглашали, чтобы убедиться, что их сын не одержимый.

А «почти», потому что у этого воина доспех выглядел не боевым, как у того грозного визитера, а каким-то бутафорским. Вместо стальных покрашенных в цвет вороньего крыла пластин была просто черная дубленая кожа. Металлические широкие браслеты на предплечьях, отливали дешевым медным цветом. Даже его притороченный к поясу шлем был похож больше на ночной горшок, нежели на предмет экипировки. Да и сам парень, буду откровенным, не смотрелся даже на сотую часть также внушительно и сурово, как выглядел тот жрец.

— Я приветствую вас, да не минует вас защита Воргана. — Важно кивнул молодой парень, явно подражая кому-то из своих старших коллег. — Мне сообщили, что здесь есть тело, ожидающее погребения.

— Все верно, жрец, — Астал впервые с момента нашего знакомства поклонился так низко. Примерно до уровня груди визитера, на которой покоился медальон в форме меча с костяной рукоятью. — Он в доме.

— Кем был почивший? — Зачем-то осведомился служитель Воргана.

— Кузнецом, честным ремесленником и любящим отцом, — как по шпаргалке выдал гигант. — Именно тем, кому Ворган даровал свое покровительство и защиту.

— Как он ушел?

— Болезнь…

Служитель Ордена Костяного Меча коротко кивнул, принимая такой ответ, и прошел в дом вместе с носильщиками самостоятельно искать мертвеца.

— Почему ты соврал жрецу? — Поинтересовался я тихо, пока никого из похоронной процессии не было рядом.

— Потому что он бы тогда отказался забирать тело. А так у твоего отца хоть будет шанс возлечь на погребальный костер и попытаться оправдаться перед Ворганом лично.

Я не стал ничего отвечать на такое исчерпывающее пояснение. Странная, конечно, религия, которая допускает обман служителей бога, чтобы, так сказать, попасть на прием к начальству, минуя низшую инстанцию. Но кто я такой, чтобы осуждать здешний уклад?

Спустя еще несколько минут, откуда-то из глубин дома донеслось многоголосое утробное завывание. Что-то вроде ритуальной песни, к которой вполголоса присоединился и Астал. Вскоре похоронщики вышли во двор, неся на деревянных носилках мертвенно-бледное тело Эпимоса. Выглядел он, конечно, жалко. Облаченный в чумазые обноски, бывшие некогда его повседневной одеждой, непропорционально худые конечности, болезненно-желтушный цвет кожи… Кузнец являлся олицетворением всей той неприглядности и безобразности, которую таила смерть. Даже не представляю, каково было бы настоящему Данмару смотреть на то, как пятеро незнакомцев уносят труп его отца под заунывный протяжный мотив. Но таков порядок вещей и всего сущего. Каждое живое существо в конце пути ждет смерть… и объятия Князя Преисподней.

Рядом со мной все время стоял Астал и подпевал похоронной процессии, пока их голоса не затихли, приглушенные другими лачугами, кривыми заборами и расстоянием. А потом он обратился ко мне, словно оправдываясь за что-то:

— Я слишком часто пел эту песню… Каждому воину предстоит узнать ее наизусть…

После того, как забрали тело Эпимоса, я решил, что пора готовиться к переезду. Чуку и Чаку я великодушно разрешил занять здешние пенаты, ведь мне эта халупа ни к чему. Самопальный самогонный аппарат я уже разобрал и уничтожил, а собрать планировал на новом месте другой. С привлечением уже более квалифицированных и умелых специалистов по ковке, нежели криворукий я. Это должно было не только улучшить качество продукта, но и ускорить процесс перегонки. Но это потом. А сейчас нам надо было подыскать место для ночлега.

Новое жилище мы с Асталом ходили и выбирали целый день. И результатом этого дня стало похудение моего только что заработанного состояния ровно в половину. Удивлены? А зря. Ведь помимо двухэтажного дома с глухим подвалом и удобной террасой под самой крышей, из которой можно сделать целую взлетную полосу, я потратился на пошив целого гардероба одежды для нас обоих, на карету, двух аристократичного вида шахирских скакунов и прислугу. Причем, за проживание я заплатил вперед на полгода, что дарило некоторую уверенность в завтрашнем дне, даже если деньги внезапно кончатся.

Той же ночью, когда мы определились с местом жительства, я, дождавшись звуков храпа Астала, вышел на террасу нового жилища. Небо было как всегда прекрасным, и ни единое облачко не оскверняло его черного бархатного великолепия. Осколки сегодня светили как никогда ярко, и от одного их вида зов высоты начинал стучать оглушительным набатом в моих ушах. Противиться ему не было никаких сил, поэтому я торопливо стянул с себя новую дорогую рубашку, обошедшуюся мне почти в целый золотой. Во-первых, она мне слишком понравилась, а во-вторых, оказалась на редкость удобной, чтобы я мог позволить ей быть разорванной своими высвобожденными крыльями.

Легкое усилие воли, и позади меня с громким хлопком расправляются величественные черные крылья. Моя страсть. Моя слабость. Мой наркотик. Подарок Дьявола…

Осознав, что я больше ни секунды не смогу терпеть эту серую и скучную землю, я изо всех сил оттолкнулся и взмыл ввысь. Туда, куда меня манили звезды. С тех пор, когда я впервые воспарил над Махи, я стал значительно выносливей. Теперь я мог провести в воздухе без приземления не меньше получаса, а если больше парить и поменьше работать крыльями, то и того больше. И хоть у меня не было никакого секундомера или какого-нибудь его подобия, но с каждым новым полетом мне казалось, что время это увеличивается.

Встречный ветер трепал мои волосы, выдувая из головы все посторонние мысли. Полет был так прекрасен, что даже мое измученное демонами сознание на короткий миг забывало обо всем, что со мной происходило в аду. Моменты единения с небом были для меня по-настоящему святыми, и представляли из себя один сплошной концентрированный восторг.

Всякий раз это было невообразимо замечательно и волнительно, будто впервые. И этот раз не был исключением, так что мне стоило титанических усилий заставить себя вспомнить, что у меня есть важная цель. Сегодня, пока мы шатались по городу, я заметил очень ненавязчивую и весьма профессиональную слежку. Я уже говорил, что у меня чутье на подобное? Ну так и вот. Не подвело оно меня и в этот раз. И сейчас от меня требовалось предельно жестко решить этот вопрос с непознанными наблюдателями, и желательно поскорее.

С большим сожалением тряхнув головой и усилием воли задвинув подальше сладкие грезы о небе, я обратил свой взгляд на грешную землю. Ориентироваться во тьме ночи было не так-то уж и просто, но Махи за вторым кольцом был достаточно хорошо освещен, а в первом так и вовсе полыхал настоящей свечой, так что никаких проблем с ориентированием у меня не возникло.