Песня Волчьей луны (СИ) - Лариса Петровичева
Аделард и Мейв. Ирвин чувствовал, что между ними есть какая-то связь.
Та самая, что соединяет марионеток в руках кукольника.
Арьяна негромко вздохнула во сне. Ирвин вытянулся на кровати, закинул руки за голову. У него есть истинная, у него есть своя семья, и в пекло всех интриганов и всех королей — но та безумная легкость, которая окутывала его в волчьем обличье, ушла и не возвращалась.
Он понимал, что Аделард и Мейв появились не просто так. Их подсунули младшим хармиранским князьям… но для чего? Всем известно, что невозможно изменить истинной, так что маневр с Мейв был не оправдан — и для чего совершен вообще?
Ирвин провел руками по лицу. Все вдруг стало ясно.
Он встретил истинную. Исцелился и обрел разум рядом с ней — значит, младшая ветвь хармиранской княжеской фамилии существует по факту, а не просто на бумаге. Значит, Ирвин имеет значение и влияние. Если что-то случится с Киганом, если князь, например, умрет, не оставив законного потомства, как не раз случалось в истории, то тогда Ирвин с полным на то правом займет трон. А потом править будут его дети — он собирался серьезно поработать над этим в ближайшие дни.
Тому кукловоду, который стоял над игровой доской, не нужны были лишние влиятельные фигуры. И он искал способ избавиться от них. Арьяна едва не умерла после тех проклятых сушек — Ирвин едва не отправился за ней. Теперь в игру ввели Мейв — но даже если бы Ирвин раньше любил ее без памяти, он все равно не поддался бы на ее чары и многообещающие взгляды. Теперь у него была истинная.
Впрочем, может быть, кукловод не верил в истинность до конца.
Ирвин выбрался из-под одеяла и подошел к окну. Тонкий серп стареющей луны висел над деревьями — раньше один его вид вызывал тоску. Раньше Ирвин не мог спокойно смотреть на луну — а теперь вот стоит и смотрит, и в душе нет ничего, кроме спокойствия, почти равнодушия.
Волк погрузился в глубину, во тьму. Он никогда не вернется.
Если Киган умрет, не оставив потомства, то трон Хармирана перейдет их дяде по отцу, генералу Гаверну — тот не любил столичную жизнь, жил в Кешевеле, одном из горных городков, и был таким простодушным воякой, которого можно было размещать в книге анекдотов. Ирвин никогда не поверил бы в то, что генералу нужна корона: за все эти годы он ни разу не показал своего стремления к власти. Когда Киган занял престол, то дядя первым присягнул племяннику и сказал: “Помогу во всем, и как генерал, и как родня”.
Что, если все это время он просто притворялся простаком и солдафоном? Нет, вряд ли. Ирвин слишком хорошо знал своего дядю, который в детстве катал его на лошади и втихаря от матери угощал сладостями — генерал Гаверн любил своих племянников, и это была настоящая любовь, а не светская вежливость.
Значит, пока оставалось только думать. Думать и ждать.
* * *
— Что это? — удивленно спросила Арьяна.
Мобиль с Бейлин за рулем — телохранительница сказала, что теперь сделает все, чтобы не допустить нового покушения — привез их на окраину города, к голубой капле маленького озера. Ирвин отошел от большого мангала, на котором шашлычник раскладывал свежие порции мяса, и ответил:
— Принцессу ничем не удивить. Но принцесса точно не ела булки с колбасками с уличного лотка.
— Точно, — улыбнулась Арьяна. Еда была упакована в бело-зеленый полосатый пакет — они прошли к скамейке у самой воды, и Арьяна подумала, что давно ей не было так спокойно. Минувшая ночь не только изменила ее тело — она вылепила из ее души что-то совсем другое, непохожее, таинственное.
Лоточник расстарался с начинкой — в булке были две толстые колбаски с гриля, груда овощей и розоватые потеки соуса. Простая уличная еда: Арьяна знала о такой, но никогда не пробовала. Бейлин взяла большую порцию шашлыка и заняла скамью в стороне — достаточно далеко, чтобы не нарушать тихую нежность свидания, и близко для того, чтобы оказаться рядом, если что-то пойдет не так.
Она больше не была официальной телохранительницей принцессы, но все равно вела себя так, словно продолжала работать.
— Ты ешь, ешь, — произнес Ирвин. — А я пока расскажу тебе, о чем думал этой ночью.
Арьяна невольно почувствовала, как к щекам приливает румянец. При мысли о минувшей ночи ее словно погружало в сладкую карамель — теплую, тягучую. В низу живота невольно начинал пульсировать маленький огненный шарик.
Чтобы отвлечься, она откусила от булки — грубоватая с виду, уличная еда оказалось неожиданно вкусной. Ирвин улыбнулся, словно ему нравилось смотреть, как Арьяна ест.
— Пару месяцев назад я перекинулся и смог удрать из дворца, — сказал он. — Носился по окраинам всю ночь, каким-то чудом никого не встретил и никакой живности не загрыз. Потом выполз к этому озеру и обратился. Представляешь, какие у них были лица?
Арьяна обернулась в сторону мангалов. Лоточник переворачивал шампуры со смуглыми ломтями мяса, его помощник наполнял булку начинкой — покупатель с портфелем в руке выглядел нервным, куда-то спешил.
— А потом?
— Потом я приковылял к ним и съел все, что они успели пожарить. Так проголодался, что забыл о том, что терпеть не могу мяса, — ответил Ирвин. — Дикая история, правда?
— Если только чуть-чуть. Сильно они испугались?
— Сильно, — кивнул Ирвин. — Я отдал им несколько своих цепочек, чтобы расплатиться за еду.
Теперь на его костюме не было такого количества серебра, как в день их первой встречи. Сейчас Ирвин был похож не на того, кто одним взглядом заставляет трястись от ужаса, а на обычного человека. Да, в нем были сила и властность, но монстр ушел навсегда. Того волка, которого Арьяна увидела перед генеральным госпиталем, больше не было.
Был лишь человек, который любил ее так горячо, так искренне и так бесконечно нежно.
— Я ведь ничего о тебе не знаю, — сказала Арьяна. — Как ты вообще живешь, что любишь, где учился…
Ирвин рассмеялся.
— Я о тебе тоже, — ответил он и вытер пальцы клетчатой салфеткой. В его булке были только овощи и
