Жураковская Викторовна - Любовь зла…

Рита сладко потянулась, воровато оглядевшись, вытянула из-под кровати топорик, идентичный тому, который унёс с собой Санти, и, помахивая им, точно игрушечным, приблизилась к лежащему на столике букету.

- Ну, судьба, что на сей раз скажешь? - Рита оторвала у самой большой ромашки лепесток. - Любит - не любит…

Некромант притворил за собой дверь, и улыбка тут же сбежала с его лица. В глазах вспыхнули недобрые зеленоватые огни, губы сжались в тонкую полоску. Он что-то прошипел себе под нос, и тени жадно потянулись к нему из всех углов, в коридоре заметно потемнело. Из-за угла раздался вскрик ужаса, тут же чем-то заглушенный (по всей видимости, ладонью), послышался быстрый цокот трех пар каблучков.

Что бы ни ожидали увидеть самоизбранные разведчицы, "некромант в бешенстве" в их списке не значился. А если список неверен, разумнее всего отступить на заранее подготовленные позиции и исправить его!…

Если получится, конечно.

Санти сделал небрежный пасс, словно что-то перемешивая, и пол перед ним вспучился горбом. Повинуясь воле хозяина, каменная волна стремительно промчалась по коридору, свернула за угол, и цокот каблуков захлебнулся, а воздух наполнился выражениями, которые заставили бы устыдиться гильдию портовых грузчиков.

- Сестрички… - с чувством пробормотал некромант.

Он неторопливо завернул за угол - и три обильно напудренные и нарумяненные девицы в одинаковых фиолетовых платьях, по колено увязшие в полу, испуганно взвизгнули и с удвоенной энергией задергались, пытаясь вырваться из колдовской ловушки. Санти некоторое время равнодушно наблюдал за их потугами. Наконец, зрелище ему наскучило, и он легонько шевельнул рукой. Каменная волна, вновь ожив, подхватила пленниц и потащила их к услужливо открывшейся двери, обитой листовым железом, не обращая внимания на вопли и проклятья.

- Да-да, я тоже вас люблю, - ровно сообщил некромант сестрам. Те почему-то окончательно спали с лица и начали хрипеть и булькать. - До церемонии время есть, давайте посидим, побеседуем по-родственному, о чем можно болтать вне семьи, а о чем неплохо бы и помолчать…

На лице Санти играла очаровательнейшая улыбка, но несмотря на это он, как никогда больше походил на своего любимого учителя.

- Молчание, как известно, золото…

Дверь захлопнулась за ним с погребальным лязгом.

3. ЖЕНИТЬ НЕЛЬЗЯ ПОМИЛОВАТЬ

"Рита? Ри-и-ита… Я знаю, что ты меня слышишь. Нет, это не галлюцинации. И нет, тебе это не кажется. Рита, Рита, ответь, прием, прием…"

"Крест с Евангелием выносят, значит, вот-вот начнётся. Здесь - обручение, а у меня - классическая истерика. Ой, мамочки, как же туфли жмут, рехнусь сейчас!… Са-а-анти… Да, спасибо, Санти. Огромное спасибо, что бы я без тебя де… Э? Как?… Что. Ты. Делаешь. У. Меня. В. Голове?!"

"Это нормально, что нас собираюсь обручать почти у самых дверей?! Впрочем, церковь была маленькая, так что неудивительно. Надо не перепутать вектора, когда буду возвращать обратно, чтобы собор ненароком не получить… Да, любимая! Прости, любимая! Я подумал, что спрашивать вслух сейчас будет не очень вежливо, так что…"

"Разумеется, куда вежливее залезть невесте в голову и переворошить там всё, что ещё осталось непереворошенного!"

"Не так уж его много осталось…"

"Что?"

"Ничего, хотел сказать, тебе это не повредит. Это бы и ребенку не повредило, честное некромантское!… Ладно, если вслух тебе больше нравится…" - Он сложил пальцы "кошачьей лапкой", что-то скороговоркой пробормотал - воздух вокруг пары на мгновение подернулся дымкой и снова стал прозрачным. Свидетель жениха приподнял брови, но ничего не сказал.

- Теперь можно говорить вслух, никто не услышит и не заметит, если не будешь вертеть головой и сильно шевелить губами, - сообщил жених. - Ответь, пожалуйста…

- Что это ты делаешь? - перебила его невеста.

- Совершаю крестное знамение. Отец Павел говорил, что это можно и нужно делать в любой момент венчания. А перед тем, как взять свечу - обязательно… Ты просила меня быть серьезным, вот я и серьезен. Серьезнее может быть только смерть, а тебе опять что-то не нравится.

- Не мог бы ты не делать этого… то есть, не делать это так… тьфу, блин! Просто когда крестишься ты, это выглядит как глумление над святым таинством брака, собравшимися друзьями и родственниками и мной в особенности!… И прекрати ты переглядываться со своим свидетелем, уже не только служки, даже гости на вас коситься начали.

- Я не переглядываюсь, а проверяю колебания эфира; эти шатуны из высших сфер слетаются, будто им здесь бахионью полито… Тьма и пепел, умеешь же ты затуманить голову!!! Я едва не забыл, о чем хотел спросить!… Кто тот особенный гость, которого ты пригласила втайне от меня, и чье имя старательно прячешь под детской считалкой, чтобы не испортить сюрприз?

Боковая дверь распахнулась, и в церковь, пригибаясь, проскользнула стайка опоздавших к началу гостей: симпатичный белокурый мужчина, очень красивая молодая женщина, двое ребятишек, похожих одновременно на мать и отца, и черноволосый юноша серьезного и в то же время романтического вида. Все они были одеты в белые хитоны, голову юноши украшал венок из золотистых листьев и цветов, а мужчина вдобавок щеголял длинным тяжелым плащом из перьев… впрочем, нет, то были самые настоящие крылья. Белые, как свежевыпавший снег. Надумай владелец их расправить, они оказались бы не менее трех метров в размахе.

- Мы опоздали! - пробираясь к свободным местам, тихо прошипела женщина, но каким-то волшебным образом её услышали все. - Почему мы всегда и везде опаздываем?!

- Мы бы не опаздывали, если бы ты, душенька, поменьше вертелась у зеркала, - хладнокровно отозвался похожий на ангела блондин; его было слышно ничуть не хуже. - И не выбирала по три часа подходящий хитон из полдюжины одинаковых…

- А ты хочешь, чтобы я в дерюге ходила? - начала заводиться женщина. Соседи сердито зашикали, но женщина так на них зыркнула, что бедняги испуганно сжались. - Ну, скажи, хочешь, да-а-а-а? Да я тебе… да я сейчас… да как ты… выплюнь жвачку, немедленно! - Это уже было сказано младшему мальчишке, который как раз выдувал из жвачки большой пузырь. Мальчик испуганно дернулся, пузырь лопнул, и ярко-розовое клейкое вещество облепило всю его мордашку. - О, великий Зевс, почему у всех дети, как дети, только у меня спиногрызы?!

- Уверен ли, друг мой, что смертные против не будут? - почему-то гекзаметром робко поинтересовался юноша у своего крылатого спутника. - С благословеньем Единого шутки невместно шутить…

- Охи! Эксапандос… хотел сказать, нет, разумеется, не будут! - уверенно отозвался блондин. - Чем больше, тем лучше, тем надежней, тем верней.