Арин - Заря

— Ну-у. Ты хоть подождешь, пока мы слазим? Сама-то вернуться не сможешь.

— Подожду, — кивнула я и поудобнее умостилась на поверхности. Надьяна, который попытался повторить мой подвиг, никто не слушал.

И они полезли… Честно говоря, мне сначала показалось, что они каким-то странным способом прилипли к башне: за что хватались на абсолютно гладкой стене, я так и не поняла. Когда же залезли, мне даже чуть завидно стало: сидят на перилах, ногами в воздухе болтают. А вид какой там… Была всего один раз, до сих пор помню. Но тут моя драгоценная подруга окончательно ополоумела… она додумалась (обычно люди уточняют, чем такие гении думают, но мне воспитание не позволяет) ВСТАТЬ на перила и раскинуть руки, будто птица собирающаяся взлететь. И захохотала, как постоянный житель дома для потерянных душ.[22]

Надьян отреагировал на это, как любой нормальный человек: схватил Нату за ноги и попытался затащить обратно в башню, крича ей: «Слезай сумасшедшая!». Его действия и стали фатальными: Натарина рефлекторно отбрыкнулась (не любила она, когда её трогали), потеряла равновесие… и полетела вниз с башни.

Сделать ничего я не успела. Только смотрела, как моя единственная подруга приближается с невероятной скоростью к земле, а голове билась мысль: «Не успею». Только судьбу опять обыграли. Маги вообще любят это делать.

Нет, Ната не колдовала. Да и я тоже. Тут и без нашей помощи обошлось.

Надьян был магом.

Его волшебство почти не чувствовалось, в тот момент я бы не обратила на это внимания. Только вот, ежу понятно, что с ростом пройденной траектории скорость только увеличивается (извините, что использую эти термины — после уроков мастера Илазе, как репейник прилипли). А Ната приземлилась мягко и без единого повреждения. И самое странное — она, похоже, совсем не была удивлена. Встала. Отряхнулась. А вверх мы посмотрели уже синхронно. Там вжавшись в один из столбов, затравленно глядел на нас Надьян. Грустно и безнадежно. Потом что-то для себя решил и спрыгнул вниз. Точнее не спрыгнул, а мягко опустился рядом с нами. Вгляделся нам в лица… и очень удивился. Конечно. Ожидал увидеть восхищение, ненависть, да что угодно. Только не то, что мы изобразили. Я равнодушно: маг и маг — сама так умею не хуже. Ната с каким-то изобретательским интересом: мол, эксперимент проведен удачно. Эксперимент?

— Ну и? — прервал тишину Надьян, ждущий от нас каких-либо действий.

— Что и? — спросила я, обращая на него взор.

— Я маг, — как приговор произносит Интореми.

— Я тоже, — добавляю я и перевожу взгляд на небо — на небе облака (и стараюсь не улыбнуться — лицо у юноши стало…).

Парень переводит взгляд на Нату. Натарина в ответ поворачивается ко мне и говорит:

— Хочешь тайну?

— Ну, — бурчу флегматично я.

— Перед тобой сын покровителя всех магов Города.

— Что? — а вот это интересно — маги ведь не просто так скрываются, им помогают. Только кто помогает неизвестно. Было неизвестно…

— То-то, — кивает она. Юноша стоит соляным столбом, — единственный род старейших полностью состоящий из магов. Причем ни каких-то с серединки на половинку, а полностью обученных самых настоящих, единственных в городе магов. Мой отец это подозревал, но они умело скрывались даже от коллег — опыт сказывается, а процент того, что те, кто знает о существовании рода, не будут никогда пойманы, очень не высок. Я как ауру увидела, так сразу заинтересовалась — что-то в ней было не так. Оказывается — великолепная маскировка, даже на ментальном уровне.

Мы посмотрели на Надьяна. У того странно потемнели глаза, он взглянул на нас и сказал:

— То есть все это время, ты ждала, пока я применю магию? Из интереса.

Я молчала. А вот Ната вдруг встревожилась.

— То есть все это время, ты общалась со мной для того, чтобы подтвердить свою догадку? — опять спокойным голосом спросил парень. Только вот чувствовалось, что это дается ему очень тяжело. Ната почему-то вдруг резко встала:

— Надьян…

— Ну что ж радуйся — дождалась, — и, не оборачиваясь, побежал в сторону окна.

— Надьян! — уже вскрикнула Натарина и понеслась вслед за ним.

Я же молча сидела… Но потом проскользнула мысль: «А как я спускаться буду?». Она заставила вскочить и понестись в сторону друзей… которые оставили меня одну. И что мне теперь делать? Я же сама не спущусь?

Я сидела на краю крыши (той самой, на которую с таким трудом взбиралась) и не знала что делать. Сама попробовать спуститься я боялась.

— И что теперь? — сама спросила я себя. Захотелось плакать: они меня оставили!

— Лайн Веран? — вдруг послышался до боли знакомый голос.

— Ой, — только и смогла я сказать.

— Что вы там делаете, когда ваши друзья уже убежали?

— Спуститься не могу, — грустно ответила я.

Внизу что-то зашуршало, а потом в поле моего зрения выбрался мастер Лейрон. Он осуждающе посмотрел на меня:

— И зачем полезли, если не смогли спуститься?

— А кто меня спрашивал, — наставник аккуратно обхватил меня за талию и поставил на козырек. Через окно я пролезла сама. В коридоре оказалось, что приснопамятная дверь оказалась открыта. И сколько разного хлама за ней было.

— А что это? — вырвался у меня вопрос.

— Это, — мастер мягко приземлился на пол, — хранилище испорченного инвентаря, который пойдет на переплавку в мастерские. Нужно же давать юношам материал для обучения. А сейчас он открыт потому, что несколько умников двадцать минут назад устроили взрыв в лаборатории так, что теперь хранилище пополнится.

— А-а, — только сумела сказать я, и пошла в сторону своей комнаты. Кроме сна больше я никаких развлечений на ближайшее время не видела.

Натарина Летеш

В тот момент, когда Юриль шла в свою комнату.

Она бежала со всех ног, зная, что если не догонит сейчас, то уже не сможет ничего изменить никогда. А ведь он не бежал — шел своим размашистым, но все равно очень мягким шагом. Воин — одно слово. Но его нужно догнать, любой ценой догнать. Чтобы объяснить. Объяснить, что его магия давно уже интересовала её постольку поскольку. Попала она, как предупреждал её братец. Сама не заметила, как человек стал частью тебя. Неотделимой, очень нужной частью. И теперь она всего в шаге от того, чтобы её потерять. А она не хотела. Слишком хорошо помнила отца: тот давно уже не жил — существовал. И истово ненавидел Стражей, ведь они отняли единственное, чтобы было смыслом его жизни. Черствый, как многие считали, суровый человек любил и любит до сих пор свою жену. Ту, что заставила поверить, что мир не настолько плох. А потом же своей смертью и разбила эту веру. Сейчас же… только близнецы отделяли его от смерти. И девушка очень боялась, что отец будет жить, только пока они нуждаются в его помощи… А телепата обмануть очень трудно.