Песня Волчьей луны (СИ) - Лариса Петровичева
— Я понимаю, принцессу не удивить сокровищами. Но это очень важная вещь.
Он говорил так, словно тоже уловил ту мелодию, которую сейчас слышала Арьяна. Шкатулка открылась с негромким щелчком: на белом шелке подложки лежала ледариновая цепочка с дымно-голубым бриллиантом — на мгновение Арьяна замерла от его ледяной прозрачной красоты.
Ирвин был прав — Арьяна видела и не такие драгоценности. В сравнении с теми камнями, которые хранились у короля Якоба, этот голубой бриллиант был скромным родственником. Но в нем была та глубина и тайна, перед которой меркли все камни, которые Арьяне доводилось встречать.
— Когда-то им владела моя мать, — улыбнулся Ирвин, вынимая цепочку с бриллиантом из шкатулки. — Она получила его от своей матери, а та от своей. Потом она оставила его мне, чтобы я подарил своей истинной. Она верила, что однажды я ее найду.
Он осторожно отвел волосы Арьяны в сторону, открывая шею — прикосновение, такое легкое и невинное, окатило кожу жидким огнем. Ледяная змейка цепочки нырнула в пламя, кулон скользнул в вырез домашнего платья. Теперь Ирвин должен был сделать шаг назад — и Арьяна не знала, хочет ли этого.
Он не отступил. Опустил ладони на ее плечи — сильные и тяжелые, они были удивительно нежными, словно Ирвин прикасался к чему-то, что мог разрушить неосторожным движением.
— Спасибо, — выдохнула Арьяна. — Спасибо, он очень красивый…
Бриллиант холодил грудь, но этот холод не мог отогнать огонь, который тек по ее телу, расплываясь от чужих рук. Арьяна обернулась — лицо Ирвина, привычно напряженное, сейчас было необычно спокойным, почти мягким. Он смотрел на Арьяну так, словно сейчас все его надежды лежали у нее под ногами.
Ступай легче…
— Ты говорила, что хочешь выбрать сама, — сказал Ирвин. — Думаю, ты уже выбрала, Арьяна.
Несколько пронзительно долгих минут они смотрели друг на друга, и в голове у Арьяны не было ни единой мысли. В ней воцарилась звонкая пустота — такая же, которая появилась за миг до того, как она встала перед Ирвином с пистолетом в руке. И она всегда знала: любая пустота ждет, чтобы ее заполнили.
От Ирвина пахло дорогим одеколоном, сухой степной травой, горечью охоты. И та сила, которая сделала Арьяну его истинной, почти бросила их друг к другу. Арьяна не знала, что можно целоваться вот так — жадно, жарко, сливаясь с другим человеком в одно существо.
Это и была истинность — теперь Арьяна понимала и принимала ее всей своей сутью.
Одежда соскользнула на ковер осенней листвой. Когда сильное жилистое тело вмяло Арьяну в кровать, то она смогла лишь медленно развести ноги и податься навстречу чужому желанию — принять его, дать ему погрузиться в самую потаенную глубину, растаять в нем, окончательно стать единым целым.
А потом пламя поднялось до небес, и Арьяна растворилась в нем до капли.
И ничего на свете больше не имело значения. Были только они с Ирвином и ритм, в котором они двигались — древний, звездный, единственно возможный.
Тишина, укутавшая их потом, была похожа на то спокойное безмолвие, которое наступает после шторма — огонь стих, его последние лепестки растаяли. Ирвин негромко рассмеялся, поцеловал Арьяну в плечо — от него веяло теплом и умиротворением.
Пламя улеглось, только сердце еще билось так, словно хотело вырваться и сбежать.
“Никакой истинности, — подумала Арьяна, устраиваясь в объятиях Ирвина поудобнее и пытаясь выровнять дыхание. — Никакой истинности, я просто наконец-то выбрала свою жизнь сама, как и хотела. Я пошла по той дороге, по которой хотела идти. А не по той, которую мне навязали”.
— Кажется, я придумал, как тебя удивить, — сказал Ирвин. Скользнул губами по ее плечу, легонько дунул в волосы за ухом. Арьяна подумала, что могла бы лежать вот так с ним вечно.
— Что же это будет? — спросила она. Ирвин улыбнулся — она не видела его улыбки, просто почувствовала ее.
— Завтра увидишь, — пообещал Ирвин. — Доброй ночи.
Глава 6
Арьяна заснула почти сразу. Ирвин снова поцеловал ее в плечо — теплое, чуть влажное — и за окнами негромко зазвенел голосок ночной делевы, крохотной серой птички, которая по поверьям прилетает к истинной паре.
Вот и к ним прилетела.
Забавно, конечно, подумал Ирвин, я лежу рядом со своей истинной и думаю не о ней, а о политике и неслучайных случайностях. Арьяна негромко вздохнула во сне. От нее веяло чуть солоноватым запахом морской воды и цветов — тем запахом, который всегда окутывает пару после страсти. Ирвин улавливал его своей волчьей сутью — он всегда мог точно сказать, кто, когда и с кем нескучно провел время.
“У меня есть истинная, — сказал он себе. — Моя истинная. И теперь я с ней, и я нормален”.
Он вслушался в ту тишину, которая окутывала душу. Ни следа того серебристого волка, который всегда был в нем и готов был вырваться в мир — ему и полнолуния не надо было. Ни следа безумия и горя.
Мать была бы счастлива. В отличие от отца, она всегда верила, что Ирвин встретит истинную и исцелится.
Но он встретил не только Арьяну, и эта встреча заставила его думать о том, что все не так просто. Что-то было не так, и Ирвин должен был понять, что именно.
Мейв часто появлялась при дворе, но все это время старалась не пересекаться с Ирвином. Иногда, запертый в своих покоях, он улавливал тонкую фруктовую ленту ее запаха и знал: Мейв здесь. Сегодня на ней светло-зеленое платье с глубоким вырезом, сегодня она выбрала простенькие духи и нанесла их за ушами, сегодня от темного облака ее кудрей веет дорогим шампунем… У Ирвина бывали дни и даже недели просветления, когда он вел обычную жизнь: читал, гулял в дворцовом парке, даже выбирался в Зеленую слободу — в эти чистые спокойные дни Мейв тоже избегала его.
Однажды она заметила его на лестнице, торопливо развернулась и практически сбежала.
А вот сегодня почему-то подошла. И вела себя не так, как ведут, когда между людьми есть только дружба.
“Мне очень жаль, что я не твоя истинная”.
Ирвин не верил в светскую вежливость и чужие сожаления. Почему, интересно, Мейв заговорила об этом только сейчас? После того, как старательно избегала его несколько лет.
А тут еще и этот Аделард Пиннет. Ирвин, конечно, понимал, что его не воспринимают всерьез — пока
