Всеволод Буйтуров - Золотой Разброс 2. Путь к себе

Казарма

Ясным осенним днём, солнечным, но уже прохладным, Прошка по прозвищу Бугай нерешительно подошёл к палатке общей полковой девки. Мужики стояли у брезентового входа. Ждали очереди, балагуря и покуривая самокрутки с ядрёным, собственного изготовления табачком-самосадом.

— Никак ты, парень, надумал, наконец, оскоромиться. И то дело: вон какой здоровяк вымахал, а с бабой ни разу не игрался. Только помни: Лилька даром и притронуться не даст. Она, как-никак, мать, детей соблюдать в приличии и воспитании старается. А на это денежки нужны.

— Есть у меня мужики деньги. Прошка разжал кулак и показал воякам несколько медных монет.

— Маловато будет. Может, на первую пробу скидку сделает.

— Если не хватит, я доплачу, я найду, дяденьки.

— Ну валяй. Только учти: платить надо сразу, она в долг не даёт.

— Да я ей покажу, сколь есть, а мало будет, побегу искать, у кого занять.

— Что, так не терпится бабу изведать? — спросил пожилой уже солдат.

— Не терпится, и смеются дружки, что не мужик я ещё.

— Давай, пока мы добрые. Да отец твой пока не увидал: пересчитает нам, старым греховодникам зубы, что тебе малолетнему в разврате попустительствуем.

Прошка, набравшись духу, шагнул в палатку и чуть не споткнулся о присевшую нараскорячку над деревянным ушатом Лилию. Полы короткого старого тулупчика были подвернуты наверх, и Лилия сноровисто придерживала их локтями. На босу ногу надеты на девушке были старенькие короткие валенки-опорки. Она деловито черпала ковшом воду из железного бачка и лила себе между ног, старательно подмывая своё женское место, поёживаясь от ледяной воды, приговаривала, подбадривая себя:

Надо девочке подмыться,

Даже ледяной водицей!

Прохор, зачарованно смотрел на струйки воды, стекающие в ушат с вожделенного места, покрытого тёмными волосками.

— Здравствуйте, тётя Лилия!

— Тётя… женского тела попробовать захотелось? Проходи коли пожаловал. Только сначала денежку покажи.

Прохор предъявил имевшиеся медяки, спросил деловито, срывающимся мальчишеским басом:

— Хватит, или добавить потребно? Скажите, я сейчас найду.

— Хватит, брось вон в ту деревянную мисочку да пристраивайся на топчан. Я сейчас, только оботрусь, а то вода больно холодная, согреть негде. А ты для начала посиди, полюбуйся, чем баба от мужика отличается.

(И сказал Великий Хан: «Хана!»)

Трудовые будни — праздники для нас

Шамиль заехал за своим коллегой и родственником Тогизбеем в общежитие судоремонтного завода.

‑ Давай, брат, собирайся! К вертушке бы в аэропорт не опоздать. Сам знаешь: времена тяжёлые, за работу держаться надо. Тебе, вольному человеку, легче, а у меня семья, дети.

— У меня тоже дети. И мы все сами Дети!

— Бугру скажешь, как квартальной премии лишать будет! Не виноваты, дескать! Дети мы!

— А разве нет? Мы же с тобой соплеменники.

— Точно, только за это нынче не платят. Давай, не парь мозги, собирайся.

— Да готов я уже!

— Тогда, по коням!

— У нашего Племени кони только в древние времена были. На оленях ездим.

— Смотрю я, Дружочек, тебе правда что-то в башке повредили, когда ты с алкашами побоище устроил! Давай в путь:

А пока мы только дети —

Нам расти ещё расти.

Только небо, только ветер,

Только радость впереди

— Славная песенка. Прямо про Детей Невидимых!

— Чёрт тебя дери! Это про Электроника.

— Он Шаман или Дух?

— Он ещё круче! Хватит бредить. Работать пора.

***

Тогизбей был на грани нервного срыва. Беседа с родственником немного успокоила нефтяника. Хану же покой и не снился! Как только снесли особняк Монастырских татар, он сразу понял, что прежней его жизни пришёл конец. Раньше Белая Гора и Племя в тайге были связаны нерушимыми узами. Вынесло его на буровую именно затем, чтобы он смог очутиться на Белой Горе, о которой знал, как и остальные таёжные соплеменники, только из легенд. Так хорошо всё складывалось: и глас он слышал в дивной песне, пророчествовавший ему возвращение Племени в Обетованную Землю, и работягой в таком случае было не обидно вкалывать, и обязанности Правителя исполнялись исправно.

Теперь утратил Хан связь с Племенем. Как они там? Кто же будет править: он ведь не оглашал наследника! А без власти любой народ пропасть может! Его Вина будет, случись что худое с Детьми, Спросят Родители, когда придёт срок ответ держать на Последнем Суде!

***

Хорошо знакомый берег Могучей Реки, Утёс, Туча. Всё на прежних местах. Да не всё! Вахта началась, работы море. Надо и Племя посетить: проверить, как там подданные без властелина поживают.

…Забыл Хан дорогу. А может дороги больше и нет?

Трудные дни переживал Владыка, когда поселили его в общежитие судоремонтников: в доме Монастырских татар не ощущал Тогизбей оторванности от сородичей. И дела их исправлялись строго по заведённому обыкновению. Снесли монастырский особняк — словно осиротел Хан-нефтяник. В общажной клетушке не чувствовал он своего народа. Считал дни до возвращения в тайгу. Не на буровую рвался — верил: только доберётся до Реки и Утёса, и жизнь наладится.

Ошибся Тогизбей. Вот он Утёс, Река на месте, а родных угодий как не бывало. Безобразный искорёженный лес, маслянистые пятна в тихих заводях, птицы со склеенными мазутной плёнкой крыльями по мелководью. Наводящие ужас факелы попутного газа в окружении обгорелых остовов машин и техники. Тогизбей помнил, несмотря на грозные приказы и увещевания начальства, водители в зимние холода норовили оставить свои машины поближе к теплу факелов. А то замёрзнет, не заведёшь никакими усилиями и хитростями. Иногда не рассчитывали направление ветра и интенсивность горения… и превращалось пространство вокруг места сжигания попутного газа в кладбище, в братскую могилу для техники и народных денег.

Видел он это и раньше. Только была ужасная промышленная картина сама по себе. Племени она не касалась: на той же территории в первозданной тайге стояли чумы, паслись олени, зверь и птица были совсем не пуганы. Фактория стояла неподалеку. Провиантом охотничьим снабжала. Шкуры продать можно было. Какая-никакая, а торговля.

И соседей-остяков с эвенами не видать.

Точно знал Хан, что ступи шаг, и вот он посёлок, Поляна Сборов, Ханский чум, Семейный дом Властелина. Как там без него?

Кто за него сделал выбор? Не иначе своенравная Хозяйка Судеб! Исторгла из Племени. Оставила только буровую с её загрязнённым до безобразия миром.

Не спрашивает Хозяйка, что человек желает. Свои у неё резоны. И спорить с ней бесполезно! Сам такую судьбу никогда бы не выбрал. Мирился с долей работяги, знать, так было надо: от Племени никто не отрывал и ладно! А такая жизнь по уши в мазуте не для Владыки Племени Детей Невидимых!!!