Семара - Зарницы смуты

Остров.

Он появился неожиданно, словно прятался и ждал, когда мы окажемся достаточно близко. Высокие отвесные утесы, обросшие ледовой броней и ощерившиеся сосульками, принимали на себя удары волн

Пока мы в поисках бухты огибали остров, я насчитал четыре охранные вышки, возвышавшиеся на скалах. Сквозь бойницы пробивался яркий свет, у подножий башен виднелись силуэты укрытых парусиной баллист.

Путь в бухту проходил через короткий рукотворный тоннель, пробитый в скалах. Сам проход перегораживала толстая цепь, натянутая локтях в десяти над волнами.

Где-то заскрипели невидимые глазу механизмы, цепь медленно опустилась в воду. Из двух сторожевых башен, что располагались по обе стороны туннеля, высыпали вооруженные арбалетами люди. Капитан сказал, что это такой странный обычай - встречать приплывающие суда при полном вооружении и в боевой готовности.

Мир погрузился во мрак, едва мы оказались под гранитной аркой, но вскоре тьму озарили сотни факелов и ламп - это воины гарнизона вышли на боевые посты. Вдоль стен тянулись балкончики, на которых стояли защитники острова. Все в черных кожаных доспехах, в руках арбалеты и луки. Солдаты казались безликими и страшноватыми. Но вот впереди замаячил белый свет, и мы вновь оказались перед корабельной цепью. И снова вышки-близнецы по краям, снова люди с оружием, снова скрип механизмов...

Я удивленно разглядывал переливавшийся магическими огнями древний обелиск на выступающей из воды скале. На гладкой поверхности были выбиты слова приветствия на всех наречиях, которые только существовали в обжитых землях. От вида некоторых букв становилось не по себе. Было в них что-то жуткое.

На берегу нас встретила группа молчаливых людей в темно-синих сутанах, расшитых золотыми и серебряными нитями. Лица они прятали под глубокими капюшонами.

Маги.

Чуть в стороне от пирса виднелось небольшое поселение - четыре двухэтажных строения и целая россыпь одноэтажных домиков; еще дальше, выглядывая из-за невысокого холма, притулилась широкая, но невысокая башенка с пристройками - казармы. В центре поселения высился молчаливый и прекрасный в своей гротескной красоте Монастырь. Все было построено из камня.

Под молчаливым присмотром магов мы прошествовали к приземистому зданию с черепичной крышей. Человек в темно-зеленом кафтане долго и тщательно изучал наши путевые бумаги, после чего подписал каждую из них и заверил печатью.

Дальше за дело взялся рыжебородый капитан хранителей порядка. Он увел всех прибывших, за исключением меня, к таверне.

- А мне куда? - Я удивленно поглядел на молчаливых магов.

Один из них пожал плечами, ответил:

- Ты будущий ученик. Раз начало учебного года еще не скоро, придется какое-то время провести в Монастыре. Настоятель с радостью примет будущего Рубаку... Читать умеешь?

- Немного, но только на всеобщем языке. У нас дома не шибко научишься.

- Ничего, - отмахнулся маг, - монахи помогут. В пристройке есть хорошая библиотека, полистаешь летописи, жизнеописания и научные труды. А там, глядишь, и весна наступит. Можешь, конечно, остановиться в таверне... но это накладно.

Меня и вправду поселили в храме. Это место было единственным на острове, где за проживание не надо платить ни крусана. Хоть и приходилось изредка помахать метлой или колуном во дворе, но это было лучшее, что мне могли предложить. Так что жил я в свое удовольствие. Кормили до отвала, разрешали читать летописи военного времени и трактаты о разных тварях, созданных Кристаллом. Местные послушницы не обременяли себя венцом безбрачия, а в подвалах было полно терпкого сливового вина, необходимого для обрядов и лечения. В общем, жизнь в храме оказалась на диво веселой и даже интересной.

Несколько раз мне разрешали покинуть поселок, и когда снегопады были не такими уж сильными, я прогуливался по мощеным разноцветными плитами дорожкам, разглядывал сторожевые башни, подолгу глазел на гипсовые и мраморные статуи древних полководцев. С самого высокого пригорка была видна длинная петляющая дорога, что бежала от ворот в сторону широкой каменной гряды. Вела эта дорожка прямиком к университету.

Снега сошли.

Небо очистилось от туч, багровое, помолодевшее за зиму солнце изливало на промерзшую землю робкое тепло. На семнадцатый день первого весеннего месяца в порт вошел маленький, но красивый корабль. Принадлежал он какому-то богатому купцу-южанину - на парусе неизвестный мастер искусно нарисовал весы и несколько бочек.

На мощеный камнем пирс по трапу сошла целая делегация: женщины, дети, мужчины - все в дорогих нарядах, золотых украшениях, надушенные так, что у меня закружилась голова от обилия запахов. Следом шли многочисленные слуги и наемные работники. Грузчики тащили на закорках всяческий скарб, необходимый семейству купца в путешествии. Видимо, в сыне торговца также обнаружили какие-то крохи дара, и вся родня решила присутствовать при столь грандиозном событии, как поступление в университет.

Когда люди покинули причал, в воздухе еще долго не мог рассеяться стойкий запах духов и притираний. Чета торговца целиком заняла один из местных трактиров - хозяин вывесил табличку, уверяющую, что мест больше нет...

С этого дня начался массовый наплыв будущих студиозов. Кого здесь только не было! Люди богатые, люди бедные, ремесленники, землепашцы, охотники и матерые воины - народ наводнил некогда тихий и спокойный припортовый поселок. За место даже на самом захудалом постоялом дворе порой разворачивались настоящие сражения, с оскорблениями и рукоприкладством. Никто не хотел ночевать в неуютных шатрах, растянутых в местном парке скульптур и статуй.

К двадцать пятому дню начавшейся весны, порт превратился в настоящий муравейник.

В один из вечеров, предшествующих Дню Приема, я неспешно прогуливался по набережной. Волны медленно накатывали на высокий пирс, разбивались тысячью соленых брызг, водной пылью оседая на покрытые водорослями и мхом камни. Воздух оставался сырым, но свежим и приятным. В нем чувствовался привкус зимы, разбавленный слабыми ароматами наступающего тепла.

- Эй, северянин!

Со стороны постоялого двора ко мне направлялся высокий человек в алом дублете с серебряными заклепками. Поначалу я даже не признал в нем Мелгера.

- Так ты уже здесь? - он улыбнулся. Следом за ним семенила невысокая девчушка лет пятнадцати. На ней был красивый подбитый мехом плащик, дорожные брюки из мягкой кожи и высокие расшитые бисером сапожки.

- Полтора месяца в Монастыре живу. - Мы обменялись рукопожатиями. - А это что за красотка? Сестра?