Виктор Никитин - Легенда дьявольского перекрестка

Для победы их было слишком мало. Князь понимал это и пытался спасти то немногое, что оставалось от его рода. Но сложилось иначе, и в брешь, пробитую в рядах неприятеля, никто не шагнул. Не думая о возможности спастись, даже дети подняли оружие павших и продолжили битву. Это были дикие времена диких народов, чьи нравы и помыслы нам подчас не понятны.

Гиганты были повержены, уцелели единицы, а их князь погиб. Оставшиеся в живых, решились на безумный шаг. Они вознамерились преодолеть Ледяную стену и найти себе прибежище за ней, где все можно было начать заново. Но перед этим у изгиба священной реки они похоронили князя в огромном кургане, сложив у саркофага все мало-мальски ценное, что имело племя, и что вождь должен был забрать с собой в загробный мир для всех погибших соплеменников. Семеро лучших воинов вызвались вечно охранять могилу и несметные сокровища, после чего были замурованы в усыпальнице живыми.

Оставшиеся гиганты, взяв припасы, веревки, клинья и теплую одежду, начали свое восхождение. Не известно, удалось ли им преодолеть стену. Поднимались они так долго, что еще с месяц их было нетрудно заметить невооруженным глазом, потом вниз доносились крики гигантов, переговаривавшихся между собой, звон вбиваемых в лед клиньев. Порой сверху падали те, кто сорвался или замерз насмерть.

Излагая предание, выпивоха из Духенова указывал на холм к северу от города, уточняя, что это и есть тот самый курган, насыпанный гигантами, потому как именно его огибает река, существовавшая тут с сотворения мира и упомянутая в легенде.

Ни один из членов шайки не воспринял услышанное всерьез, а вот глаза Скворца запылали свойственным ему азартом.

Он спросил:

- Если место клада известно, неужели никто не пытался им завладеть?

- Пытались, конечно. Но могилу же охраняют семеро воинов, - вроде бы подивился невнимательности Скворца выпивоха. - И те, кто победил гигантов, и язычники, пришедшие сюда гораздо позже, считали это место запретным. Все опасались пробудить князя и его стражу.

- Теперь эти места не являются запретными, - не унимался парень. - Вряд ли кто-то будет опасаться, что давно сгнившие язычники воскреснут и причинят вред.

- Напомню тебе, что эта байка живет здесь потому, что ее так нравится слушать проезжему люду, - махнул рукой рассказчик. - Разумеется, нет-нет да и появляются искатели приключений, которым горожане с радостью продают лопаты, кайлы и тачки, но копатели тратят время. Никто ничего и никогда не находил внутри нашего холма, кроме мозолей и сорванных поясниц. Так что не забивай себе голову пустяками, а лучше купи-ка мне еще выпить.

Желание отыскать сокровищницу завладело Скворцом полностью. Он не мог ни есть, ни пить, ни спать, постоянно расспрашивал местных жителей, что-то уточняя у них, изучал все без исключения близлежащие холмы. Тот, на который ему указывали, интереса у парня не вызывал, так как был перекопан вдоль и поперек без какого-либо результата.

Надо заметить, отец Скворца был отличным землемером и, кроме того, умело определял по внешним признакам скрытую в толще недр воду. Кое-что из знаний отца Скворец в свое время перенял, который через пару недель поисков обнаружил неприметную возвышенность, густо поросшую лесом. Внимание парня привлекло высохшее русло реки, некогда действительно огибавшей холм, но оставившей от себя обычный овраг.

В воодушевлении вернувшись к приятелям, рассказав об открытии, Скворец принялся уговаривать банду вооружиться инструментами и откопать клад. Воры, изначально не поверившие в легенду, ответили отказом, а когда Скворец стал упорствовать, поучили его кулаками крепко и, как полагали, навсегда.

Обиженный на всех и вся парень раздобыл лопату, добрался до кургана и самостоятельно принялся за дело. Злость и ожидание несметных богатств подталкивали его копать изо всех сил, не прерываясь на отдых. И к исходу первого же дня он наткнулся на плиту, закрывавшую вход в древнюю могилу. С трудом сдвинув ее с места, Скворец пролез внутрь и увидел широкий темный проход. Когда-то коридор был очень высоким, наверное, под стать росту гигантов, со временем через потолок прорвались корни кустов и могучих деревьев, спутались между собой.

Внутри отвратительно пахло падалью, и Скворцу приходилось дышать урывками, плотно прижимая к лицу рукав и стараясь ухватить горячий воздух от факела, перебивавший вонь.

Под ногами лежал тысячелетний слой пыли, в котором поскрипывали и хрустели невидимые косточки каких-то животных, что родились под землей и тут же закончили свой короткий век.

По мере продвижения Скворцу стали попадаться деревянные ящики, лари и бочонки, оказавшиеся настолько ветхими, что опадали мельчайшей трухой просто при приближении к ним, а не от прикосновений. Некоторые были пусты, некоторые явили грязные рваные тряпки. Парень не сразу понял, чем же некогда были лохмотья, лежавшие около развалившихся в прах ящиков и набросанные горами вдоль коридора. Это все, что века оставили от дорогих мехов и некогда бесценных тканей.

Скворцу встречались и железные предметы, но они были так сильно изъедены ржой, что невозможно было хоть примерно назвать, чем эти предметы были раньше.

Парень с горечью решил, что старания были напрасными, и все ценное в усыпальнице уничтожило само время задолго до его вторжения. Тут он задумался: самую прекрасную сталь ржавчина превращает в ничто, медь окисляется, опадая жирными зелеными струпьями, серебро темнеет так, что его нелегко определить среди куч хлама и мусора, но вот золото только тускнеет, а драгоценные камни остаются и вовсе неизменными. Такая мысль воодушевила Скворца, вызвала прилив уверенности, прогнала уныние и усталость.

Наконец он достиг большой круглой комнаты, в центре которой на возвышении стоял каменный саркофаг. Очищая крышку от мусора, Скворец зацепил что-то и смахнул на пол. Предмет глухо звякнул и откатился к стене, самой дальней от входа.

Факел оказался бесполезен, так как пол в комнате был покрыт толстым слоем мягкой пыли, и незадачливый кладоискатель зашарил руками, опустившись на колени в самую грязь. Вскоре он нашел загадочный золотой медальон на толстой цепи. Щедро усыпанный сапфирами и изумрудами, медальон был испещрен знаками непонятной письменности, на его лицевой стороне изображался диковинный мохнатый зверь с загнутыми кверху клыками, далеко торчавшими изо рта, с длинной трубой вместо носа.

Повесив медальон на шею, Скворец увидел у стен развалившиеся сундуки, содержимое которых не мог не узнать: толстые прутья почерневшего серебра, напоминавшие ветки, выпавшие из вязанок хвороста, драгоценные камни, похожие на разноцветных жуков, спрятавшихся среди овальных слитков чистого золота.