Марк Даниэль Лахлан - Темный лорд. Заклятье волка

Мать Болли, вала, провидица, сказала, что постарается освободить ее от ночных кошмаров. Они отправились к сто­ячим камням, где из серых туч на скалы опускалась завеса до­ждя, и совершили обряд.

Саитада помогала старой вале, развела костер, кидала в огонь травы, не давала ей спать девять дней и девять ночей под этими продуваемыми всеми ветрами камнями. Видения пришли, и они убили старую провидицу.

Когда мать Болли умерла, Саитада тоже увидела: волшеб­ный источник, источник мудрости, и комету, восходящую на востоке. Она сказала Болли Болисону, что его воины озоло­тятся в Киеве, и отправилась туда вместе с ними, где они на­нялись на службу к русскому князю. Она провела в горах де­сять лет, пока Болли Болисон носился по полям сражений. Она была совершенно счастлива в одиночестве со своими ко­зами, пастушьим посохом и плащом.

Она усаживалась у ручья или у входа в пещеру, и ее созна­ние скиталось по бескрайней пустоте вечера. Она любовалась тем, как загораются звезды, словно яркие рыбки всплывают на поверхность темного океана ночи, наблюдала, как низкое солнце на закате воспламеняет грозовые тучи, обращая их в неуклюжих драконов с огненным брюхом, видела, как рас­свет рисует алмазы на снегу. Зимой она уходила в хижину и там, в уединении и тишине, искала ответы на свои вопросы. Восток, один только восток манил ее. У нее не было нужных трав для костра, у нее не было знаний и наставника, чтобы по­мочь ей. Она действовала интуитивно, морила себя голодом и жаждой, чтобы вызвать видения, мерзла на морозе, бодр­ствовала по многу дней, пока ей не открылась истина. Она должна узнать, как найти источник, должна обрести настоя­щую мудрость.

На восьмой год к ней пришел человек-волк, которого, как он сказал, привели сны. Он видел ее где-то высоко в горах, огля­дывающей землю. Она очень важна для богов и важна для не­го. Она спросила, не бог ли он сам, он ответил, нет, просто че­ловек, который видел ее во сне. Она сказала, что тоже видела его во сне, видит каждую ночь с тех пор, как отдала его одной семье, жившей в горах. Он снится ей, потому что она его мать.

Она обнимала его, называла сыночком, но при этом рыда­ла, потому что ее видения показали ей, какую судьбу готовят для него боги.

В своих снах она вечно оказывалась в той пещере, где не­видимое в темноте существо ворочалось и стенало в своих оковах. Она должна сыграть свою роль. Может, она ждала чего-то? Или кого-то? Теперь, когда рядом был человек-волк, никакие видения не приходили.

Они вместе проводили обряды, вместе страдали от голо­да и жажды. А потом она увидела гораздо больше того, что видела в одиночестве: город со звездой и полумесяцем, а под звездой и полумесяцем — источник, серебристые воды ко­торого переливались под усеянным звездами небом.

К ней пришли слова, которые уже никогда не покидали ее:

Я отдал глазисточнику Мимира,висел на древедевять долгих дней.Пронзив себя копьем,принес я жертву Одину,себя — себе.И взял я руны.Крича от боли,взял их.И через них вернулся.

Она догадалась, что предстало в видении: источник под мировым древом, воды которого даруют мудрость каждому, кто заплатит, чтобы напиться; магический источник, суще­ствующий во всех мирах, источник, где сидят норны, где Один отдает глаз за знания. Человек-волк, кажется, увидел даже больше. Он бежал от нее, дав клятву ее спасти, хотя она умоляла его не уходить.

— Ты лишь обречешь себя на проклятье, — говорила она.

Но он все равно ушел, и она осталась одна в безлюдном краю оплакивать свою потерю. Страдая, она вспомнила: мно­го лет назад, в других жизнях, ее сын в образе волка без уста­ли искал одну женщину, и эта женщина приводила его туда, где он убивал повешенного бога. У Саитады была своя роль в представлении, которое бог устраивал, чтобы убийца при­шел к нему.

Тогда она радовалась появлению волка. Но не теперь. Тог­да она думала, что сама мстит богу за гибель своих детей. Ни­чего подобного. Она, не подозревая об этом, делала ровно то, чего он нее требовалось: убивала бога на земле, чтобы он мог жить в своем мире.

Когда Элиф сбежал от нее, боль отчаяния распахнула в со­знании какие-то двери, и она все поняла. Раньше она уже ви­дела воющую руну, крадущуюся руну, руну, означавшую вол­ка, бурю и западню. Эта руна и была теми путами, которые удерживали божественного волка, не давали ему подняться и уничтожить старого обманщика Одина. Руна жила в жен­щине, всегда только в женщине. И эту женщину она тоже ви­дела в прежних жизнях. Саитада рыдала, зная, что ее сыновья идут на зов руны, привлеченные любовью. Нельзя допустить, чтобы это повторилось. Руну необходимо вырвать из женщи­ны, которая ее несет. Убить? Вероятно. Но только вода даст верный ответ, поэтому женщину, внутри которой живет ру­на, необходимо отвести к источнику.

Она отправилась в Киев, и Болли Болисон был рад ее видеть.

— Богатство ждет нас под звездой и полумесяцем, — ска­зала она.

А через день киевский князь отправил варягов на службу к императору Византии, и она тоже отправилась по течению Днепра с шестью тысячами воинов. Они захватят Нумеру об­манным путем. Будет сражение, и это кстати — если люди прольют кровь, пытаясь противостоять воле богов, они при­несут жертву и заявят о серьезности своих намерений.

— Даже не стану делать вид, будто понимаю что-либо, — сказал Болли Болисон.

— Никакого понимания и не нужно, — ответила Саита­да, — нужна только вода. Под землей, там, куда ходил Один. Мы найдем девушку и отведем туда.

— Но как ты ее узнаешь?

— Я уже видела ее раньше.

— А что будет с Элифом?

— Ему нужно помешать. Я знаю, чего от меня потребуют там, внизу, и он, в свою очередь, будет мешать мне. Он наде­ется спасти мне жизнь.

— А ты не хочешь жить?

— Я надеюсь, что останусь жива. Но прежде всего я наде­юсь исполнить свой долг. Это все, что от меня требуется. Остаться в живых — не главное.

— Если мы найдем человека-волка, я убью его. Это укре­пит твою решимость. Нельзя же идти на битву с богами, ког­да тебя что-то держит в этом мире.

Она помотала головой.

— Если кому и суждено его убить, то только мне.

— Почему?

— Ты спрашивал, какая жертва дороже глаза. Я могу от­дать сына.

— А ты сможешь?

— Не знаю.

— Не позволяй себе отклониться от цели.

— Я не позволю. Однако все требуется сделать точно так, как подскажет источник. Есть только один очевидный путь вперед и к победе — через тернии.

— А я бы его убил.

Ее лицо посуровело.

— Из мальчишеской ревности, потому что я привязана к нему сильнее, чем к тебе? Он же мой сын, не думаешь же ты, что я буду любить тебя больше, чем его. Когда я говори­ла, что на востоке нас ждет богатство, ты взялся за дело, как полагается мужчине. Вот и веди себя как мужчина.