Анна Кочубей - Душа архонта

— Как твои ребра?

— Неплохо. Я молодой, на мне заживает быстро, — Киндар беззлобно иронизировал и лукаво улыбался, — Хану поможешь? Эрендолец ранен, если помнишь. Нашлась полезная травка для его здоровья, нужно только заварить.

— Я не буду ему помогать, — буркнула Лиандра.

— Вот как? Напрасно, девушка. Ладно, я сам.

Раскрошив в миску сухое растение, Киндар отошел к очагу. Лиандра вышла на крыльцо и притворила за собой дверь. Опираясь на перила, она глядела в темень и отдыхала от разбойников, разговоров и света.

Осенняя ночь вступила в свои права. Снег, выпавший днем, растаял. Подъедая остатки зелени, по огороженному пространству лесного убежища черными тенями бродили кони. Ни единого звука не доносилось до хижины, кроме отдаленного журчания Одрена. В уединении лесного жилища была особая прелесть, понятная немногим: не видеть огней, кроме пламени своего очага, не слышать голосов, кроме пения воды… Полный покой. Остаться бы в гостях у знахарки хоть на пару дней, а то и перезимовать! Но в кладовой хижины нашлось зерно, а предметы обихода сделаны не женской рукой. Значит, вверх или вниз по реке живут люди. Может, они боятся стать одержимыми и поэтому не заглядывают сюда? Лиандра посмотрела в сторону дороги и ей стало тревожно от дурного предчувствия. Тряхнув головой, девушка вернулась в дом, не придав значения своим ощущениям.

Отведать напитков знахарки не рискнул никто, даже Киндар, но угощение в котле удалось на славу. Разбойников разморило после еды и трудного дня.

— Я туда не лягу, мало ли что ведьма наколдовала? Да, Лиандра? — Лето кивнул на ложе хозяйки и разложил свои пожитки на почтительном расстоянии.

— А тебе никто и не предлагает.

Постель знахарки занял Гервант, не обремененный предрассудками. Дварф забрался на стол — его маленький рост позволял уместиться на столешнице полностью. И только Ханлейт, казалось, не собирался спать: он сидел напротив очага на полу и задумчиво смотрел в огонь.

— Вот придем в Галаад, я там новую жизнь начну, — мечтательно протянул Лето, — я хотел сказать — мы. Ну, все.

— И то правда, в Даксарте или в Маракане ты напакостить не успел, — Гервант имел в виду прибрежные города государства дварфов, — есть где развернуться во всю ширь натуры.

— Кто еще думает, что я, кроме как кошельки щипать, ничего не умею? — озлился Лето.

— А то — нет? Хотя, я к тебе несправедлив: с ножом в руке и в темной подворотне ты воистину страшен, — зевнул главарь, заскрипев досками лавки.

— Да что ты обо мне знаешь, Гервант? Мой отец моряком был, я и сам под парусом три года ходил на торговом судне! Только бросил потом. У меня были… обстоятельства.

— Так у тебя, может, и матушка в Аквилее имеется?

— Может и жива еще, — безразлично ответил Лето, — не особо-то она мной интересовалась, вот и мне заботиться о ней ни к чему.

— А мы с Чазом вернемся в Галаадские горы, — неожиданно подал голос дварф, — с напарником на серебряном руднике вместе росли. Только мы не из каторжных, их там хватает, а из местных. В горах заработать можно, если жилы крепкие.

— Угу, — согласился Чазбор, словно дальнейшие планы у человека и дварфа были давным-давно обговорены.

— Хорошее дело — деньги из горы ковырять. А я только воевать и умею. Гвидо в юности за плугом ходил, но тоже давно забыл, как это делается. У нас дорога одна — в армию. Пока она у галаадцев своя, не имперская. За вояку сойду, старый конь борозды не испортит, — в голосе Герванта прозвучала не надежда, а горечь.

Разбойники замолчали и задумались.

— А ты куда думаешь? — тихонько спросила Лиандра у Киндара.

Эльф, уделяющий своей внешности больше внимания, чем все разбойники, вместе взятые, как раз заплетал на ночь в косу длинные светлые волосы.

— А где я нужен? Разве что в борделе, — небрежно ответил он, не понижая голоса.

Гервант хмыкнул со своего места и не выдал ничего вразумительного.

— Я пошутил, Лиандра, — шепнул Киндар, заметив ее обескураженный взгляд, — что-то мне подсказывает, что до Галаада я не дойду… Не в том смысле, что умру, девушка, не пугайся ты так! Возможно, на родине Лето мне будет комфортнее. В Аквилее тепло, море. Я слишком устал от бесконечной дороги и холода. Иногда мне кажется, что я замерз до костей и уже никогда не оттаю. А ваш путь определился к обоюдному удовольствию, как я понял? — Киндар двусмысленно приподнял бровь и кивнул в сторону Лето.

— Нет, это неправда!

— Тогда вы отлично притворяетесь, — усмехнулся Киндар.

— У меня нет своих вещей! Только Север, не пойду же я спать на улицу с конем? — попыталась объяснить Лиандра.

— Ложись со мной.

— Ты снова шутишь? Почему ты так смотришь, Киндар?

— Потому, что считаю тебя забавной. Ты словно гостья из воздушного замка в облаках — спустилась на землю и не знаешь, как себя вести. Просто будь собой и делай то, что тебе хочется. Не нравится Лето? Выбери другого. Дварфа не советую — вы не пара.

Лиандра оскорбилась. Киндар считал ее смешной не в первый раз, но сейчас у девушки не было настроения иронизировать. Дельный совет эльфа пропал даром, она услышала только насмешку.

— О чем вы шепчетесь? — ревниво полюбопытствовал Лето.

Лиандра с тяжелым вздохом вернулась к аквилейцу приготовив кулаки и локти на случай, если он начнет распускать руки.

Девушку разбудил храп. В помещении эта особенность некоторых разбойников была еще неприятнее, чем на воздухе. Дружно храпели Чазбор и дварф, изредка сопел Гервант, невнятно бормотал во сне Гвидо. Лиандра и раньше замечала, что парень наяву молчит чаще, чем во власти сновидений. Лето спал тихо, как мышь, — в этом плане аквилеец был идеальным соседом. Со стороны Киндара тоже не доносилось ни звука. Ханлейт сидел перед очагом на прежнем месте, охраняя покой спящих.

«А ведь Хан — единственный, кто не проронил ни слова, когда разбойники рассказывали о своих видах на будущее», — вспомнила Лиандра. С первого взгляда эльф показался девушке опасным и неприятным типом. И со второго, и с третьего… И лишь спустя время, узнав Ханлейта получше, она была готова изменить свое мнение.

Прикрыв лицо рукой, она беззастенчиво разглядывала эльфа, пользуясь тем, что тот ее не замечает. Слегка покатый лоб, прямой длинный нос, узкая линия губ, четкие очертания скул и подбородка; глаза, опушенные короткими, густыми ресницами. Лиандре очень нравился их цвет — зеленый, чистый и необычный. «А Хан красивее, чем Лето», — сделала она неожиданный вывод, — «он похож на хороший рисунок — ни одной лишней линии».

Понятие красоты субъективно. Лето обладал природным обаянием и имел легкий нрав. Другое дело — Ханлейт. Правильные, но резкие черты его лица выражали целую гамму мыслей и эмоций, а улыбка на губах появлялась настолько редко, что в глазах окружающих Хан выглядел и злым, и даже отталкивающим.