Юрий Ижевчанин - Первая колония

— Правильно, моя мудрая женушка! — И принц поцеловал свою любимую супругу. — И рабы должны быть заинтересованы в победе.

— Они станут свободными, как только вступят на землю новой колонии?

— Нет, как только мы выйдем из вод Империи. Во всяком случае, те из них, кто говорит по-старкски.

— А как же мы будем в колонии без рабов?

— Я думаю, что захватим новых по дороге. А потом ведь все равно воевать придется, и противники гражданами не будут.

— Но ведь люди будут недовольны, что их рабов освободили.

— Ничего. И не с такими проблемами справлялся. Но ты понимаешь, что говорить об этом не стоит ни слова.

— Мог бы и не напоминать, мой принц! — И жена ласково погладила своего мужа по его голове, в которой появились уже седые волосы.

Тут в дверь вошел слуга, перед этим позвонив и дождавшись ответного звонка. (принц жестко вышколил слуг и рабов, что его уединение с женой нельзя нарушать без явного дозволения; а в случае срочных дел либо вестей было принято звонить три раза).

— Господин, внизу есть еще один проситель, который хочет присоединиться к колонии вместе со своим семейством.

— Передай ему, что через четверть часа я выйду в общую залу.

— Он настаивает на разговоре наедине.

Арлиссу поразило какое-то предчувствие.

— Принц, женское чутье мне подсказывает, что ты можешь сделать очень большую ошибку, если будешь говорить с ним один на один.

— Я позову своего казначея.

Казначеем был личный раб принца Китир. Он уже знал, что его по приезде в колонию отпустят и сделают гражданином. На самом деле это его не слишком радовало, служить принцу было приятно, со своей должностью Китир свыкся, а делать казначеем чужого человека было очень опасно, так что, выйдя на свободу, он должен будет оставить свое место. Но Китир понимал, что принц потеряет лицо, если не отпустит своего верного раба.

— И здесь мне что-то подсказывает, что главным здесь будут не деньги и не имущество. А безусловную тайну надо будет сохранить, как ты почувствовал сам, мой мудрый муж, предложив Китира.

— Ну тогда остается лишь принять его наедине с тобой. Утренний прием нельзя отложить, придется отложить инспекцию военной подготовки, а тебе инспекцию школы женщин.

— Ничего, мы уже их вышколили, они пару часов и без нас справятся, — улыбнулась Арлисса.

У принца стало светло на душе, он взял свою жену под руку, слуги вынесли двух его младших сыновей, двое старших и дочь присоединились к ним, и начался торжественный утренний прием, уже проходивший почти по ритуалу независимого государя. Но лишь почти: прием начинался с того, что все присутствующие молились за Императора, короля Старквайи и князя-хозяина. За Императора молились и короли, и князья, а вот два других молебна означали, что пока еще принц признает над собой власть королевства и княжества.

После необходимых ритуалов младших сыновей унесли, и начался прием. Новый кандидат в колонисты был поставлен церемониймейстером согласно его происхождению и положению, на одно из первых мест в ряду просителей и тех, кто представляется принцу. Впереди него был только барон Тринь Таррисань со своим сыном, который вчера присоединился к отцу. Принц уже понял, что этот необычный человек не ниже потомственного мастера цеха, а скорей всего и выше.

— Твое высочество, я Сур Хирристрин, из семьи потомственных и многократно отмеченных наградами Империи и королевства Старквайи ученых. Я, если мы с тобой договоримся, записался бы в колонию вместе со своей семьей и домочадцами.

Принца передернуло от такого начала разговора. Этот ученый явно не страдал недостатком самомнения. Сразу же завести разговор об условиях. Полагалось бы сначала получить принципиальное согласие принца, а уже затем, и не прилюдно, что-то просить.

— Ну, если уж ты начал с требований, не мог ли бы ты высказать их при всех?

— Не мог бы, твое высочество, — с легким оттенком презрения продолжал ученый. — Я все должен рассказать тебе наедине, а уж затем, если ты окажешься достоин, и показать тоже в обществе лишь самых доверенных лиц.

Принца передернуло еще сильнее. Жена сзади тихо, но так, чтобы слышало ближайшее окружение и сам проситель (скорее, требователь), сказала:

— Ученые всегда славились скверным характером и гордыней. Но иногда владетелю и даже государю было мудрее стерпеть их гордость, почти доходящую до наглости.

— Это были люди, слава о мудрости и учености которых разносилась по всей Империи, хотя бы даже они демонстративно вели отшельнический образ жизни или уклонялись от дел. А о семье Хирристринов я что-то не слышал.

— Мы уже три поколения отряжаем самого неспособного из сыновей на службу, лишь чтобы не потерять ученый статус, — гордо заявил ученый.

— А что же вы так пренебрежительно относитесь к службе на благо всех граждан и Империи? — в тон ученому, грубо ответил принц.

— Некоторые дела не терпят суеты и болтовни. Мне говорили о тебе как о достойном и мудром правителе, но сейчас я начал в этом сомневаться.

— Прекратим этот бесполезный разговор. Я тебя приму не наедине, а вместе с женой после обеда. Придешь к окончанию обеда.

Тем самым принц демонстративно отказал ученому даже в приглашении на открытый стол обеда. Ученый дико сверкнул глазами, слегка поклонился и демонстративно вышел, не дожидаясь конца приема. Он даже не сказал, придет ли он, но и не отказался. Поэтому принц опять-таки демонстративно назначил одному из своих капитанов свидание на то же время, предупредив, что если ученый все-таки придет, то разговор будет коротким.

Перед тем, как отправиться на смотр военной подготовки колонистов, принц отправил в Храм Сира Тронарана, брата своей жены, с наказом узнать как можно больше о семье Хирристринов, если она действительно там известна.

Тут прискакал галопом Сир Тронаран, вернувшийся из храма. Лицо у него было радостное. Наконец-то пришел ответ из Великого Монастыря. Они советовали отплыть в первый день нового года. Эта новость взбудоражила всех. По традиции за две недели до отплытия или отправления в дальний и опасный поход люди распускались с тем, чтобы они могли попрощаться с родными, друзьями и любимыми. В гаме радостного сообщения принц чуть не позабыл о поручении, данном Сину. Но сам Син о поручении не забыл, и мягко намекнул принцу:

— Твое высочество! Две предотъездных недели еще не наступили.

— Ты прав. Воины! Стройся! Продолжай тренировку… Впрочем, до конца осталось меньше часа. Разойтись, сегодня вечером будет праздничный ужин, но до этого, после обеда, занятия, как обычно!