Питер Бигл - Последний единорог

— Я гляжу на море, — повторила Леди Амальтея.

— Да, море всегда прекрасно, — ответил Король. — Когда-нибудь мы посмотрим на него вместе. — Он медленно направился к двери. — Будет любопытно, — сказал он, — жить в замке вместе с существом, одно присутствие которого заставило Лира впервые с пятилетнего возраста назвать меня отцом.

— С шести, — поправил Принц Лир, — мне было тогда шесть.

— С пяти или шести — безразлично, — сказал Король, — это перестало доставлять мне удовольствие существенно раньше и нимало не радует сейчас. Ее присутствие еще ничего не переменило в замке. — Он исчез, почти столь же незаметно, как Мабрак, и они услышали звяканье его подкованных ботинок на лестнице.

Молли Отрава тихо подошла к Леди Амальтее и встала рядом с ней у окна.

— Что это? — спросила она. — Что там?

Зеленые глаза Шмендрика, облокотившегося на трон, следили за Принцем Лиром. Далеко, в долине Хагсгейта, вновь раздался холодный рев.

— Я найду для вас жилье, — сказал Принц Лир. — Вы голодны? Я раздобуду что-нибудь поесть. Я знаю, где лежит ткань, хороший сатин. Вы сможете сшить себе платье.

Никто не отвечал. Тяжелая ночь поглотила его слова, и ему казалось, что Леди Амальтея не видит и не слышит его. Она не шевелилась, но ему чудилось, что она плывет мимо него, как луна.

— Разрешите мне помочь вам, — обратился к ней Принц Лир. — Могу я что-нибудь сделать для вас? Чем я могу вам помочь?

Глава 10

— Чем я могу вам помочь? — спросил Принц Лир.

— Да, собственно, ничем, — ответила Молли Отрава. — Кроме воды, мне ничего не надо, если только вы не хотите чистить картошку, против чего я не стала бы возражать.

— Нет, я не это имел в виду. То есть да, если вы хотите, я это сделаю, но я говорил с ней. То есть, когда я говорю с ней, я все время это спрашиваю.

— Садитесь и очистите мне несколько картофелин, это займет ваши руки. — Они находились на кухне — в сырой комнатенке, пропахшей гнилой репой и прокисшей свеклой. В одном углу стояла стопка глиняных тарелок, под треногой подрагивал, пытаясь вскипятить большой котел воды, жалкий огонек. Молли сидела за грубым столом, заваленным картошкой, луком-пореем, морковью и другими овощами, по большей части увядшими и подгнившими. Принц Лир стоял перед ней, раскачиваясь и пошевеливая большими мягкими пальцами.

— Сегодня утром я убил еще одного дракона, — наконец сказал он.

— Отлично, — ответила Молли, — отлично. Сколько же их будет всего?

— Пять. Хоть он и был поменьше прочих, но с другими таких хлопот у меня еще не было. Я не мог подобраться к нему пешком, поэтому пришлось доставать его пикой, и мой конь так обжегся. Забавно получилось с ним…

Молли прервала его:

— Садитесь, ваше высочество. Когда я смотрю на вас, меня так и дергает. — Принц Лир уселся напротив нее. Он вытащил кинжал и начал чистить картофелину. Молли смотрела на него, пряча улыбку.

— Я принес ей голову дракона, — сказал он. — Она, как обычно, была в своей палате. Я втащил эту голову на самый верх, чтобы сложить к ее ногам. — Он вздохнул и порезал палец кинжалом. — Черт побери, я же хотел не этого. Пока я тащил ее, это была голова дракона — достойнейший дар для кого угодно и от кого угодно. Но когда она взглянула на нее, голова стала печальной уродливой кучей из чешуи, рогов, налитых кровью глаз и хрящеватого языка. Я чувствовал себя деревенским мясником, принесшим своей девушке в знак любви изрядный кус мяса. Потом она посмотрела на меня, и мне стало стыдно. Стыдно за то, что я убил дракона! — Он рассек дряблую картофелину и снова порезался.

— Режьте картошку от себя, а не к себе, — посоветовала ему Молли. — Вы знаете, по-моему, не стоит убивать драконов для Леди Амальтеи. Если пять драконов не тронули ее сердца, едва ли поможет еще один. Попробуйте что-нибудь другое.

— Но чего же в этом мире я еще не пробовал? — спросил Принц Лир. — Я переплыл четыре реки шириной не менее мили во время разлива. Я взобрался на семь гор, на которые еще никто не всходил. Проспал три ночи на Болоте Висельников, вышел живым из леса, в котором цветы жгут глаза, а соловьиные песни ядовиты. Я прекратил ухаживать за принцессой, на которой обещал жениться, и если ты думаешь, что это не подвиг, то лишь потому, что не знаешь ее матери. У пятнадцати бродов я победил ровно пятнадцать не дававших никому проезда черных рыцарей — возле их черных шатров. И я уже потерял счет ведьмам в терновых лесах, демонам в виде девиц, стеклянным горам, роковым загадкам, ужасающим деяниям, волшебным яблокам, кольцам, лампам, мазям, мечам, плащам, сапогам, галстукам и ночным колпакам. И это не говоря о крылатых конях, василисках, морских змеях и прочей живности. — Он поднял голову, в его темно-голубых глазах были смятение и печаль. — И все попусту, — заключил он. — Что бы я ни сделал, я не могу прикоснуться к ней. Ради нее я стал героем, я, сонный Лир, позор своего отца и мишень для его насмешек, — но с тем же успехом я мог бы оставаться прежним скучным дураком. Мои великие дела для нее ничто.

Молли взяла нож и принялась нарезать перец:

— Быть может, сердце Леди Амальтеи не завоюешь подвигами.

Удивленно нахмурясь, Принц посмотрел на нее.

— А разве есть иной способ добиться любви девушки? — честно выразил он свое недоумение. — Молли, ты знаешь его? Скажи мне! — Перегнувшись через стол, Принц схватил ее за руку. — Мне нравится быть храбрым, но я вновь стану ленивым трусом, если ты скажешь, что так лучше. Когда я гляжу на нее, мне хочется уничтожить все злое и уродливое на земле, но в то же время хочется и забиться в уголок и плакать. Что мне делать, Молли?

— Не знаю, — внезапно смутившись, ответила она. — Быть добрым, любезным, хорошим и все такое прочее. Иметь чувство юмора. — Громко мурлыча, к ней на колени прыгнул небольшой черно-рыжий кот с рваным ухом и потерся о плечо. Чтобы переменить тему, она спросила: — Что же случилось с лошадью? Что было забавно?

Но Принц Лир смотрел на маленького кота:

— Откуда он? Он твой?

— Нет, — ответила Молли. — Просто я кормлю его и иногда глажу. — Она почесала тощую шею кота, он замурлыкал и зажмурился. — Я думала, он живет здесь.

Принц покачал головой:

— Мой отец ненавидит кошек. Он говорит, что кошек вообще не существует — есть только форма, которую принимают бесенята, гоблины и всякая нечисть, когда ей надо попасть в людское жилье. Если бы он узнал о коте, то, вне сомнения, убил бы его.

— Так что же было с лошадью? — спросила Молли.

Лицо Принца Лира вновь помрачнело:

— Странно, но когда ее совсем не обрадовал мой подарок, я подумал, что, может быть, ей будет интересно узнать, как он был добыт. Поэтому я описал ей внешний вид дракона и бой, ну знаешь — шипение, кожистые крылья, драконий запах, в особенности дождливым утром, струю черной крови из-под наконечника моего копья. Но она не слушала ни слова, пока я не рассказал про язык пламени, что едва не сжег ноги моего коня. Тогда, да, тогда она вернулась оттуда, где бродит, пока я говорю с ней, и сказала, что должна пойти посмотреть моего коня. Я отвел ее в стойло, где бедняга кричал от боли, и она прикоснулась к нему, к его ногам. Он перестал стонать. Когда им по-настоящему больно, кони так ужасно кричат. Он замолчал, и это было как песня.