Хладнокровное чудовище (СИ) - Евгения Александрова
Его ладонь вопреки обманчивому впечатлению была не ледяной, а горячей, живой, такой податливой, приятной на ощупь, что хотелось продлить это прикосновение… до вечности.
— Главное, чтобы ваше сердце не было сделано из камня… как о вас говорят, — ответила Арнеина внезапно низким шепотом: так, словно у них уже была какая-то единая тайна на двоих, — ваше величество.
Арнеина даже позволила себе сжать пальцы, обхватив его ладонь больше положенного, якобы пошатнувшись.
Император не успел ответить, да и задерживаться дольше было нельзя. Арнеина торопливо выдернула свою руку и, подобрав с колена подол платья, сделала последний шаг наверх.
Четыре кубка для четырёх невест. Они поблескивали боками на небольшом чёрном столе. Что внутри, вино? Едва ли. Слуги растворились, будто и не было никого. Во всем храме лишь тихонько гуляло эхо от удара в гонг.
Арнеина встала рядом с Айдан де Марит, с левого края. Сиркх медленно обошёл их всех и остановился напротив: так, что их разделял только стол с четырьми кубками. На улице скрылось солнце, небо заволокло тяжёлыми осенними тучами. В храме стремительно стемнело.
Арнеина стиснула челюсти и чуть вскинула подбородок, подумав, что теперь только глаза императора остались последним источником света.
— Вы почти дошли до конца, — медленно проговорил император, обведя их всех взглядом, останавливаясь на каждой не меньше, но и не больше, чем на остальных. — Если вы готовы ступить на стезю спутницы правителя, вы должны знать, что придётся столкнуться не только с поклонением, но и с ненавистью. И с предательством. В прошлый раз вам уже пришлось выбирать.
Вспотевшие ладони вцепились в плотную ткань платья. Арнеина остановила себя и разгладила смятую часть.
— В этот раз мы ищем предателей среди нас? — тонким голосом уточнила самая худенькая претендентка: большие глаза тревожно поблескивали на её лице.
Айдан только тверже подняла голову, ничем не выдавая волнения.
— В этот раз вы должны понять, где опасность, до того, как она убьёт вас. — Сиркх улыбнулся снова, но от него веяло сейчас холодом из-за грани мира. — Только один из них не отравлен. Да помогут вам Четверо — это испытание, что послали боги.
Рыжеволосая красавица вздрогнула, но подхватила тот кубок, что стоял прямо перед ней, поднесла к себе ближе, но не стала делать глоток — будто хотела понять, не опасен ли напиток по его аромату.
Отставила в сторону, взяла второй, тот, что был у её соседки. И прежде, чем кто-то успел сказать хоть слов, взглянула на императора отчаянно и вызывающе, а потом отпила… но не прошло и мгновения, как она резко задохнулась, попыталась схватиться за край стола, но руки подвели, и она осела на пол с закатившимися глазами.
Её худенькая соседка зажала рот руками и резко отступила, сделала шаг к ступеням. Арнеина застыла, не в силах определить, сковал её ужас или священный трепет. Единственное, что она осознала — кубок должен быть второй. Но в тот же миг Айдан, стоящая рядом, выбрала именно его — и с хладнокровностью королевы сделала торжествующий глоток.
Третья соперница, оставшаяся в живых, сделала ещё шаг назад, переводя безумный взгляд с Айдан на упавшую бездыханно избранницу, одну из четырёх, пока не приняла единственное верное решение — бежать прочь из храма. От взмаха её руки четвертый кубок опрокинулся, кровавая жидкость растеклась по черному столу, становясь черной.
Айдан осталась стоять. Она улыбалась. Она выбрала нужный кубок. Единственный, в котором нет яда. Сиркх должен выбрать её, теперь уж точно.
Арнеина взяла в руки последний оставшийся кубок перед ней. Поднесла к губам. Что ж! Так распорядились боги? Пусть будет так, Четверо. Арнеина ещё видела, как изумленно выгнула бровь Айдан, уже представляющая себя в роли императрицы, но взгляд Аренины устремился дальше — на императора, на Сиркха. На Самуэля.
Она сделала глоток холодного вина с привкусом граната и крови. Затаила дыхание. У смерти приятный вкус. Оставалось надеяться, что император доволен своим последним жестоким представлением. Пусть оно получит свой финал.
Пол качнулся. Она падает не просто на пол, она летит по ступеням, ниже, в пропасть, в бездонную дыру, откуда никогда не выбраться наверх.
Под спину подхватила чья-то рука. Лицо овеял запах до боли знакомый и одновременно ужасающе чужой. Ей надо было тоже бежать. Бежать прочь, а не падать в проклятую бездну. Иначе… иначе… Горячая ладонь согрела шею под затылком, странное чужое дыхание оказалось слишком близко. Губ коснулись чужие губы, раскрывая и позволяя дыханию и магии проникнуть вслед за ядом. Арнеина сделала потеряла всякую связь с миром, тело прогнулось в твёрдых каменных руках, сердце растеклось от вулканического жара.
Утекающая жизнь и сила устремилась к единственному человеку, которому хотелось принадлежать. Прикоснуться к его губам было так же естественно и необходимо как дышать. Его сильнейший дар околдовал, но Арнеина вдруг почувствовала, что не умирает. Что комкает его шелковистый камзол на груди, что снова чувствует свои руки, свое тело, биение глупого упрямого сердца.
— … Всё было решено с первой встречи, не так ли?
Сознание возвращалось медленно.
Император держал её одной рукой так, словно она ничего не весит. Арнеина распахнула глаза, наблюдая его лицо прямо напротив своего. В его силах решать, кому жить, а кому умирать… Его глаза под приподнятыми бровями, темнеющие в этом храме под ликами Четырёх богов. Его приоткрытые губы, к которым до смерти хотелось прижаться снова, крохотную ямочку у края рта.
— С первой встречи? — бездумно повторила она одними губами.
Черты лица Сиркха исказились: брови сошлись на переносице, ноздри резко раздулись, а из глубины горла вырвался резкий вздох. Ещё связанная с ним магией, Аренина почувствовала это как будто ударили ножом её саму. Резкая боль взорвалась под лопаткой и растеклась мгновенным ядом по телу. Так, что не вздохнуть.
Глава 16
Храм в ночи
Огонёк сигары тлел в ночи — едва заметно на фоне камина. Вальдер не курил табак много лет, даже на Юге не соблазнился, хоть на «свадьбу» присылали партию отборных сигар с соседней плантации табака. Но сейчас было так приятно затянуться густым дымом, позволить ему клубиться в лёгких, заволакивать рот — и выпускать в пустую прохладную комнату.
Вальдер затянулся снова, наблюдая, как разгорается огонёк и как осыпается на стол пепел. Едкая горечь с непривычки жгла горло. Поднявшись с кресла, он дошёл до большого окна, за которым темнела ночь. Моросило. Вальдер выдохнул дым, чувствуя себя не хладнокровным —
