Линии судьбы. Том 2. - Артём Федоренко
Дорога в Саньхэ заняла три дня вместо планируемых двух. Весенняя распутица превратила некогда твердый грунт в липкую грязь, замедляющую передвижение. Они двигались осторожно, останавливаясь в чайных и на постоялых дворах, чтобы послушать последние новости.
Весть о странной болезни распространялась быстрее самой заразы. Шепотки, испуганные взгляды, истории. В последней чайной перед Саньхэ старый хозяин долго не хотел говорить, но потом, убедившись, что они не обычные путники, рассказал о трех исчезновениях за последнюю неделю.
- Люди уходят в лес и не возвращаются, - шептал он, беспокойно оглядываясь на дверь, словно кто-то мог подслушивать. - А те, кто видел странных людей с черными глазами, сами исчезают через день-два. Или меняются. Становятся другими.
Третий день пути выдался особенно трудным, моросящий дождь превратил тропу в непроходимое месиво, заставляя искать обходные пути.
- Есть небольшая хижина лесничего недалеко отсюда, - сказала Тан Сяо, сверяясь с картой наставника Цзы, которую пришлось укрывать полой одежды от дождя. - Может, сможем там переночевать и завтра с утра дойти до Саньхэ.
Хижина, к их удивлению, оказалась покинутой, но не заброшенной. Чисто выметенный пол, аккуратно сложенные дрова у очага, припасы на полках. Лесничий словно вышел ненадолго и собирался вернуться.
- Странно, что он оставил все вещи, - заметил Михаил, осматривая жилище.
- Может быть, ушел к кому-то в деревню, - предположила Тан Сяо, но в ее голосе звучало сомнение.
Пока Михаил разжигал очаг, она достала из сумки свежую бумагу и тушь.
- Оставлю записку с благодарностью и плату за ночлег.
К закату дождь усилился, барабаня по деревянной крыше хижины. Тан Сяо разложила на столе сушеные фрукты и лепешки, заварила чай в маленьком походном котелке. Михаил молча наблюдал за её уверенными экономными движениями, похожими на жесты опытного практика боевых искусств.
- Ты всё-таки тренировалась, - заметил он. - Несмотря на утверждения, что не практикуешь.
Тан Сяо улыбнулась.
- Я не практиковала боевые искусства. Но искусство каллиграфии требует такого же контроля тела, такой же дисциплины дыхания.
- Выходит, наставник Цзы готовил из тебя не только хранительницу знаний.
- Он говорил, что знания без умения применить их на практике - мертвый груз, - она разлила чай по чашкам. - Моя каллиграфия не победит существо скверны, но координация движений и внимание могут оказаться полезнее, чем ты думаешь.
Они ужинали в тишине, слушая дождь и потрескивание дров в очаге. День медленно перетекал в ночь, когда Михаил услышал странный звук снаружи, едва уловимый скрежет, словно кто-то скреб когтями по дереву.
Он жестом показал Тан Сяо сохранять тишину и осторожно подошел к окну. Сгустившиеся сумерки превратили лес в царство теней, где сложно было различить детали. Но на мгновение ему показалось, что между деревьями промелькнула фигура. Михаил отошел от окна и тихо сказал: - Нужно подготовиться. Мы не одни.
Он достал из дорожной сумки несколько маленьких защитных свитков - результат долгих ночных экспериментов последних месяцев. Тан Сяо, не задавая вопросов, быстро проверила содержимое своей сумки, извлекая несколько небольших флаконов.
- Ты что-то видел? - шепотом спросила она.
- Пока только тени, - ответил Михаил, расставляя защитные свитки по периметру комнаты, - но чувствую присутствие скверны. Этот скрежет. Я слышал его раньше, в других местах.
Расположив свитки в стратегических точках, он активировал каждый, вливая капли своей энергии. Символы вспыхнули слабым голубоватым светом, создавая защитный контур.
- Что дадут эти свитки? - спросила Тан Сяо.
- Предупредят о вторжении и создадут временное искажение пространства, замедляющее движение скверны, - объяснил Михаил. - Это даст нам несколько дополнительных секунд, если они попытаются проникнуть внутрь.
Звуки снаружи стали отчетливее: шорох тел, передвигающихся по лесной тропинке, затем тихий вой, протяжный, нечеловеческий, леденящий кровь.
Тан Сяо вздрогнула, но ее голос остался твердым.
- Похоже, нам не придется искать скверну. Она сама нашла нас.
Михаил оценил ее выдержку.
- Держи флаконы наготове и будь позади меня. Если что-то произойдет со мной, не пытайся сражаться, беги к деревне. Там больше людей, больше шансов.
Она бросила на него взгляд, ясно говорящий, что не собирается никуда бежать, но спорить не стала.
Внезапно все звуки снаружи стихли. Наступила неестественная тишина, нарушаемая только треском огня в очаге. А затем раздался стук в дверь - три медленных, размеренных удара.
Михаил и Тан Сяо обменялись напряженными взглядами. Он жестом показал ей отойти в дальний угол комнаты.
- Кто там? - громко спросил Михаил.
Тишина. Затем снова три удара, более настойчивых.
- Назовите себя, - потребовал он, готовый активировать свой дар при малейшем признаке опасности.
- Помогите… - донесся снаружи слабый голос. - Пожалуйста, помогите. Я заблудился.
Голос принадлежал ребенку. Или кто-то имитировал детский голос?
Тан Сяо беззвучно прошептала одними губами: - Ребенок?
Михаил коротко покачал головой. Он знал эту уловку. Скверна часто использовала образы наиболее беззащитных, чтобы пробудить жалость и заставить жертву потерять бдительность.
- Что вам нужно? - спросил он.
- Холодно… Темно… Пожалуйста, впустите меня… - голос звучал настолько жалобно, что Тан Сяо невольно шагнула вперед.
- Цзянь, - прошептала она. - Это же дитя.
- Это не ребенок, - твердо ответил он. - Смотри.
Один из защитных свитков в углу комнаты ярко вспыхнул кроваво-красным - признак присутствия скверны.
Существо за дверью, поняв, что его уловка не сработала, издало низкий, утробный рык. Дверь содрогнулась от мощного удара.
- Назад! - скомандовал Михаил, принимая боевую стойку.
Дверь выдержала первый удар, но второй был настолько силен, что дерево треснуло. В образовавшуюся щель Михаил увидел лицо существа - полностью черные глаза и неестественно бледная кожа, покрытая тёмными прожилками, напоминающими трещины на фарфоре. Затем сокрушительные удары посыпались на дверь безостановочно.
Сосредоточившись, он ощутил поток времени вокруг себя не как абстрактное понятие, а как осязаемую материю, которую можно было сгущать и растягивать. Годы практики позволяли ему делать это почти рефлекторно. Энергия потекла от его солнечного сплетения к конечностям, создавая локальное искажение, - пространство радиусом в два-три шага, где время текло иначе.
Для Тан Сяо и существа снаружи прошла едва ли секунда, но для его измененного восприятия этого было достаточно, чтобы оценить ситуацию и принять решение.
Вскоре дверь не выдержала натиска и слетела с петель, а следом с неестественной скоростью ворвалось существо. В обычном восприятии его движения были бы
