Эльхан Аскеров - Бастарды

Два дня ушло у нее на то, чтобы выкопать одну могилу на всех. Руки девушки, привыкшие к мечу, покрылись кровавыми мозолями и сильно саднили, но она не позволяла себе расслабиться. Она должна была освободить сестру. Любой ценой. Сатрап обещал не трогать девочку, пока она не вернется, но отведенное ей время подходило к концу.

Наконец, засыпав эту братскую могилу, Лейла отбросила лопату, и устало выпрямила спину. С последним комком земли, упавшим на этот скорбный вал, в ней самой что-то умерло. Она не знала, что именно, но знала только одно, больше в ее жизни не будет вольной степи и отчаянных друзей. Вместе с теми, кого она похоронила, умерла и ее воля.

Ветераны отдали ей коня и, развернувшись, не спеша направились к крепости. Взведенные арбалеты лежали на плечах, словно ожидая, что она кинется в атаку. Такая мысль не раз посещала ее, но она умела правильно оценивать свои силы. Кроме того, сейчас ей было не до мести. Всему свое время.

Запрыгнув в седло, она дала шпоры коню и понеслась обратно в Кортес. В запасе у нее было четыре дня и все, что ей оставалось, это молить богов о ниспослании ее коню сил и ровной дороги.

Спустя три дня стражники восточных ворот с удивлением пропустили в город измученную всадницу верхом на шатающемся от усталости коне. Предъявив им подорожную с печатью самого сатрапа, она тряхнула поводьями и направилась в сторону дворца.

Лейлу провели во внутренний двор и оставили одну, дожидаться, когда сатрап соизволит дать ей аудиенцию. Измученная усталостью и долгой дорогой, Лейла опустилась на каменную скамью и незаметно для себя уснула.

В чувство ее привел сильный удар кованого сапога. Вскрикнув от боли и неожиданности, она проснулась, первым делом хватаясь за меч. Но ножны оказались пусты. Палаш успели вытащить раньше.

Еще один удар пришелся в челюсть, и девушка рухнула как подкошенная. Ей быстро связали руки и поставили на колени. С трудом сфокусировав взгляд, она увидела сатрапа, сидящего в кресле. Один из наемников вытряхнул мешок и, подняв за волосы голову, повернул ее лицом к сатрапу.

– Это не он, – разочарованно проговорил венценосный пьяница, брезгливо отведя взгляд.

– Где моя сестра? – прохрипела Лейла в ответ.

– О ком она говорит? – деланно удивился сатрап.

– О той малышке, что смогла доставить вам удовольствие, господин, – подобострастно изогнулся один из евнухов.

– Старый ублюдок! Если ты коснулся ее, я тебя уничтожу! Где она?! – забилась Лейла в жесткой хватке наемника.

– Приведите ее. – Усмехнулся сатрап. Евнух поклонился и быстро засеменил к дверям. Через несколько минут он вернулся, ведя за руку девушку, закутанную в газ по самые глаза. Лейла впилась взглядом в эту фигуру, но рассмотреть, кто это, было просто невозможно.

– Откройте ей лицо. Я должна знать, что это она, – потребовала воительница, и сатрап кивнул, усмехаясь и явно развлекаясь. Евнух отбросил покрывало и Лейла застонала. Это была ее сестра, но что с ней сделали, она не поняла. На юном лице блуждала странная улыбка. Она словно не понимала, что происходит.

– Что ты с ней сделал!? – выкрикнула Лейла, пытаясь добраться до сатрапа.

Державшему ее наемнику надоели эти дикие прыжки, и он резко ударил девушку кулаком под лопатку. Лейла упала на колени, на время потеряв возможность резко двигаться. Удар выбил воздух из легких.

– Пыльца черного лотоса иногда дает очень интересные результаты, – посмеиваясь, произнес сатрап. – Она вдохнула его только второй раз, но уже готова к самым смелым развлечениям. В первый раз она была несколько скованна, зато теперь, мы испробуем самые разные способы любви.

Медленно поднявшись, сатрап направился во дворец, сделав евнухам знак привести девушку.

– А что делать с этой, господин? – окликнул его один из наемников. Сатрап обернулся и, небрежно пожав плечами, ответил:

– Если хотите, пропустите через казармы. Но потом посадите на кол.

Наемники молча переглянулись, затем старший угрюмо ответил:

– Она не нужна нам. И, кроме того, мы не палачи.

– Вот как? – издевательски произнес сатрап. – Что ж, у меня есть настоящие палачи, они не откажутся немножко развлечься, – зло оскалился он и дал знак слугам.

Через минуту во дворе появилась троица заплечных дел мастеров. Двое младших ловко скрутили девушку и, не оглядываясь, поволокли ее в сторону зиндана. Старший молча поклонился и, бросив косой взгляд на наемников, двинулся следом за подручными.

Наемники переглянулись и, развернувшись, молча вернулись в казармы. Весь вечер десятник Ваган ходил сам не свой. Отказавшись от вина и костей, он уединился в углу и долго что-то доказывал сам себе. За этим спором и застал его сотник, пришедший в казарму проверить своих людей.

– В чем дело, старина? Что ты задумал? – спросил сотник, усаживаясь на свободный табурет.

– Ничего, командир, – угрюмо ответил десятник, не поднимая глаз.

– Брось. Я слишком давно тебя знаю. Раз ты начал спор с самим собой, значит, жди каких-то неприятностей, – усмехнулся сотник, не сводя взгляда с десятника.

– Ответь, командир. Ты помнишь ту историю с отставным капитаном, которого сатрап приказал казнить?

– Еще бы! Мы тогда потеряли лучших людей. Обидно, что нашими руками он погубил такого солдата.

– У капитана был сын. Приемыш. В тот день ему удалось бежать.

– Это я помню, но какое отношение этот бастард имеет к нам теперь?

– Сегодня, сатрап приказал посадить на кол девушку, почти девчонку. Ее сестру он взял в гарем и сделал поклонницей порошка лотоса.

– И что? – недоуменно пожал плечами сотник: – Нам-то что до этого. Пусть старый пьянчуга сам разбирается со своими шлюхами.

– Эту девушку он отправил убить бастарда. Но у нее ничего не вышло. Это и не удивительно, он мастер.

– Ты-то откуда знаешь?

– Я видел. Когда мы ловили в степи бандитов, мой десяток наткнулся на дом, точнее, небольшую крепость. Там он и живет. Помнишь, того молодого кретина, что так и не вернулся из разведки?

– Да.

– Парню потребовалось только два удара, чтобы покончить с ним.

– И ты молчал?!

– Я дал клятву крови. Мои люди тоже. Только так я мог спасти их. Этот демон не знает жалости и ненавидит нас. Хотя я его не виню.

– Это все интересно, но я так и не понял, что ты задумал?

– Уйти.

– Куда?

– Пока не знаю, но служить такому нанимателю означает позорить свой клинок. Я пес войны, но не подонок. Не хочу! – почти выкрикнул последнюю фразу Ваган, грохнув кулаком по столу.

– Не горячись, – попытался остудить его сотник, но десятника понесло. Обложив командира так, что все в казарме замерли и восторженно прислушались, он подскочил к своей койке и, быстро увязав в узел немногочисленные пожитки, широким шагом вышел на конюшню. Оседлать и вывести коня было делом нескольких минут. Очень скоро высокий чалый жеребец уносил бывшего десятника в степь, подальше от подлости дворцовых интриг.