Александр Турбин - Метаморфозы: тень

— Что ты предлагаешь?

— Сегодня остановимся здесь, солдатам нужен отдых. А завтра двинемся к Аюр.

Геррик покачал головой.

— Не завтра, а сегодня. Время не ждет.

Глава 9

Кто не торгуется, тот не ест.

Он пришел к воротам города ближе к полудню. Хромой, избитый человек в грязных лохмотьях. Еще кровивший обрубок языка не давал возможности рассказать больше, чем было записано в коротком письме, привязанном к его шее. Страха в глазах бедняги было больше, чем ненависти.

«Этот — подарок. Если хочешь получить остальных в лучшем виде, выходи за северные ворота». Нехитрый текст, изобилующий ошибками не был подписан, но его авторство не вызывало сомнений — Рорка.

Что ж, северные ворота так северные ворота, благо в Толакан не пригласили. Мы вышли за городские стены небольшим отрядом: я, Мышок, Меченый и несколько его людей. С пустыми руками и неясными планами. Бравин и Малый еще засветло ушли за пределы Валенхарра, оставив обмен на мои пожеванные плечи.

Группа Рорка стояла не очень далеко от города: тысячу шагов, может полторы, вряд ли больше, — достаточно для того, чтобы успеть вскочить на лошадей и скрыться, если что-то пойдет не так. Чуть поодаль сидело несколько десятков пленников, приготовленных для обмена.

— Чем ты собрался платить, обезьяна? — Работорговец сидел на невысоком вороном с длинной, иссиня-черной гривой. Красивая лошадь и безобразный всадник. Хам к тому же.

— За что платить, уважаемый? За те ходячие трупы, что ты приволок? Я же просил тебя сильных мужчин, а не умирающее отребье.

Меченый со своими людьми не стали подходить близко, остановившись за сотню шагов, а мне пришлось идти вперед. Хриплый шепот Мышка за плечом — то ли запоздалое предостережение, то ли молитва. Заунывный, неподходящий к моменту ветер, поземкой поднимающий тонкий слой недавно выпавшего снега. И пронизывающие, презрительно-насмешливые взгляды Тхонга, гарцующих на степных лошадях.

— Что ты понимаешь в сильных мужчинах, обезьяна? Любой из тех, кого я привел сейчас, завяжет тебя узлом и выжмет сок из твоего тщедушного тела. А те, кого я приведу после, сделают это еще в два раза быстрее.

Я проигнорировал ничем не прикрытое оскорбление, в конце концов, магов не по тщедушности тел меряют, да и ухмыляющийся Таррен-Па тоже не Геракл какой-нибудь.

— Сколько здесь человек, и сколько ты за них просишь, уважаемый? — Меня не учили обращаться к торговцам Рорка, так что пришлось подбирать эпитеты из своего уходящего в туман забвения прошлого.

— Прошу? Сумасшедшая мартышка, Тхонга не умеют просить. Здесь сорок пять отличных рабов, за которых тебе придется отдать сорок пять скакунов, иначе лошадей я заберу бесплатно вместе с твоей жизнью.

Сегодня Таррен был в ударе, разбрасывая угрозы и насмешки, словно семена на грядку. Говорят, если посеешь ветер, пожнешь бурю. Что он хотел собрать, посеяв такую гремучую смесь из глупых оскорблений и пустых угроз? Мне не было страшно, где-то здесь Бравин, а с ним Карающий, они прикроют мне спину. И не только спину, если понадобится. В конце концов, не для того тащил сюда рабов торговец, чтобы с головой бросаться в авантюры.

— С каких пор доходяги стали зваться отличными рабами, Таррен? Сорок пять скакунов стоят дороже всего твоего каравана с тобой в придачу. Так что я дам тебе пять отличных коней за всех и добавлю пару полных доспехов воинов клана Заката. А хочешь, приложу к ним и кости бывших владельцев — бесплатно.

Тхонга засмеялся:

— Зачем мне кости мертвецов, глупец? Если так, то я лучше возьму твои кости, причем ты будешь их преподносить мне сам, по одной. Сорок лошадей — моя последняя цена, а ржавое железо и рваные куртки оставь себе.

Шел торг, обычный торг, скрашенный воинственной риторикой и не лучшим чувством юмора. Я не специалист в этом непростом, но интересном деле, но и выполнить эту работу за меня некому. Не стал бы Рорка говорить с незнакомцами, а даже если б и стал, то где их найти, желающих постоять со мной рядом и поторговаться с рабовладельцем?

— Уважаемый, у тебя сегодня отличные шутки. Я доплачу тебе за них и дам семь лошадей за твоих рабов, больше не смогу, даже если ты станцуешь мне на горячих углях. Я бы, конечно, мог бы добавить доспехами или украшениями, но раз ты не хочешь…

— Какой идиот учил тебя торговаться, мартышка? Семь кляч за сорок пять великолепных рабов, причем бывших воинов? Они умеют работать, а если понадобится, то им можно дать в руки меч, и они смогут защитить тебя от врагов. Поэтому, сколько ты там назвал? Семнадцать? Добавь еще столько же и забирай, только не забудь сказать мне спасибо за невиданную щедрость. Кстати, украшения можешь мне показать, я выберу себе подарок на память. В качестве платы за мое терпение.

— Я сказал семь, Таррен. Семь. Но если ты хочешь, отдам их вместе с упряжью. И добавлю семь отличных рыцарских клинков Алифи. Я лично снимал их с трупов рыцарей Света.

— Ты врешь, ни одна обезьяна не поднимает руку на своих хозяев.

— Хочешь узнать подробности, Таррен? Я расскажу тебе детали дешево, почти даром. Пять рабов за рассказ, это выгодная сделка.

День предстоял долгий, особенно если учесть, что это только первая партия рабов из многих, причем, очевидно, не лучшая. За следующих он будет торговаться еще жестче, выбирая из наших и без того не столь многочисленных запасов все — лошадей, украшения беглых Алифи и мертвых шаргов, утварь из вскрытых поместий, вина из опустошенных погребов. Потом пойдут и ржавые доспехи, и рваные куртки, все — до дна. Добавить к этому время на то, чтобы привозить плату и уводить спасенных людей, доставлять на место торга новую партию и снова торговаться, торговаться, торговаться. Главное, чтобы умудренный годами Рорка не понял, что это — последние сделки в его жизни. Благо, не мне решать, когда место для торга превратится в поле боя…

Небо уже затянули сумерки, след луны появился за левым плечом, а мы с Тарреном все меняли людей на вещи. Товар на товар. Надежду на надежду. Хриплыми, стертыми до дыр от холода и дикой усталости голосами.

Силы заканчивались, ноги подкашивались и два перерыва на отдых остались в памяти одним смазанным пятном. Скоро конец. Почти восемь сотен рабов, мужчин и женщин, к этому времени уже отправились под защиту полуразрушенных городских стен Валенхарра. Еще три десятка сидели неподалеку и тряслись от холода — к вечеру здорово похолодало. Ничего, скоро все должно было закончиться.

— Послушай, мартышка, оставь себе эти драные портки, тряпье моих рабов стоит больше. Если нечего больше предложить, то остальных я уведу обратно с собой.