Джо Аберкромби - Красная Страна

— Есть чего предвкушать, — пробормотала Шай, поворачивая лошадь.

Дюжина или около того Сулджиков наблюдали за обменом, толпясь вокруг выглядевшего прогнившим фургона. Они не разговаривали на общем, а Шай едва могла узнать и понять отдельное слово, так что она просто кивнула им, подъехав, они кивнули в ответ, приятно непостижимые друг другу.

Ашжид был гуркским священником, желающим быть первым, кто принесет слово Пророка к западу от Криза. Или точнее вторым, поскольку человек по имени Октаади сдался после трех месяцев там, и Духи содрали с него кожу на пути назад. Ашжид предпринял неплохую попытку распространения слова Пророка в Сообществе, посредством ежедневных благословений, хотя покамест его новообращенным был лишь забавный тормоз, ответственный за сбор питьевой воды. У него не было для них информации за пределами толкования писаний, но он попросил Бога благоприятствовать их поискам, и Шай поблагодарила его за это. Благословения выглядели для нее лучше, чем проклятья.

Священник представил сурово выглядящего типа на аккуратном фургоне, как Савиана, человека, с которым лучше не шутить. У него был длинный меч на боку, выглядящий так, будто он повидал немало боёв, и лицо с коротко стриженными седыми волосами, выглядящее так, будто повидало боев еще больше, и глаза, суженные до щелок в тени низко надвинутой шляпы.

— Меня зовут Шай Соут, это Ламб. — Савиан лишь кивнул, словно он принимал это как вероятность, но еще не составил мнения об этом. — Я ищу брата и сестру. Шесть лет и десять. — На это он даже не кивнул. Неразговорчивый ублюдок, несомненно. — Их украл человек по имени Грега Кантлисс.

— Не могу помочь. — След имперского акцента, и все это время Савиан долго и ровно смотрел на нее, словно снимал мерку и не был ею впечатлен. Затем его взгляд сместился на Ламба, и тоже снял с него мерку, и тоже не был впечатлен. Он закрыл кулаком рот и долго скрипуче закашлялся.

— Этот кашель звучит хреново, — сказала она.

— А какой кашель звучит хорошо?

Шай заметила арбалет, пристегнутый к сиденью перед ним. Не заряжен, но взведен и с клином в спусковом крючке. Готовый настолько, насколько надо. — Готов к бою?

— Надеюсь, не понадобится. — Хотя весь его вид говорил о том, что его надежды не всегда принимались к рассмотрению.

— Что за дураки надеются подраться, да?

— К сожалению, один или два всегда неподалеку.

Ламб фыркнул, — Горькая правда.

— Что за дела у вас в Далекой Стране? — спросила Шай, пытаясь вытянуть что-нибудь еще из этого дубового лица.

— Мои дела. — И он снова закашлялся. Даже в это время его рот почти не двигался. Заставив ее размышлять, есть ли вообще мышцы в его голове.

— Думали, мы могли бы попробовать себя в старательстве. — Из фургона высунула лицо женщина. Тощая и сильная, волосы пострижены коротко, и ее голубые-голубые глаза глядели так, словно видели долгий путь. — Я Корлин.

— Моя племянница, — добавил Савиан, хотя было что-то странное в том, как они смотрели друг на друга. Шай не могла точно понять что.

— Старательство? — спросила она, отодвигая шляпу назад. — Не видела много женщин в этом деле.

— Говоришь, есть ограничение на то, что может делать женщина? — спросила Корлин.

Шай подняла брови: — Может и есть, на то, для чего она достаточно тупа, чтобы попробовать.

— Похоже, ни у одного пола нет монополии на спесь.

— Похоже на то, — сказала Шай себе под нос, — Какого бы хуя это ни значило. — Она поклонилась им обоим и грубо одернула лошадь. — Увидимся на пути.

Ни Корлин, ни ее дядя не ответили, лишь соревновались между собой в том, кто посмотрит на нее суровей.

— Что-то странное в этих двоих, — проговорила она Ламбу, когда они отъехали. — Не видать инструментов для горных работ.

— Может они собираются купить их в Кризе.

— И переплатить впятеро? Ты смотрел им в глаза? Не думаю, что эти двое склонны к глупым сделкам.

— От тебя ничего не ускользнет, а?

— Я бы их остерегалась, по меньшей мере, пока не прекратят крутить со мной. Думаешь, они проблема?

Ламб пожал плечами. — Я думаю, лучше относиться к людям так, как хочешь, чтобы относились к тебе, и оставить им их право выбора. Все мы так или иначе проблемны. У половины этой толпы есть грустная история. Почему бы еще они потащились через длинное плоское ничто с такими как мы за компанию?

Все, о чем Рейнальту Бакхорму было сказать, это надежды, хотя и о них он говорил, заикаясь. Он владел половиной коров Сообщества, нанял несколько человек, чтобы гнать их, и уже в пятый раз ехал в Криз, где, как он сказал, всегда есть спрос на мясо. В этот раз он взял жену и детей, планируя остаться. Точное число детей было сложно определить, но было впечатление, что их много. Бакхорм спросил Ламба, видел ли он траву в Дальней Стране. Лучшая чертова трава во всем Круге Мира, по его мнению. И лучшая вода. Эта трава и вода стоят того, чтобы столкнуться с погодой, Духами и убийственной дистанцией. Когда Шай сказала ему про Грегу Кантлисса, и его банду, он покачал головой и сказал, что до сих пор удивляется, как глубоко люди могут пасть. Жена Бакхорма, Лулин — обладательница гигантской улыбки, но столь крошечного тела, что трудно было поверить, что это она произвела весь этот выводок — тоже покачала головой, и сказала, что это самая ужасная вещь, что она когда-либо слышала, и она хотела бы что-нибудь сделать, и возможно даже обняла бы ее, если б между ними не было лошади. Затем она дала Шай маленький пирог и спросила, говорила ли она с Хеджесом.

Хеджес был ловким типом с изнуренным мулом, недостатком инструментов и неприятной привычкой говорить, наклонив шею. Он никогда не слышал о Греге Кантлиссе, но он показал на свою испорченную ногу, что, как он сказал, случилось, когда он вел атаку в битве под Осрунгом. Она сомневалась в этой истории. Хотя, ее мать говорила: «Лучше искать в людях лучшее», и это был хороший совет, даже если женщина никогда сама им не пользовалась. Так что она предложила Хеджесу пирог Лулин Бакхорм, он посмотрел ей в глаза и сказал:

— Ты нормальная.

— Не дай пирогу себя одурачить. — Но когда она уезжала, он все еще смотрел на пирог в своей грязной руке, будто это столько значило, что он не мог заставить себя его съесть.

Шай ездила вокруг них, пока ее голос не осип от рассказов о ее проблемах, и уши не завяли от чужих мечтаний. Она полагала, что Сообщество было хорошее название для этого, потому что в целом они были добродушные и компанейские. Неопытные, странные и глупые, некоторые из них, но все сосредоточены на поиске лучшего завтра. Даже Шай чувствовала это, ожесточенная временем и бедами, потрепанная работой и непогодой, отягощенная волнениями за будущее Пита и Ро и прошлое Ламба. Новый ветер дул в ее лицо, новые надежды звучали в ушах, и она обнаружила глупую улыбку, прокравшуюся под ее нос, пока она пробиралась между фургонов, раскланиваясь с людьми которых не знала, хлопая по спинам тех, кого только что встретила. Когда она вспомнила, зачем она здесь, то стерла улыбку, но вскоре обнаружила, что та вернулась, как вспугнутые голуби на только что засеянное поле.