Юлия Григорьева - Волчья ночь (СИ)

Я с ужасом слежу, как волки с глухим рычанием подступают к парню. Он смотрит на них, на меня, на них, опять на меня и не может поверить в реальность происходящего.

— Беги, — неожиданно говорит Эдуард, и парень послушно срывается на бег.

Волки расступаются и дают ему промчаться сквозь стаю, немного ждут и срываются следом. Они скрываются в темноте, и вскоре до меня доносится душераздирающий человеческий крик, и я закрываю уши и захожусь в рыданиях. И уже неважно, что сделает со мной мой жестокий волк, мне до крика, до щемящей боли в сердце жалко этого паренька, имя которого я даже не успела спросить…

… Неожиданное яркое воспоминание заставило тихо застонать. Я отвернулась от Эдуарда, пытаясь справиться с эмоциями. Сколько раз я спрашивала, зачем эта жестокость. Он отвечал неизменно: "Прими мой дар, Эля, ты сама все почувствуешь и поймешь". Его дар, Дар Волка. Вирус, который передается только при добровольном согласии и готовности принять изменения. В ином случае, это смерть, мучительная и быстрая. И это единственное, над чем мой волк не властен. Он не может меня заставить, не может вынудить угрозами, он может только просить и беситься раз за разом из-за моего постоянного отказа. Как-то он отвел меня на наречение именем новорожденного волчонка. Имя дает вожак, нарекая сначала зверя, а потом человека. Того волчонка Эдуард назвал Стерк, что означает- крепкий, и по первым буквам звериного имени малыш получил имя Степан. Он дал мне его подержать, и я полдня была под впечатлением ощущения крохотного тельца в своих руках. Тогда мой волк снова сказал, что хочет от меня ребенка, и я могла бы согласиться, чтобы найти отдушину в крохотном существе, отдавая ему свою любовь и нежность. Но беда в том, что от человека рождается человек в девяносто восьми процентах из ста. Человек моему волку не нужен, ему нужен наследник. И он опять предложил мне свой дар, и я вновь отвергла его. После этого черный зверь несколько дней пропадал в лесах, вымещая свою злость на дичи и соседних стаях.

— Так что ты помнишь о наших территориях? — вопрос Эдуарда вернул мои мысли в прежнее русло.

— Это земли, которых нет, — коротко ответила я.

— Как можно попасть и покинуть территории? — это был наводящий вопрос, и я это сразу поняла.

— Пройти путь может только посвященный, только оборотень, — сказала я, что помнила.

— А простой человек?

— Разрыв пространства, только случайно, — я снова послушно ответила ему и ждала продолжения.

— Есть еще один способ, который открывает дорогу, — намекнул Эдуард. — И ты его узнала перед тем, как сбежать последний раз.

Я мучительно думала, но никак не могла поймать ускользающую ниточку памяти. Мой волк внимательно следил за мной. Я вскинула голову, встретилась с ним взглядом и поняла, он меня проверяет. Не поверил. Стало не по себе, но Эдуард чуть улыбнулся и поманил к себе. Сцепила зубы и шагнула в ненавистные объятья.

— Ты все вспомнишь, девочка моя, — сказал он, перебирая мои волосы. — Твоя задача вспомнить быстро. Это слишком важная вещь, чтобы допускать даже мысль о ее утрате. Если попробуешь утаить, — его пальцы сжались, и я невольно вскрикнула, когда волосы оказались в сильном кулаке, — будет очень больно, понимаешь? — я кивнула, изо всех сил сдерживая слезы. — Эля, не заставляй меня делать тебе больно, ты же знаешь, как мне от этого плохо.

— Тогда не делай мне больно, — сказала я, начинаю злиться.

— Ты не оставляешь мне выбора, родная. Я вожак, мое слово закон. Если бы ты была зверем, я задал бы тебе трепку, как всем. Но ты человек, и я вынужден наказывать тебя, как человека. — рука разжалась, и он прижал меня к себе, нежно целуя.

— Эдик, если эта вещь важней меня, — я подняла на него взгляд, — тогда может отпустишь меня, когда я верну ее тебе? Моя свобода в обмен на этот камень. — надежда вспыхнула в душе и тут же погасла под его взглядом.

— Ты моя жизнь, Эля, твоя свобода только рядом со мной. Когда примешь мой дар, свобода станет полной, почти. — ответил мой волк и ласково подтолкнул меня. — Собирайся, родная, мы уезжаем домой.

Я послушно встала, взялась за одежду, но тут же развернулась. Да сколько же можно?!

— Эдик, я не хочу, я не поеду, — выпалила я. — Я там совершенно одна! Ты лишил меня семьи, моей семьи. Ты лишил меня той жизни, которую я хотела, убил моего любимого. Что я получила взамен? Шрамы, переломы, укусы, синяки, вечный страх и ненависть. Я не полюбила тебя за пять лет, значит, не полюблю никогда. У меня появился единственный друг за долгое время, ты и его почти убил его…

— Остановись, родная, лучше прямо сейчас остановись, — предостерегающе произнес Эдуард. — Чем ты недовольна? Я дал тебе все, что у меня есть. Семья? Стая ждет, когда ты присоединишься к нам, мы твоя семья, Эля, которую ты упорно отвергаешь. Шрамы, боль, страх? Это лишь твоя вина, твое непослушание, твое нежелание принимать меня. Ты задеваешь мою гордость, мою честь, топчешь своими маленькими ножками мою душу. Я готов ползать у твоих ног, как простая шавка, но ты отвергаешь меня раз за разом и никак не хочешь понять, что я тебя никогда не отпущу от себя.

— Я отвергаю, но тебя это не останавливает, — я отвернулась от него.

— И не остановит, родная, это сильней меня. Я ждал, приучал тебя к себе, сдерживался сколько мог, но всему есть предел, — ответил Эдуард, одеваясь. — За пять лет ты не смогла смириться. Трясешься, плачешь, зажимаешься, все пытаешься сбежать, но никак не хочешь смириться и, наконец, пойти мне навстречу. Это бесит, Эля, это безумно бесит! Я пытался выкинуть тебя из головы и из сердца, уезжал на несколько месяцев, но меня все равно тянет к тебе, девочка моя. Не могу я от тебя отказаться. Когда ты сбежала с камнем, я был в ярости. Думал, найду, заберу камень и порву тебя, чтобы уже избавиться от этого наваждения. Но стоило только почуять твой след, как я готов был скулить от тоски. И мне безумно больно от твоего предательства, девочка моя, но покарать тебя за него так, как ты этого заслуживаешь, я не в силах.

— Ты наказываешь меня за свою слабость, — я вновь смотрела на него.

— Я наказываю себя, — он усмехнулся. — Твоя боль проходит, как только раны заживают, а моя постоянная, она не проходит, не утихает ни на секунду. Я каждый день смотрю с надеждой в твои глаза, а там все то же. Ненависть, презрение, даже жалость, но никогда любовь.

— Да за что мне тебя любить? — я почувствовала, как сжимаются кулаки. — За всю ту кровь, что я видела, за крики твоих жертв? За гибель тех, кто мне дорог?