Невеста для пилигрима (СИ) - Рута Даниярова
Равьер поблагодарил парня и с наслаждением вонзился зубами в ржаную краюху. Ему довелось побывать на многих пирах и есть лучшие блюда в герцогском замке, но сейчас кусок свежего ржаного хлеба показался ему настоящим лакомством.
Другие пленники держались настороженно, перешептывались. Равьер чувствовал, что их сторонятся. Ну и пусть. Возможно, скоро им удастся бежать.
— Пока вас не было, другие ругались ночью. Боятся, что из-за вашей дерзости могут наказать нас всех, — шепнул Бен.
Дайнис сплюнул.
— Они просто трусы, Бен.
Парень кивнул.
День тянулся бесконечно, казалось, тяжелые доски и бревна никак не закончатся, спина и плечи нещадно ныли, рядом постоянно маячил охранник с кнутом. Наконец пленников погнали обратно.
Равьер обессиленно сел прямо на землю возле сарая, вытянув горящие от боли и усталости ноги.
— Смотри, туман вроде редеет, — удивлённо сказал Дайнис, приложив руку к глазам.
В самом деле, прежде густая и плотная стена непроглядного тумана вокруг острова казалась сегодня колеблющейся над морем дымкой, сквозь которую внезапно пробились яркие лучи заходящего солнца.
Вдруг к Равьеру подошел охранник. Это был Салис.
Он хмуро поглядел на пленника и приказал:
— Иди за мной, меченый. Подожди, велено пока отстегнуть тебе ядро.
Надсмотрщик наклонился, ударил ломиком по звену цепи, и ядро откатилось в сторону.
— Ступай за мной. Тебе повезло, что госпожа Шейдара пожалела тебя и твоего дружка. Сейчас тебе предоставится шанс поблагодарить ее за заботу.
Равьер пошел рядом с двумя двумя охранниками, державшими наготове кривые сабли.
Кажется, они боялись пленника.
Равьеру, несмотря на то что он был сейчас слаб, ничего бы не стоило выхватить сейчас саблю из рук одного, чтобы вонзить ее в другого, но что бы он делал дальше? Поэтому он покорно брел, обдумывая свое положение.
Охранники повели его по тропинке вглубь острова и вскоре остановились у небольшого домика, сколоченного из таких же корабельных досок, которые они таскали.
— Шейдара, я привел к тебе меченого, — сказал Салис.
Дверь домика приоткрылась, и выглянула Шейдара. На ней было все то же красное платье, но черные длинные волосы теперь распущены. Они падали до пояса густой волной.
— Снимите с него цепи, — сказала женщина, облизнув губы.
— Нет, Шубиру это не понравится, — возразил один их охранников.
— Ладно, можете ступать, — велела Шейдара пиратам. — И скажите на кухне, пусть мне ужин принесут.
Те, недовольно поворчав, пошли прочь.
— Заходи, — махнула рукой женщина.
Равьер переступил невысокий порог, звякнув цепями, и попал в комнату, устланную разноцветными коврами. На коврах повсюду были разбросаны подушки всех размеров. В углах комнаты стояли бронзовые лампы, подсвечники и даже мраморная фигурка богини Кайниэль. Очевидно, сама Шейдара считала эту обстановку считала изысканной роскошью. Скорее всего, это добро было награблено с захваченных кораблей.
— Пусть все думают, что я на тебя глаз положила, — усмехнулась женщина, усаживаясь на низкую кушетку.
Равьер остался стоять.
В дверь постучали.
— Госпожа Шейдара, я могу войти? — раздался женский голос, и вошла Элма с большой корзиной еды.
Поклонившись Шейдаре, она стала раскладывать ароматную жареную рыбу, овощи и мясо на деревянные блюда. Мельком Элма бросила взгляд и на Равьера, но ее лицо осталось бесстрастным.
— Не приходи сегодня больше, — велела ей Шейдара, и Элма вышла.
— Можешь поесть, не бойся, еда не отравлена, — женщина взяла большой кусок мяса прямо руками, откусила половину, облизнула пальцы и протянула остаток Равьеру.
Он не двинулся с места, глядя на женщину, и тогда она поднесла кусок прямо к его губам, вынуждая приоткрыть рот, но он отвернулся.
— Если не хочешь, чтобы я тебя кормила с рук, то садись и поешь сам.
Равьер сел напротив, звякнув цепями, и неторопливо принялся за еду. После похлебки еда казалась и впрямь очень вкусной, но он не спешил.
Шейдара внимательно разглядывала его.
— Ты всегда был таким? — спросила женщина, коснувшись пальцами, унизанными кольцами, лица мужчины.
Равьер напрягся, но не отвел ее руки.
— Нет, — сказал он.
— Мне нравится, как ты ешь, — сказала Шейдара, продолжая гладить его лицо. — Если мужчина сразу набрасывается на еду, он думает не об удовольствии, которое можно получить от хорошей пищи, а только о том, как бы набить себе брюхо. Думаю, и в постели также. Одни мужчины торопятся и заботятся только о себе, а другие способны сами получать наслаждение и давать его женщине. А ты, Амьер, способен дарить наслаждение? — промурлыкала Шейдара.
Она вдруг потянулась, и красное платье упало к ее ногам.
Равьер устало смотрел на обнаженную женщину. Полноватое тело, крутые бедра, треугольник волос между ног, крупная грудь с темными сосками, — ничто не вызывало в нем никакого отклика, но Равьер понимал, что отказ не понравится Шейдаре.
Она, по всему было видно, считала себя неотразимой красавицей.
Равьер вдруг вспомнил один из уроков Камиера Бриаса, первого советника отца, который учил его, тогда еще наследного герцога, искусству дипломатии.
— Когда не знаете, что ответить опасному и сильному врагу, ваша светлость, то для начала смешивайте ложь и правду. Поглаживайте пса, пока не будет готов ошейник для него (1).
Равьер сделал над собой усилие и заговорил.
— Послушай, Шейдара, — начал он. — Ты, конечно, очень красивая женщина, но после бессонной ночи у столба я весь день таскал тяжелые бревна. Неужели ты думаешь, что у меня сейчас хватит сил на то, чтобы лечь в постель с женщиной, пусть даже и с такой красивой, как ты?
Женщина польщенно улыбнулась.
— У меня есть средство, которое поможет мужчине воспылать страстью даже к древней старухе на одну ночь, — Шейдара взяла в руки небольшой флакон из темного стекла.
— Я не хочу желать красивую женщину благодаря колдовским средствам. К тому же, зачем тебе такой, как я? Вокруг тебя полно мужчин без шрамов и ожогов, отталкивающих взгляд?
Шейдара накинула на себя халат, расшитый яркими цветами, и уселась напротив него. Она налила себе вина в причудливый серебряный кубок и сделала глоток.
— Моя семья была очень бедной. Мы жили в лачуге, и я для развлечения заходила иногда в лавку, где продавали сладости. Просто стояла, смотрела и мечтала, как все там съем. Иногда меня прогоняли оттуда. Однажды Шубир дал мне горсть серебряных монет, и я снова отправилась в лавку. Накупила себе целую кучу сладкого и съела. Потом меня рвало, и я долго не могла смотреть на сладости, зато полюбила острую пищу.
Даже не подумала тогда, откуда у Шубира появились деньги, а потом его посадили в темницу. Оказывается, он ограбил какого-то торговца. Ты
