Ксения Медведевич - Кладезь бездны

   На втором бейте Нум затихла и перестала отбиваться.

   - Прости меня, - прошептал он ей на ухо.

   Она молчала.

   "Простить - за что?", молчала мать его сыновей.

   За то, что обменял тебя на государственную необходимость в день Навруза.

   За то, что сегодня не пришел к тебе на помощь - государственная необходимость взялась за поводья моей лошади и велела ждать. Я обменял возможность твоей гибели на благо войска и халифата.

   Прости меня, Нум.

   - Я убила... убила человека сегодня... - прошептала она, утыкиваясь лбом ему под ключицу. - Мечом проткнула... нечаянно... А потом еще... не помню скоко... я с толпой женщин бежала... Я... била людей палкой. До смерти. Как... крыс. Мне страшно, Абдаллах.

   Он положил ладонь на вздрагивающие худые лопатки. И прошептал в ответ:

   - Госпожа Зубейда сказала, что мой отец отказывался от престола. Дядя умер - а он ни в какую. Хочу, говорит, спокойно жить с женой и детьми загородом, не трогайте меня, я не желаю править.

   Помолчав, аль-Мамун добавил:

   - Я теперь его... понимаю.

   Миран бежал со всех ног, и вопли за спиной подстегивали его, как бегового верблюда подгоняет палка погонщика. Нет-нет-нет, одно дело бедуинские всадники - тьфу, тоже мне воины, только богатым халатом покрасоваться могут, хотя тьфу, у них халата-то нет... А другое - тьфу, нет-нет-нет...

   Тяжело дыша, все полезли на пологий склон холма, жесткие ветки лавра цеплялись за сапожищи, длинные, для красоты навешанные ремни перевязи лупили золотыми бляхами по ногам. Миран глянул через плечо: ну да, вся долина пестрит синими кафтанами бегущих нишапурцев, еще дальше - пыльная свалка на месте боя. Пусть джунгары хана Орхоя потеют, а мы - нет-нет-нет, тьфу!

   - Ну чо, не видать их? - хрипя от усилий, спросил взбирающийся следом Джемаль.

   - Слава великому Джаму, нет!

   И они полезли вверх, сопя и отбиваясь от мух. Нет-нет-нет, любой нишапурец знает, что такое Асавира! Бедуины - да, от них копьями с колен отобьешься, а от Бессмертных - какие копья?!..

   Едва вдали показалась страшная конная лава, Миран заорал и пустился наутек. Ну и остальные тоже.

   И тут над гребнем холма замаячили - копья?.. Палки! А следом на вершину выскочили женщины с длинными кольями!

   - О бесстыжие! Во имя Джама! Вы бежите с поля боя!

   - Шабнами! Сураё! Что вы здесь делаете в таком виде?!..

   Простоволосая жена бежала на Мирана с колом наперевес:

   - Пусть тебя заберут дэвы, о трусливый баран! Я не надену платка, пока не увижу твоей победы!

   Завидев свою Лайло - а та размахивала шестом от палатки воистину устрашающего вида, - Джемаль замахал руками и заорал:

   - Ой нет! Я лучше пойду обратно! Она убьет меня, несомненно!

   Миран обернулся, что еще раз посмотреть на поле боя. Над его головой свистнул камень. Но парс не обратил на него никакого внимания - ибо оцепенел.

   Земля под ногами мерно сотрясалась. Лавровые листочки мелко дрожали, на глазах покрываясь пылью.

   Атакующих было хорошо видно даже сквозь просеянную через солнечный свет взвесь - как блестящих стальных ангелов. Кони взбрасывали оторочку нагрудников, горели под лучами кирасы-таннур. Передовой всадник, скакавший под длинным змеиным знаменем, опустил копье.

   Стена мчащих на них ангелов смерти наклонила копья выверенным неспешным движением. Копыта коней медленно-медленно взбивали пыль, убивая лавр.

   Перед стеной всадников заметались синие кафтаны:

   - Братья!.. Мы же братья!..

   Миран зажмурился. Стоптали, как гусениц.

   Развернувшись к жене, увидел ее посеревшее лицо с открытым от ужаса ртом. Парс крепко взялся за палаточный шест:

   - Беги отсюда, Шабнами. Беги со всех ног.

   Джемаль молча забрал такой же кол из рук дрожавшей Лайло:

   - Беги отсюда. Беги быстро-быстро.

   Они строились - молча, не тратя лишнего времени. Длинный получался строй - это хорошо. И глубокий - в четыре ряда, не меньше.

   Склон должен был чуть придержать чудовищный разбег конного вала.

   Все встали на колени. Кол в землю - глубоко. Наклонить - вот так. Беги отсюда, Шабнами. Беги быстро-быстро.

   Грохот, грохот, трясет.

   В лицо ему плеснуло песком, небо закрыло огромное, подпругой перечеркнутое лошадиное брюхо. Орали - он, Джемаль, Бессмертные - так, что не слышно было визга умирающей лошади.

   - В мечи, братья! Всевышний велик!!!..

   - Всевышний велик!!!..

   Это орали повсюду.

   - Халиф! Халиф! Всевышний велик!

   Поскольку через несколько мгновений в грудь Мирана вошел наконечник копья, он так и не узнал, почему так громко кричали.

   Во фланг Асавире ударила халифская гвардия. С другой стороны уже приближалась кавалерия Тарика.

   А Миран упал под ноги лошадям. Шабнами так и не сумела его опознать на поле боя, и потому закопала на холме когда-то подаренный им на свадьбу браслет.

   Выбравшись на пригорок, Меамори почуял закат. Плотный занавес пыли над головами густел коричневым. Сплошная рубка - конные, пешие, копейщики, мечники - не редела и не замедлялась. Большинство Бессмертных спешилось, парсы и пехотинцы дрались щит в щит - рев и треск стояли оглушающие.

   Вестовые доложились, что на правом фланге Элбег и куфанцы бодаются с Красными и пешими карматами - но там вообще ничего не было видно, из-за темной земли под ногами над северными порядками стояла непроницаемая пыльная мгла.

   - Вестовой!

   Парнишка без кольчуги, в одном кафтанчике - что это с ашшаритами, уже детей в армию стали записывать? - припал к гриве высоченной, не по росту, коняги, даже спешиться не мог, так загнался.

   - Мне к господину нерегилю! - пискнул, размазывая пот и помаду на губах.

   Гулямчонок.

   - Я за него! - фыркнул Меамори.

   - Но...

   - Хочешь туда?

   Белый султан над шлемом Тарика мелькал в длинном распадке, где шел тесный плохой бой - стремя в стремя. Упал, даже раненый, не убитый - все, затопчут.

   Гулямчонок скривился и вдруг зарыдал:

   - Дяденька! Последнему знаменосцу отрубили обе руки! Знамя упало!

   - Где?! - рявкнул Меамори.

   - Там! - и мальчишка, кривясь, как от боли, ткнул в сторону левого края центральных порядков. - Тахира ибн аль-Хусайна с малым отрядом отрезали от основных сил! В нас бьют из луков!

   Аураннец привстал на стременах - бой на левом крыле шел, но шел там же, где и в полдень, после отражения атаки Асавиры.

   - Центр - стоит?

   Мальчик вдруг прикрыл насурьмленные глаза и пошатнулся в седле.