Галина Ли - Своя дорога

Святой человек, чувствует, что мне больше всего требуется.

— Морра, поедешь со мной?

Обратился к девчонке, но ответ пришел от рош-мах.

— Еще чего! Заснешь где-нибудь по дороге и выронишь ребенка!

Ну нет, так нет.

Следующие несколько часов, пока мы пробирались по лесу Корри, меня раздирали на части два чувства: необходимость ехать дальше и желание развернуть коня, чтобы вернуться в объятья лесной девы. Я даже пару раз останавливался и оглядывался назад. По мере удаления от заповедной поляны эта ненормальная потребность росла, в итоге все мои мысли оказались заполнены воспоминанием о гладком женском теле, о податливой плоти, о сияющих золотистых волосах, что льнут к твоим рукам словно живые.

Наконец я не выдержал этой пытки, остановил лошадь и сказал:

— Мне надо назад. Агаи, я верну тебе деньги. Скажи куда их переслать.

Не успел я произнести последнюю фразу, как сильный удар в ухо поверг меня на землю.

Умеет же бить, зараза!

Пока я сидел на земле и приходил в себя, под насмешливым взглядом дрянной девки, Агаи спешился, присел рядом и стал аккуратно массировать мою несчастную, еще гудевшую от оплеухи, голову, приговаривая:

— Сейчас, Дюс. Подожди немного, а потом поедешь, куда пожелаешь!

Сильные пальцы промяли кожу на черепе, прошлись круговыми движениями у основания шеи, и в мыслях прояснилось.

Ах, Корри, Корри! Ну не можешь ты отказаться от своих замыслов! Не так, так эдак, а своего добьешься! И когда только успела поколдовать?

— Спасибо, Агаи. И тебе Танита, спасибо, — кивнул я головой спасителям. Слова благодарности они лишними не бывают.

— Обращайся, раз понравилось, — фыркнула рош-мах, поглядывая на меня свысока.

Да уж, кулаком в ухо — это у нее точно, всегда пожалуйста. Ладно, главное на пользу пошло.

Уже на выезде из леса, когда мы пробирались под нависающим над дорогой деревом, нас догнал одинокий порыв ветра. Ветви задвигались под его напором, и я получил чувствительный подзатыльник корявым сучком, правда другая ветка, тут же погладила лицо молодыми мягкими листьями. А вот на щеке Таниты появились кровавые царапины. Не простила лесная дева вмешательства в ее замыслы, хорошо хоть такой малостью обошлась.

Уж такие они, Хранительницы, и враждовать с ними опасно, и быть в приятелях тоже ничего путного не получится. Правда, обещания всегда исполняют, так что кто бы там не шел по нашему следу, а из этого леса они выберутся только при условии оч-чень вежливого поведения. Это если сильно повезет. Если повезет, но не сильно — пополнят ряды добровольных рабов, а если удача отвернется — и костей не останется.

Я еще раз оглянулся на прощание, под тенью деревьев светлело одинокое пятнышко.

Пришла, значит, попрощаться. А все равно, спасибо тебе, красавица за ласку, так хорошо мне еще ни с кем не было.

Я поднял в прощальном жесте шляпу и больше не оборачивался. Не рискну, наверное, еще лет пять проехать через эти края.

Нам оставалось три дня пути до границ с Пустошью, и я решил сделать одну вещь. Дорога все равно вела мимо усадьбы Лироев, личина держалась по-прежнему крепко, а дядя — это не лесная дева, истинного лица разглядеть не сможет.

Так что завернем в гости. Все равно надо прикупить пару кольчуг и лук для моих спутников, а наши мастера славились на весь Наорг.

Да и на дядю заодно посмотрю, а то, сколько мы с ним не виделись? Чуть меньше двадцати лет, кажется.

Глава 11

Во время мотания по поручительствам его величества, я упорно обходил границы поместья кружными путями. Почему? Сам не знаю. Наверное, не давала покоя смерть той женщины, а может то, что меня, как кутенка, вышвырнули прочь.

В общем, не был я в пределах земель Лироев вот уже семнадцать лет, и теперь с любопытством новенького обозревал окрестности.

Да, память хранила совсем другую картину. Сильно изменилась наследная вотчина за такой большой срок. Там где раньше шумел молодой подлесок, обнаружилась целая роща стройных дубов. Река сменило русло и о старом напоминало только заросшее тростником болото. Одна деревня разрослась домов на тридцать, другая захирела, словно в ней внезапно вымерла половина жителей.

Что ж, и такое могло статься — приграничье край суровый. Странно только, что дядя об этом не написал. Он, конечно, посланиями особо не баловал, но раз в год сухой перечень событий присылал.

Интересно, как он теперь выглядит? Постарел, наверное, поседел. Даже жалко, что я с чужой физиономией, хотелось бы посмотреть на реакцию старика.

Стоило подумать про лицо, как всплыла перед глазами противная морда, мелькнувшая в волшебном зеркале. От этих воспоминаний меня перекосило.

Я ждал, конечно, что внешность окажется далека от эталона красоты, но не настолько же!

Бог с ним, если бы я просто был некрасивым, или ужасным, или страшным, но… Откуда такая изрядная доля откровенной мерзости?! Я что, настолько отвратителен в душе?

Понятно, почему мамочка попыталась сразу избавиться от младенца. Я бы на ее месте, наверное, тоже попробовал. Хотя… не уверен.

Страх страхом, но я был ее плотью и кровью, и уродцем родился не по своей воле!

Старая обида, с которой, казалось, распрощался уже давным-давно, обожгла горечью рот, вызвав желание сплюнуть.

Агаи, заметив мою гримасу и последовавший за ней плевок, тихо спросил:

— Что-то случилось?

Вот уж неугомонный, ну какое ему спрашивается дело до того, что меня огорчило. Чего лезет?

Опасаясь нагрубить ненароком, я не стал отвечать, надеясь, что докучливый сирин сам отстанет. Не тут-то было, на ближайшем же привале, дождавшись пока женушка уйдет совершать моцион с малышкой, он полез с расспросами.

— Дюс, я вижу, что после проведенной ночи с лесным духом тебя что-то гнетет.

Вот репей!

— Ты ошибся.

Недовольство снова всплыло вверх мутной пеной, в груди затлел огонек беспричинного гнева, словно Агаи, не зная, преступил запретную черту.

Слова отрицания не помогли, аптекарь держался своего как гончая кровяного следа.

— Нет, не ошибся. Раньше тебя не сердило мое любопытство, а теперь даже лицо побелело от злости.

Слова о побелевшем лице заставили передумать. Действительно, чего это я завелся?

— Я видел себя в зеркале.

Голос прозвучал мрачнее, чем хотелось бы.

— Ну?! — подался вперед всем телом сирин. Он даже рот приоткрыл в ожидании откровений.

— Что «ну»? — снова заклокотало внутри, но я нашел силы пояснить, — Все хуже, чем думалось. Даже в Пустоши таких уродов не встречал.

Волшебник нахмурился.