Эльберд Гаглоев - Во славу Блистательного Дома

Видели!?

И не надо вам такого видеть, потому, как гораздо легче спится.

Так что всякие они. Разные. Хорошие. Плохие. Всякой, так сказать, твари по паре.

Чудеса, сделал всего один шаг и попал из тишины и спокойствия академической, ну, почти академической, беседы в шумное коловращенье большого зала. И в зале роились вояки. Подсказки Саина пришлись весьма кстати, и все, ну, почти все, оказались давними знакомцами. Причем со многими приходилось бывать как по одну, так и по разные стороны щитов.

Конечно же, превалировали некогда светло-коричневые куртки, плотно сидящие на высоких крупнотелых мужчинах. На зрелых таких, выслуживших имперский пенсион ветеранах. Основу армии Блистательного Дома всегда составляла тяжелая пехота, и неудивительно, что выходцев из Бирагзанга охотно брали в привилегированные полки. Конечно, если твой дед и прадед таскали здоровенный щит и тяжеленное копье, причем долго, то по наследству передается достаточно специфичный мышечный каркас. Тем более, что среди десятников и сотников попадалось немало обитателей Бирагзанга, хорошо знавших, что из земляков вояки получаются быстрее, чем из пахарей. Даже если тем частенько приходится браться за оружие. Ну и наследственность. Из этих парней выходили отличные десятники и сотники. Хребет любого войска. В армии Блистательного Дома натаскивали хорошо, и потому выслужившим пенсион сорокалетним крепышам всегда находилось место и в дружинах баронов, и в гоардах браннеров, и в манипулах бояр. Мир суров, и умелым воинам работы хватает. В основном были здесь отслужившие из тяжелых сотен Гуляй-Поля. Неприхотливые в одежде, предпочитающие свои потемневшие от промасленной стали подкольчужные куртки любому другому платью, они, тем не менее, любили щеголять широкими плоскими наградными гривнами, привольно развалившимися на бочкообразных грудях. Ну, а что говорить о богато украшенных рукоятях коротких мечей, покоящихся в потертых кожаных, окованных бронзой ножнах! Никто, наверное, сейчас не скажет, откуда взялась эта мода. Но каждый совершенно однотипный пехотный меч, широкий у основания и почти сходящий на нет к острию, должен был иметь свою совершенно оригинальную рукоятку, этакий венец дизайнерского решения.

Правда, присутствовала здесь публика и поэкзотичнее. Угрюмая шестерка фандо мрачно наливалась пивом. Выглядели они без своих секир осиротело, но никак не миролюбиво. Трудно казаться пацифистом, тихо нарядившись в костяную кольчугу и украсив голову рогатым шлемом. Местные викинги в качестве столовых ножей использовали устрашающего вида тесаки, по очереди отрубая солидные ломти слегка прожаренного мяса от здоровенной, слегка прокопченной ноги. Любители бифштекса с кровью громко чавкали, при этом растительность на их лицах могла служить в качестве меню. По лопатообразным бородам легко читалось, что они ели на обед и завтрак, причем не только вчера и позавчера, но и пораньше. Дядьки свирепо зыркали по сторонам, как лакомящиеся мозговыми косточками северные волкодавы.

За соседним столом развлекались кумысом степные. Поскольку сам я воочию их не видел, в идентификации помог Саин. Очень импозантные мужчины. Там, у нас дома, монголоиды в основном желтокожи. Здесь же они были какого-то странного, темно-серого цвета. Но плоские, широкоскулые лица напоминали о чем-то родном. Как, впрочем, и диковатые взгляды раскосых глаз из-под низко обрубленных иссиня-черных косм. Широкоплечие, толстошеие, толсторукие, в лохматых, длинных безрукавках, как ни странно, в этом любопытном обществе выглядели они отнюдь не чужеродно. Сабли и колья у них, конечно, изъяли, но пояса их украшали солидные коллекции ножей, кистеней, клевцов и прочих душегубских приспособлений. Степные дисциплинированно питались, по очереди запуская руки в большие блюда с кониной. То, что это именно конина, мне подсказал Саин. Я вообще-то не подозревал, что эти древние враги тоже нанимаются на службу, но «есть много друг Горацио на свете». Хотя цивилизованность их все же сомнению подвергалась. За окружающей действительностью следил желтыми раскосыми глазами седогривый патриарх, сидящий во главе стола. Остальные большее внимание уделяли содержимому тарелок, чаш, а также действу, разворачивающемуся на сцене. А седой, самый опытный, и на сцену умудрялся глянуть, и по сторонам посмотреть, да еще и мяса цапнуть.

Эти два стола вели себя относительно скромно. Что совершенно объяснимо. Недолюбливали здесь фандо и степных. При таком подходе поневоле заскромничаешь. Но все же на один стол старшой поглядывал особенно часто. И неудивительно.

На эту дамскую компанию не обратить внимания было сложно. Ослепительно красивые женщины казались обнаженными и украшенными лишь многочисленными ножнами. Однако, на самом деле хорошо тренированные тела второй кожей укрывали доспехи из какого-то плотного переливающегося материала, причем ткань эта отнюдь не утягивала прелести, отнюдь. Подчеркивала. Смуглые, хищные лица, гривы непослушных соломенных волос. Очень экзотичные женщины, их диковатая красота выглядела невероятно призывной. Призывна-то, призывна, но. По паре клинков на голенях. Один вверх рукояткой, второй вниз. По паре коротких мечей, вроде моих листьев за спиной. Боевые цепи мягко лежат на высоких бедрах. И превентивные, суровые взгляды на окружающих. Руководила амазонками родственница тех самых девушек, которые хлестали бичами сегодня в замке. Только доспех у нее был не столь блестящим, наоборот, мрачно-серым, хотя и столь же вызывающим. Однако выражение скульптурно-правильного лица на фривольные мысли не наводило.

А вот четверо тощих, толсторуких мужчин прямо у подиума доспехи, похоже, не уважали. Мускулистые жилистые торсы покрывала сложная узорная татуировка, забиралась на лица, пряталась под забранными в высокий узел волнистыми волосами, уходила под широкие пояса. Оружия у них не просматривалось. Раскрашенные чинно ужинали при помощи обычных столовых приборов. Особое внимание привлекали кисти, ножи и вилки удерживающие. Широкие, клещнастые, с мощными суставами, ороговевшими костяшками, почти не сгибающимися ребрами ладоней. И глаза. Не настороженные, не свирепые, не приценивающиеся. Холодные. Пустые. И равнодушные. Движения спокойные. Выверенные. Кто такие, Саин не знал. Но даже мне стало ясно. Бойцы запредельные. Девчонка-официантка неловко запнулась, с подноса сорвалась тарелка и неуловимо, но накрепко влипла в отставленную ладонь одного из татуированных. Слабоподвижная физиономия раскололась вдруг улыбкой, и тарелка заняла свое место. Интересные ребята.

У длинной стойки на высоких стульях расположилась родня тех самых коротышек, что столь ловко лупили улаганов из пращей. Эти самые пращи сейчас мирно покоились вокруг толстенных запястий. Мечей видно не было. Коротышки активно веселились, не забывая любезничать с жизнерадостными девчонками-разносчицами, самая маленькая из которых ростом превосходила самого длинного минимум на полторы головы, что совершенно не смущало деятельных крепышей.