Арин - Заря

Ранение Зайрана на нашем времяпровождении практически не отразилось, с ним сидела Рина, от чего тот был неимоверно счастлив, и наше общество им бы только помешало (интересно, а они знают, что Ната уже планирует, у кого лучше заказывать цепочки с кольцами?[19]).

Единственное, что изменилось — это к нашей компании начал время от времени присоединятся Надьян. Отчасти потому, что ему нравилось наше общество (особенно Наты), отчасти из-за Милириссы Онара. Оказалась, что девушка была так же из старейших и в свое время её пытались сосватать за бедного Интореми. Но не вышло — отец Надьяна был настоящим воином и считал, что жена — это в первую очередь помощница мужу, а глупая, как пробка девушка на его взгляд не подходила серьезному и занятому человеку, в которого, он надеялся, превратится Надьян. Нет, конечно, официально причина была другая, но суть оставалась та же — лучше уродина, но умная, чем красавица с мозгами синицы. Сказать, что Интореми был очень рад, это не сказать ничего: ему было трудно находится рядом с болтливым глупым человеком и малое время, а тут предлагалось всю жизнь… но не тут то было. Милирисса оказалась и в самом деле дура дурой. Когда её привели знакомиться с предполагаемым женихом, Надьян ей так понравился, что Онара влюбилась, как кошка. И почему-то решила, что тот обязательно должен на ней жениться. Даже отказ родителей юноши не охладил пыл девушки, и когда тот пошел учиться на целителя, она направилась за ним (чем очень расстроила Интореми).

И все как обычно (для старейших) уткнулось в воспитание: нормальный юноша давно бы объяснил мечтательнице доступным ей языком, что та его достала. Но у бедного Надьяна просто не хватало грубости, что бы отвадить её (Ната не в счет — первая начала, потому и получила). Вот и приходилось ему прятаться от неё по разным углам… до знакомства с нами. Сначала Милирисс пыталась было к нам тоже прибиться. Но вот незадача: Ната терпеть не могла сидеть на одном месте (не говоря уж о вышивке и вязании) и потому всегда гуляла… да еще не по дороге, а могла и через куты пройти (бедные садики…). Я к этому была привычна, да и не умею при чужих людях жаловаться (только маме и только на ухо), Надьян тоже относился к таким прогулкам равнодушно… но вот Онара… После первой же небольшой (четыре километра) прогулки она до самого вечера отлеживалась в своей комнате. Потом пыталась было приказать Нате (НАТЕ! Вы это слышали!), что бы та прекратила все время где-то шастать, на что ей было сказано, что не нравятся развлечения нашей компании, пусть ищет себе другую. Больше мы её не видели (и как был по этому поводу счастлив Надьян!).

Но, честно говоря, меня общество Интореми не радовало. Нет, он мне как человек очень нравился, но Ната… Слишком хорошо мне запомнились слова Зайрана:

…у Наты нет никакого пиетета по отношению к этому чувству, и она просто может изображать его, для достижения каких-то своих целей…

И мне очень не нравилось, как смотрела она на своего ухажера. Оценивающе так, буд-то чего-то ждала… или приценивалась. Сам Надьян этого не замечал или не хотел замечать.

Все случилось где-то за пару дней до «бала». Зайран к тому времени уже мог ходить (странно, что не бегать — им занимались сразу шесть высших мастеров целительства) и больше не вызывал беспокойства (разве что только у Нарины, такое ощущение, что у неё в роду были курицы — наседки).

В общем приспичило Нате… погулять по крышам. Честно говоря, у меня при озвучивании этого предложения появилось стойкое желание покрутить пальцем у виска и потрогать госпоже Летеш лоб. Потому что крыши у замка были очень, скажем так, наклонные, и гулять по ним было бы крайне сложно. Правда, мои слова озвучил Надьян, но в ответ его назвали трусом, а сами понимаете — воины, как дети, на слабо падки, и Интореми тут же сделал на лице мину: мол, я по крышам еще до рождения лазил, что мне ходить под острым углом по отношению к земле, я может, как птица, летать могу. Короче, подмоги ждать было не от кого. Пришлось смириться.

Хотя до крыш надо было еще добраться. Замок был огромен, а то, что Ната хотела залезть, как можно выше было понятно всем. Мы прошли сад, где растили разного рода мхи и вышли к главной площади. Она, честно говоря, у меня вызывала какой-то непонятный страх — будто что-то скоро случится здесь. Что-то страшное. Поэтому мне было очень трудно сохранить спокойствие и пройти, а не пробежать по такому большому и пугающему пространству.

Мы прошли площадь, нырнули в крайнюю левую арку и стали подниматься по широкой винтовой лестнице — дополнительному ходу, в обход официального. Таких было много в Замке и, наверное, больше чем мы предполагали, ведь кроме нас, учителей и Стражей, здесь были еще и слуги, хоть и ни разу за все время они нам не попадались. Кто-то же готовит еду, не говоря уже о нагревании воды в купальнях, стирке и уборке помещений (правда это можно было сделать с помощью магии, но её применение я бы почувствовала).

Лестница привела нас в небольшую промежуточную галерею — если не знаешь Замок, обязательно запутаешься в огромном количестве коридоров. Нате хватило всего нескольких месяцев, чтобы полностью освоится здесь — она уверенно выбрала нужный нам проход, что привело меня к мысли о том, что подруга, похоже, заранее знала куда идти: но путь явно не был выбран по наитию. Это настораживало: неужели она хочет столкнуть Надьяна с крыши. Вряд ли, Натарина — умная девушка, и ради какой-то мести заканчивать, как Йодон Рогаст она не станет. Тогда почему?

Мои мысли были безжалостно прерваны: мы зашли в небольшой тупичок (точнее площадка перед закрытой дверью) и, в данный момент, мои друзья занимались тем, что пытались открыть запыленное окно. То со скрипом потихоньку подавалось. Когда же многострадальная створка тихо стукнулась об косяк Ната победно улыбнулась (Надьян грустно вздохнул, смиряясь с неизбежным) и сказала:

— А вот и пропуск на свободу!

— А может не надо? — взмолилась я. Лезть очень не хотелось.

— Кто не рискует, тот не совершает подвигов. Не трусь, Юл. Не мы первые, не мы последние, — и легко пролезла в окно. Я же, кряхтя и охая, смогла повторить её подвиг только с помощью Надьяна (тот, даром что воин, спокойно поднял меня, явно не чувствуя дискомфорта). Интореми замыкал наш небольшой отряд.

За окном оказалось подобие того козырька, с которого я в свое время свалилась, разве что прямее… и на несколько этажей выше (если учесть, что высота стены средней комнаты была гораздо больше трех метров… падать будет больно). Но это было не главное. Потому, что отвести глаза от пропасти, как сразу забылись все страхи и сомнения. Небо… бескрайнее небо, такое чистое, что чище быть не может. Бездонной необъятной голубизны. А вдали шпили города… я уже и забыла насколько красивы крыши зданий!.. все чаще смотря под ноги. А ведь когда-то… когда-то я так любила залезать на главную башню и сидеть на перилах, свесив ноги. И смотреть… смотреть на то, что всегда будет вечно и верить, что раз ЭТО всегда будет жить, значит все ошибки рано или поздно будут исправлены, а добро всегда побеждать зло. Сколько мне тогда было? Семь? Десять? Тогда во мне не скрывался еще такой равнодушный циник, философски и смиренно относящийся ко всем проблемам. Тогда я не знала, что не все проблемы можно решить, и не всегда правда одерживает верх над злом. Тогда я еще не ведала, что являюсь магом, и мне не надо было скрывать свой Дар и учится тайком у Орнета. Тогда у меня еще не было секретов от матери. И почему-то мне казалось, что шпили должны быть выше, и я в мыслях рисовала их на небе, придумывая, как бы вертелись флюгеры и развивались флаги на той или иной башне. Странно… Почему… почему мне в детстве казалось, что город должен быть другим? Наверное, потому, что тогда я еще не отделяла мечты от реальности и не боялась верить…