Роберт Джордан - Башни полуночи

Юный Бык взвыл, взяв след, и бросился в погоню за добычей сквозь подлесок. Огромный белый олень мчался скачками, каждый его прыжок покрывал расстояние в двадцать шагов. Он ни разу не задел ветку и не споткнулся, несмотря на ненадёжный лесной покров из скользкого мха.

Юный Бык следовал за добычей след в след, соразмеряя каждый шаг, ставя лапы точно туда, куда мгновения назад ударили копыта оленя. Он слышал тяжёлое дыхание оленя, видел выступивший на его боках пот, чувствовал запах его страха.

Но нет. Юному Быку не пристало одерживать жалкую победу, загоняя добычу до смерти. Он порвёт горло и испробует крови, бьющей в полную силу от здорового сердца. Он одолеет свою добычу, пока та сильна.

Он начал чередовать свои прыжки, перестав следовать точно по следу оленя. Ему нужно быть впереди, а не бежать следом! Запах оленя стал тревожнее. Это заставило Юного Быка поднажать. Олень стрелой метнулся вправо, и Юный Бык прыгнул, оттолкнувшись всеми четырьмя лапами от ствола дерева справа и бросая себя в сторону, чтобы изменить направление движения. Этот поворот выгадал ему мгновение.

Вскоре он уже мчался на расстоянии одного вдоха от оленя, с каждым прыжком не дотягиваясь всего пары дюймов до копыт добычи. Он взвыл, и его братья и сёстры за спиной откликнулись. Они все были этой охотой. Единым целым.

Но вёл их Юный Бык.

Когда олень вновь вильнул, его вой перешёл в победное рычание. Вот он, шанс! Юный Бык перепрыгнул через поваленное дерево и впился зубами в шею оленя. Он почувствовал пот, шерсть, тёплую кровь, сочащуюся там, где его клыки разорвали шкуру. Его вес опрокинул добычу на землю. Они покатились, но Юный Бык не ослаблял хватку, прижимая оленя к земле. Шкура оленя окрасилась кровью.

Волки победно взвыли, и Юный Бык на мгновение отпустил горло добычи, намереваясь перекусить горло оленя спереди и убить. Все остальное потеряло для него значение. Лес пропал. Вой стих. Осталось только убийство. Сладкое убийство.

Вдруг на него что-то обрушилось, отбросив в кусты. Оскалившись, Юный Бык, ошеломлённо тряхнул головой. Его остановил другой волк. Прыгун! Но почему?

Олень прыжком взвился на ноги и снова ускакал в лес. Юный Бык взвыл от ярости и гнева, приготовившись броситься следом. И снова прыжок Прыгуна сбил Юного Быка.

«Если он умрёт здесь, то умрёт последней смертью, – пришло послание от Прыгуна. – Эта охота окончена, Юный Бык. Поохотимся в другой раз».

Юный Бык едва не набросился на Прыгуна. Но нет. Он уже однажды пытался это сделать, и это было ошибкой. Он же не волк. Он…

Перрин лежал на земле, тяжело дыша и ощущая во рту привкус чужой крови, его лицо было мокрым от пота. Он поднялся на колени, затем сел, задыхаясь и трепеща от этой прекрасной, пугающей охоты.

Остальные волки тоже сели, молча. Прыгун лёг рядом с Перрином, положив свою седую голову на старые лапы.

– Вот то, чего я боюсь, – наконец произнёс Перрин.

«Нет, ты не боишься этого», – пришёл ответ от Прыгуна.

– Ты говоришь мне, что я чувствую?

«От тебя не пахнет страхом», – послал в ответ Прыгун.

Перрин откинулся на спину, сминая прутики и листья под собой, и уставился на ветви над головой. Его сердце учащённо билось от погони. – Ну, я беспокоюсь об этом.

«Беспокойство и страх – разные вещи, – пришло от Прыгуна. – Почему ты говоришь одно, а чувствуешь другое? Беспокоишься, беспокоишься, беспокоишься – только это ты и делаешь».

– Нет. Ещё я убиваю. Если ты будешь учить меня управлять волчьим сном, это будет происходить так же, как сегодня?

«Да».

Перрин посмотрел в сторону. Оленья кровь пролилась на сухой ствол поваленного дерева, впитавшись и оставив на древесине тёмное пятно. Такой способ обучения подтолкнет его на самую грань превращения в волка.

Но он слишком долго избегал этой проблемы, занимаясь ковкой подков в кузнице и оставляя самые сложные и требующие особого внимания детали нетронутыми. Он полагался на силу дарованного ему обоняния, обращался к волкам, когда нуждался в них, но всё остальное время пренебрегал ими.

Нельзя создать вещь, пока не узнаешь, из чего она состоит. Он не сможет узнать, как справиться с волком внутри себя или отвергнуть его, пока не познает волчий сон.

– Отлично, – сказал Перрин. – Пусть так и будет.

* * *

Верхом на Стойком Галад рысью объезжал лагерь. По обеим сторонам от него Чада ставили палатки и рыли ямы для костров – лагерь готовился к ночёвке. Его соратники каждый день шли маршем почти до самой темноты и снова поднимались с рассветом. Чем быстрее они доберутся до Андора, тем лучше.

Наконец проклятые Светом болота остались позади. Теперь они шли по полям. Возможно, было бы быстрее срезать путь восточнее и пойти по одному из больших трактов строго на север, но это точно было бы опаснее. Лучше держаться подальше от маневрирующих армий Возрождённого Дракона и Шончан. Может, путь Детей и озарён Светом, но в его лучах уже погиб не один доблестный воин. Если нет опасности для жизни, то нет и храбрости, однако Галад предпочитал греться в лучах Света, продолжая дышать.

Сегодня они встали лагерем неподалёку от Джеханнахского тракта и следующим утром собирались его пересечь, чтобы продолжить марш на север. Галад выслал патрули присматривать за дорогой. Ему хотелось точно знать, каков характер движения на тракте, а также он остро нуждался в припасах.

Не задерживаясь и пренебрегая болью от многочисленных ран, Галад объезжал лагерь в сопровождении небольшого числа адъютантов. Лагерь был опрятным и организованным. Палатки были сгруппированы по легионам и поставлены концентрическими кругами, без прямых проходов. Так было задумано, чтобы запутать и задержать атакующих.

Ближе к центру лагеря было оставлено свободное пространство. Тут обычно ставили свои шатры Вопрошающие. Он приказал распределить их по двое на каждый отряд. Если не держать Вопрошающих отдельно от остальных Детей, то, возможно, они почувствуют своё единство с другими Чадами. Про себя он отметил, что нужно продумать новый порядок устройства лагеря, исключающий эту дыру по центру.

Галад с товарищами ехал через лагерь. Он делал это специально, чтобы быть у всех на виду, и, видя его, солдаты отдавали честь. В голове крепко засели слова Гарета Брина: «По большей части, главная функция генерала – вовсе не принимать решения, а напоминать своим подчинённым, что есть кому принимать решения».

– Милорд Капитан-Командор, – обратился к нему один из сопровождающих, Брандел Вордариан. Он был старше всех Лордов-Капитанов, находящихся в подчинении у Галада. – Я прошу вас пересмотреть своё решение об отправке этого послания.