Где я? - Сергей Тишуков
— Не гони волну, лейтенант, это всего лишь гипотеза. К тому же, никто за два года не пострадал от, так называемой, хтони. Есть версия, что для питания им не требуются ни белки, ни углеводы. Днём подзаряжаются от солнечной энергии, подобно индийским йогам, живущим по законам Праны, а ночью проявляют активность. При этом не вступают в контакты с живыми организмами, не нападают на местную флору и фауну, но, в экстремальных условиях, могут влиять на сознание. Это понятно?
— Да, командир. Успокоил. Местный вариант Бюреров и Контролёров. Предлагаешь поиграться с фонариком?
— Именно, — улыбнулся Дим Димыч, — Только твой не подойдёт для этой цели.
Ломов скинул рюкзак, достал из него компактный цилиндрический кейс из антивандального пластика, похожий на шайбу для игры в хоккей, если бы этот вид спорта был популярен у великанов. Отстегнув фиксаторы, раскрыл прибор. Когда верхняя и нижняя пластины отошли, в центре открылась обычная обзорная лампа. Включив питание, Черов понял, что вместо светодиода под прозрачным корпусом находится нить накаливания.
— По той же гипотезе, — продолжил объяснение Ломов, — Хтонь реагирует на обычные лампы, дающие свет в дневном режиме. Светодиоды, галогенки, а так же люминесцентные источники их, либо отпугивают, либо не выявляют. Собственно говоря, только благодаря прижимистости первых техников, решивших списать с баланса давно вышедшие из употребления осветительные приборы, мы познакомились с существованием хтони.
— Следовательно, можно предположить, что призрачная форма жизни не является родной для Зоны, а появилась, когда эпоха нитей накаливания закончилась. Для хтони это древняя архаика и она пока не знает, как на неё реагировать.
— Возможно. Это не противоречит гипотезе, объясняющей появление галлюцинаций.
— Ты сволочь, Дим Димыч! Вы с Манюней давно это знали?
— Ебстесбственно, лейтенант, — усмехнулся Ломов, — Знание — сила, но его нужно филигранно дозировать. Вываливать всю информацию на личный состав группы можно только в условиях лёгкой взаимозаменяемости. А у нас секретность и каждый человек на особом контроле. В любом другом случае, кинули бы клич о наборе добровольцев по разным ведомствам. Поверь, это было бы проще, чем переучивать специалистов из других областей, как в нашем случае. Энтузиасты и волонтёры всегда найдутся, но проект пришлось бы придать огласке, результат которой непредсказуем. Сам знаком с ситуацией, когда свидетелей преступления ищут через средства массовой информации. Что бывает?
— Звонят, как правило, психи и любопытные.
— Вот! Поэтому начальство не стало посвящать всех в версию о существовании хтони. Опасности вроде нет, а пугать наличием скрытой формы жизни, посчитали преждевременным. Учёные — народ своеобразный. В своей области бескомпромиссны, а ко всему, что не касается их исследований, доверчивы аки малые дети. Призоры, итак, загружены до предела непривычной им работой, а если ещё предложить охранять цыплят от призраков, то у них крыша поедет. Как это обстоит у военных, теперь сам понимаешь. Каждый знает только то, что ему положено. Кстати, Лишай на НП тоже не в курсе. В случае, если заметит что-то необычное, должен сказать условное слово. Услышишь «прикольно», дуй к нему и разберись.
— Ясно. Лампу установлю вон в том закутке. Там два полустенка сохранились. На их поверхности тени будут хорошо видны. Сам расположусь тут. Манюня отличную обзорную площадку выбрала. Отсюда и закуток, и лестница с Лишаем, как на ладони.
— Одобряю, — кивнул Ломов, — Связь включи, но без нужды тревогу не поднимай. Пусть люди выспятся, а то завтра от них толку не будет. Ещё вопросы есть?
— Что Манюня тебе в глаза заглядывала?
— Тьфу, ты… прости, господи… Ты же мент! Не догадался что ли?
— Я-то догадался, но АК-47 говорил, что техники прошли полное обследование и отклонений от нормы у них не выявили. Соврал?
— Кое-что в результатах подчистили, — признался Ломов, — Зрачки у всех были значительно расширены, словно после приёма галлюциногенов. Это, кстати, приоритетная гипотеза появления теней, которую и озвучили персоналу. Сложность в том, что в крови никаких посторонних веществ не обнаружено. В работе мозга так же не зафиксировали изменений. Как хтонь влияет на эмоции человека осталось загадкой. Чтобы пресечь нежелательные слухи, информацию убрали. Академика просто никто не поставил в известность.
— Понятно. Всяк сверчок, знай свой шесток… Я включаю связь. Хорошего отдыха, командир.
Пока Ломов завершал обход, Черов быстро сбегал до намеченного под эксперимент места, установил лампу в паре метров от обеих стен, чтобы её свет равномерно отбрасывался на облупившуюся от времени штукатурку, и вернулся на пункт наблюдения.
Всё это время он внимательно прислушивался к происходящему в лагере. Возвращение Манюни временно пресекло нарастающее напряжение. Перепалки между учёными, призорами и Сахрабом прекратились. Хотя это могло произойти по вполне банальной причине: началась раздача пищи.
После окончания ужина претензии возобновились. Учёные требовали уделять больше внимания их работе. Утверждали, что они в рейде главные, а остальные обязаны подчиняться. Так, например, академик утверждал, что за время перехода планировал провести несколько практических испытаний, запустить парочку зондов и протестировать взятые с собой приборы, но Пешня не позволил. Сначала гнал их вперёд как отару овец, а потом и вовсе уехал в неизвестном направлении. Затем начальник научной части сцепился со своим заместителем. Профессора он подозревал в грязной игре. Обвинил, будто тот склонил командира на свою сторону и втайне испытывал какое-то своё изобретение. Утверждал, что никаких зыбучих пеков и аварии не было, а Геворкян вскрыв багаж, изменил настройку приборов академика, подкрутив или сместив нониусы на верньерах, изменил калибровку, чем сбил точную настройку. И теперь ни одно значение, установленное с помощью этих приборов, не может считаться верным. В таком случае, делать выводы, основываясь на показаниях приборов нельзя и весь смысл рейда летит коту под хвост.
Сахраб молчал, изредка издавая что-то вроде недовольного мычания. Попаданца, вообще, не было слышно, а Гизмо шёпотом рассказывал кому-то историю о том, как группе под руководством Стрелка, удалось проникнуть к ЧАЭС и спровоцировать выброс сверхвещества. Аномальный всплеск не только открыл путь к Центру Зоны, но и создал новые артефакты, аномалии и породил самых ужасных мутантов.
Гизмо не просто повторял истории за Черовым, но и добавлял новые интерпретации. То ли самостоятельно вычитав их в книгах франшизы, то ли выдумывал на ходу. Во всяком случае, это отвлекало многих от перебранки научных руководителей. Распаляющийся всё больше и больше академик уже дошёл до того, что обвинял всех в саботировании его светлых и чистых идей.
Споры АК-47, Митяя и Профа проходили на повышенных тонах и грозили перерасти в физическую расправу. Манюня ласково, а порой и с сексуальным
