Бояринъ из куна-чакры – 2 - Владимир Борисович Журавлев
— Рой, — помертвевшими губами шепчет Вера. — Князь Кирилл! Мы-то думали, это… а оно оказалось вон как…
Ну да. Они считали, это их так от страсти плющит.
— Вызывай! — решительно командую я. — Будем смотреть, ты его так укатала, что магии лишила, или все-таки поделилась! Вот и проверим, любишь или нет! Быстро, пока до него самого не дошло! А то он в панике такого натворит!
— Рой! — несчастным голосом говорит Вера. — И князь Леон.
Изумленно смотрю на нее. Бывшая фрейлина опускает голову и начинает неотвратимо пунцоветь.
— Мама… ну ты даешь!
И я заливаюсь истерическим смехом.
— Рой, все не так было! — возмущается Вера.
— А как⁈ — выдавливаю я.
— Рой! Ну что ты несешь⁈ С князем Леоном получилось случайно и не совсем добровольно, вот!
Мгновенно прихожу в себя. Что? Да я его живым закопаю.
Мама Вера смотрит на мое лицо и пугается.
— Рой, он не виноват, — торопливо начинает объяснять она. — Такая глупая история… Мы с князем Кириллом поспорили, что сильнее — его самоконтроль или мои чары привлекательности, только и всего! А князь Леон взялся быть судьей. А он, а я… Эти чары — они же не фокусированные, и его зацепило…
Смотрю неверяще на эту целомудренную, строго воспитанную фрейлину младоимператорского двора.
— Так это происходило… одновременно? — тихо уточняю я. — Ну у вас и развлечения, у фрейлин. Куда нам, молодежи, со своими дурацкими «бутылочками»!
Поверх румяных щек Веры начинает накладываться второй слой.
— Ты у меня молодчина! — с огромным уважением признаю я. — Я тобой горжусь!
Вера сконфуженно ухмыляется, но потом задорно встряхивает челкой:
— Зато я победила! Обоих!
И тут меня накрывает одна очень нехорошая, одна такая противная мысль… Хватаю Веру за руку и смотрю в ее внутренний мир туда, куда не смотрел. Блин…
— Что? — пугается Вера.
— Надеюсь, князья сами договорятся, чей ребенок, — ровным голосом говорю я.
Женщина беззвучно ахает и в панике исследует свой внутренний мир. Получается у нее не очень. А не надо паниковать, магия — это в первую очередь контроль.
— Ошибка, — буднично добавляю я. — Не один ребенок, два. Надеюсь, эти сестрички получатся более милыми и добрыми. У вас в роду женщины двойнями рожают, что ли?
— Эксперимент, — слабым голосом говорит Вера. — Выполнены заданные условия…
— То есть теперь, чтобы забеременеть, тебе требуется несколько мужчин одновременно? — уточняю я, стараясь сдержать улыбку. — Думаю, для тебя это не проблема. Вот совсем-совсем не проблема.
— Рой, заткнись, а? И без тебя тошно…
— Это токсикоз! — уверенно определяю я, получаю подзатыльник и отскакиваю с улыбкой до ушей. Всё, теперь можно веселиться! У мамы Веры ожидается прибавление, это ли не праздник⁈
— Рой, только не трепись! — жалобно просит женщина.
Энергичными жестами изображаю, что я могила и рот зашит.
— Это о чем он не должен трепаться? — влетает на кухню жизнерадостная Мишель. — Ой, Вера, а чего ты такая красная? Беременная, что ли?
Падаю в изнеможении на пол и дрыгаю ногами. Слух! Теперь же у всего нашего семейства, кроме Риманте — Слух! Опять подслушивали, поганки! А кошке наверняка уже пересказали в красках! Ну, маме Вере теперь не позавидуешь! Только-только перестали изгаляться над особенностями зачатия близняшек — и вот снова!
— Рой, скотина! — возмущается красная от смущения Вера.
Ну да, ну да. Чудит она, а скотина — Рой.
— Мама, а чего это у тебя щеки горят? — заглядывают в дверь близняшки. — Ты беременная, что ли? А нам, а мы⁈ Мы тоже так хотим!
И веселье разгорается на всю катушку. Как оно может разгораться на катушку, да еще всю, не понимаю, но именно так и есть. Загадки филологии, мля. Мама Вера сначала злится, потом обреченно машет рукой и смеется вместе со всеми. Лишь бы князей не забыла проверить. А то будет нам всем смех.
Отсмеялись, откатались по полу, привели себя в порядок и чинно идем в академию. Сашка ночевала у отца, так что с левой руки на этот раз гордая Ясмина, с правой Мариэтта, которая великодушно меняется иногда с Лизеттой. Девочкам сейчас близость жизненно необходима. Необходима она и близняшкам, но они сдерживаются и не воюют за право находиться рядом со мной со всякой мелкотой, за что я им очень признателен. Все же сумела воспитать их мама Вера, вбила что-то важное в авантюрные их головенки. Телохранительницы понимающе усмехаются. Они сами проходили что-то похожее, но справились с собой быстрее и… иначе, скажем так.
Но меня девчоночьи страсти волнуют разве что поверхностно. Маги — вот проблема. Если меня сейчас спровоцируют на дуэль — что будет? Хорошо, если просто убью. А если нет? Если лишу магии, и об этом станет широко известно?
На ходу незаметно проверяю окрестности Нюхом, Зрением и Слухом. Вроде ничего особенного. А чего тогда такое поганое ощущение?
Телохранительницы замечают мои манипуляции и настораживаются. Вижу, как Риманте как будто невзначай передвигает обойму с отравленными иголками под левую руку. Мариэтта непроизвольно вцепляется Когтями в мою руку. Хорошо, там подкожный магический покров.
— Юнкера, — шепчет Ясмина.
Смотрю. Десятка полтора старшекурсников с нашивками офицерского набора кучкуются недалеко от входа в академию, переговариваются негромко, поглядывают. Вроде бы естественное поведение, если б не одно «но»: юнкерам делать нечего снаружи от входа перед началом занятий. Они очень плотно привлечены к внутренним делам академии и должны сейчас или принимать дежурство в спортзалах, или стоять на контроле артефактов, или заниматься еще десятком взрослых серьезных дел, которые вообще-то являются частью служебных обязанностей преподавателей. Но там своеобразная договоренность: старшекурсники разгружают преподавателей от рутины, взамен им позволяется внутри академии очень многое. Такие своеобразные полицаи от магии.
Старшекурсники решаются и приходят в движение. Идем сходящимися курсами и должны столкнуться возле самого входа. Но мы же не гордые? Сбавляю шаг, и девочки подстраиваются под меня. Ага, ребята чего-то конкретно хотят, потому что тоже меняют скорость и направление и прут прямо на нас. Ну, посмотрим, что они там придумали…
