Ник Демин - Туман. Квест «Похититель Душ» 1

— Ништо, — оптимистично проговорил дедок, — успеют выпустить.

И его бы слова сбылись, если бы на площадь не выскочило несколько всадников, моментально завязших в людском болоте. Прорывавшийся к воротам высокий офицер в егерской форме, что-то громко кричал, щедро раздавая удары направо и налево. Люди орали и сбивали других с ног, стараясь дать ему дорогу, а вслед за ним двигалось двое егерей и парочка Королевских прокуроров. Наконец толпа, спрессованная до плотности опилочного брикета, отказалась его пропускать, поддав коню под брюхо, высокий сумел заставить его прыгнуть вперед. Приземлившись на людей, он умудрился остаться в седле, городская стража, пропускавшая за рогатки народ, давно остановила выпуск народа, ожидая новостей, которые пытался донести офицер:

— Запереть ворота никого не выпускать! — крикнул он издалека.

Услышав такой безапелляционный приказ, оставшиеся в очереди, заволновались, и поперли буром на волю. Оставаться во взбесившемся городе никому не хотелось. Растерявшаяся стража пыталась воспрепятствовать толпе, но их просто смели. Громко скомандовав, офицер начал проталкиваться ко входу в воротную башню, теперь приехавшие с ним не стеснялись в средствах: вопли, стоны и проклятия неслись со всех сторон, тем более, что вдали показалось подкрепление. Его отделение, с остатками стражи, пыталось взять под охрану вход. Дедок, увидев солдатиков, взвизгнул и проверещал:

— Наддай! Ишо наддай! Черные егеря, энти думать не будут.

— Что не будут, почему черные егеря, кто такие наддай? — выяснять я не стал, выложившись в последнем броске за границу воротной башни. И правильно сделал. Сзади раздался тяжелый шум, лязг и вопли умирающих людей. Оглянувшись я увидел, что офицер, скорей всего, привел в действие механизм экстренного закрытия ворот. Сначала упала тяжеленная решетка, которая рассекла бежавший поток на две части, а потом медленно задвигались створки ворот, собирая и перемалывая раненных людей. Зрелище было достаточно неприятным, приблизительно как на местной бойне, когда там получали заказ на подготовку мяса для армии (я ходил туда собирать мясные обрезки и требуху, которую иногда выкидывали). Ворота окончательно закрылись с неприятным чавкающим звуком. И практически сразу из под ворот показался небольшой ручеек крови. Меня вывернуло непереваренными огурцами, луком и ячменным пивом. Тут же я решил, что противнее этого пива я в жизни ничего не пивал, лишь старик попробовал утешить меня:

— Да, ништо, не переживай. Мы же живы.

Именно на этих словах я начал судорожно ощупывать свой мешок.

— Че ж ты милай за него схватился? — с веселым смешком спросил старичок. — Себя надо щупать! Себя!

Глянув краем глаза на него и отметив мгновенно ставшими любопытными и колючими глаза, я немного демонстративно развязал мешок и, достав оттуда бляху, демонстративно повесил на шею. Старичок понимающе вздохнул, интерес в его глазах погас и он снова превратился в милого, доброго пройдоху.

— Айдать, сегодня куча паломников с караваном идет — пристроимся…

Уже вечер и мы достаточно далеко отошли от города. Ну что ж, пока все неплохо, я выбрался без потерь, живой здоровый, а это главное. Закатное солнце красило все вокруг красноватым цветом, если прикинуть, то я впервые в этом мире ушел на волю. Не выдержав, я оглянулся, даже теперь, на расстоянии, город, поражал своим величием. Высокие шпили, сверкающий королевский замок выглядывающий сверху, высокие мощные стены белого кирпича, основательные башни, похожие на гномов в боевых доспехах, храмы единого, колокольный звон, сверкающие золотом под солнцем, купола.

Я уходил, чтобы не вернуться, ну его нафиг, такое счастье. Так в моей памяти и осталось два города. Столица Лилу — один из красивейших городов: Город Тысячи Солнц, город счастливых людей, который тем прекраснее, чем дальше от его находишься. Ну и совсем другой Лилу — мрачная изнанка красивой жизни, куда выкидываются человеческие отбросы; где чтобы жить, надо предать; где люди похожи на тварей Темной стороны, где не верят никому, где под красивой фарфоровой маской скрывается чудовище, пожирающее и перемалывающее все и вся.

Вот я уже четвертые сутки в дороге, и по прежнему не устаю проклинать сложившиеся обстоятельства. От любопытного неприятного старичка я избавился к вечеру первого же дня, слишком уж любопытный попался. Впрочем, давайте по порядку.

Моя дорога была очень длинной, такая же длинная, как мой рассказ. Весь первый день я шел пешком, вглядываясь в стороны, а все, что произошло впоследствии, возникло только из-за моей трусости. Дело в том, что я очень ценю свою безопасность и безопасность моего внутреннего круга. Здесь же в моем внутреннем круге был один я, наверное именно поэтому моя собственная безопасность стала для меня идеей фикс. Я сам себе напоминал Леньку Пантелеева, который убивал людей только из-за боязни, что его кто-нибудь опознает. Я хотел избавиться от ребенка, чтобы никто не мог меня связать с произошедшими в городе событиями. Для этого достаточно было просто уйти из каравана, прибить и прикопать тельце где-нибудь в пустыне, но я не мог этого сделать. Мне казалось, что все обратят внимание на человека, который отстанет от толпы галдящих паломников и вернется чуть погодя. А если кто-то увидит? И из этих «если» оставался в караване. Учтите еще, что я первый раз выбрался на волю, мне все был в новинку. Однако пройдя совсем немного, я убедился, что моя паранойя имеет под собой все основания. По всем дорогам сновали постоянные разъезды, проверяющие всех людей и нелюдей. Мне, почему то казалось, что главное выбраться из города, там то все будет проще и легче. Иди куда хочешь, путешествуй в соответствии с представлениями о свободной фэнтезийной жизни. Именно для этой цели я приобретал бляху, но оказалось никакой пасторалью и средневековой идиллией и не пахнет. Проверки на дорогах такие, что какой-нибудь вихрь антитеррор отдыхает. Помню, что меня поразило несколько распятых вдоль дороги людей. Догнав старичка, я нерешительно спросил у него, показывая на кстати подвернувшуюся аппликацию из подгнивающего трупа и креста:

— А вот эти столбы, что это за такое?

— Да ничто, — довольно таки равнодушно отозвался он. — Бандитье энто…

— Бандиты что ли? — непонятливо спросил я.

— Ну да, — ответил он и замолчал, считая разговор исчерпанным. Мне же информация нужна была как голодному еда, поэтому я не отставал от него ни на секунду.

— Слушай, отец, а вот эти бандиты кто они? Кого они убили, ограбили?

Старик рассыпался мелким визгливым смешком. Он настолько укатывался надо мной, «дярёвней», что даже слезы выступили из глаз. Прекратив всхлипывать, он снизошел до ответа: