Ормхеймский Бастард (СИ) - Ольга Ружникова
Им всем было тогда так страшно слушать. Храбрилась одна Ирия.
А теперь Эйда жалко бредет через сырой осенний туман, прижимая к груди перепуганную дочь.
Рядом пытается храбриться Жюли. Хорошенькая, легкомысленная Жюли с дрожащей на побледневших губах улыбкой. На сей раз ее спасти некому. Здесь нет Игнасио. И даже бордель-маман.
Всё остроконечнее — хмурые ели и сосны впереди. Непроходимый частокол густой хвои Лиара. Замкнутая тюрьма для пленников Лесной Девы.
Всё ближе — жуткий факел лесной троллихи, что сама — выше великанов- деревьев. И тверже самых жестких камней.
Узкая неровная тропа — не свернуть. Впереди ли, позади — уныло бредут в сырой мгле такие же полускрытые северным туманом обреченные жертвы. Будущие. Еще живы — и уже скованы смертным ужасом. Вековой и роковой традицией. Избранный сегодня — неотвратимо погибнет.
Мертвый бурелом под еще живыми ногами хрустит, заставляет ступать осторожно. Замедлять жуткий путь… но всё равно не сворачивать. Быстро ли, медленно, но впереди ждут злобная троллиха и яростный факел.
Заросшая тропа полого ведет вверх. На огромную вековую Царь-Гору. Очередной древний алтарь давно забытых сил.
Жалобный крик, обреченный вопль, еще один… Этим уже не спастись. Никто не придет на помощь. Нельзя противиться жестокой судьбе. Бесполезно. Его не спасешь, только себя подведешь под удар.
Щербато скалится уродливый лик Лесной Девы. Багровый факел неотвратимо рассекает пополам бледный круглый диск вечно голодной луны. Опять — зловещее полнолуние. Смутное время лесных ведьм, каменных троллей и прочей нечисти. Только сегодня — еще и особенная ночь. Ежегодный, долгожданный ими праздник. Будущий пир.
Эйда внезапно сунула дочь в дрожащие руки Жюли и резко столкнула обеих с петляющей тропы:
— Бегите! Быстро! Прочь!
Еще не слишком высоко поднялись они в затянутую дымкой гору. Еще можно скрыться вниз. В спасительном тумане. Дотянуть до рассвета, что несет смерть для любой нечисти.
Троим сразу не спастись, но вместо троих может погибнуть одна. Кому следовало утонуть в ледяных волнах Альварена еще годы назад.
Жуткий лик уродливой троллихи обернулся к старшей и самой бестолковой дочери лорда Таррента. Единственной, кто посмел противиться силам, что древнее ее давно покойных предков.
Будто длинные когти стиснули с головы до пят, вонзились в кровь… потянули вперед. К раскаленному факелу. Как раздвоенный змеиный язык — добычу.
Всё ближе и ближе разъяренная великанша. И… выше. Вот уже заслоняет ночное небо. Скалится уродливый серый лик в обрамлении тусклого лунного облака.
— Я тебя не боюсь! — пронзительно крикнула Эйда. Вверх — в лицо врагу. Как в детстве обещала Ирия. — Не боюсь!..
…Наяву или во сне? И так ли уж это важно?
Откуда снаружи столько скачущего огня? Мечутся тени на темной стене тонкой палатки.
Распахнуты тревогой огромные глаза Мирабеллы. И рядом нет Росы.
Эйда столкнулась с ней в дрожащих на ночном ветру дверях палатки. Уже полностью одетой. И вооруженной кинжалом. Лезвие поймало багровый блик взбесившегося костра.
— Наружу, быстро! — тоном, далеким от повиновения, рявкнула суровая служанка. — И вы, и девочка.
Жмется к груди родное тепло. Маленький, дрожащий комочек.
Вот он, огонь! Ярко вспыхнувший костер, и совсем рядом — факел!
Нет, факелы. Беспощадно высвечивают всё и всех. В руках людей, а не каменной великанши. Как раз она осталась в детстве и в сказках, а вот враги — наяву.
Кругом — чужие воины. Разъяренные, до зубов вооруженные, готовые убивать всё живое. Очередные лесные бандиты.
Так уже было. И не раз. Нападение из густой чащи — внезапное, резкое.
Почему внезапное? Разве тебя не предупредил собственный ребенок? А ты — командира?
Как тогда, в зимнем Лиаре… И никто ничего не смог. А потом голодную луну сполна насытил жадный кинжал Карлотты.
Гудящий шум орущих голосов, яростные крики, отчаянные вопли, оглушительный грохот выстрелов. Бешено мечется пламя развороченного костра, спятили яростные факелы. И заразили всех вокруг.
Темная тень — бегущий силуэт с двумя клинками. Вега.
Следом — давешний лейтенант Ольдес. И остатки отряда. Яростные, решительные тени.
Замкнули женщин и ребенка в рваный круг. Будь здесь Анри Тенмар — поступил бы так же.
Эйда подозревала лейтенанта, а он оказался честен.
Она сама с Жюли, служанкой и Мирабеллой — в центре. Роса вооружена коротким ножом. Блики факела скользят по стали, отражаются в суровых черных глазах. Роса — красавица. Почему прежде Эйда этого не замечала?
— Отступаем к реке! — орет Вега. — Живо! Жюли, не отставай.
Да, к реке. Текучую воду не переступит нечисть. Раз уж наяву ей не страшен рассвет.
Нет. К воде — не за этим. Очнись уже и проснись!
Река — это еще и Песнь Алиеноры!
Грохот водопада позади оглушил хлеще выстрелов. Дальше отступать некуда. Разве что стать… Песнью.
Вега вынырнул из едкого дыма факелов. И оглушающих выстрелов. Лицо — в пятнах пороха и… крови. Чьей?
И рядом — жалкая горстка уцелевших солдат.
— Если нырнуть вниз — течение вынесет. Эйда, Жюли, Роса…
На сей раз — вода теплая. Только вместо ледяного северного озера — бурлящий водопад. Поет.
— Я не умею плавать.
Всё еще. А Мирабелла — тем более. Некому и некогда было научить. Их Песня станет короткой.
Неужели — всё? Вот так? На пороге спасения?
— Ясно.
— Я умею! — бормочет Жюли. — Я в детстве ныряла со скал, мы жили на побережье. Игнасио, я смогу! Я помогу Эйде, правда. Обещаю. Клянусь. А Роса — Мирабелле.
Только бы она опять не сочиняла себе другое прошлое!
Роса торопливо обвязывает что-то вокруг талии девочки. Пробковый пояс!
Едва сошелся. В том смысле, что слишком велик.
— Мой отец — моряк, — внезапно сурово проронила служанка. — А муж был солдатом. Девочку я удержу, не волнуйтесь.
И рухнула как подкошенная. На темной ткани мужского наряда — уродливая алая клякса. Посреди груди.
Кто-то из бледных солдат склоняется над ней. Безнадежно качает встрепанной головой.
Очередная пуля обдирает ближайший ствол. Кленовый — не хвойный. В полушаге от Эйды.
— Жюли, если ты и впрямь хорошо плаваешь — ради Творца, спаси Мирабеллу! — заорала Эйда.
Жюли вдруг стиснула руки подруги. Крепко-крепко.
— Ради Творца, поклянись, что прыгнешь следом! Я помогу! Я справлюсь!
— Клянусь!
Жюли крепко обхватила девочку… и сиганула в пенную круговерть.
А прямо перед Эйдой из тьмы вырос громадный здоровяк. Из полубеззубого рта пахнуло чесноком и гнилью. А с ножа — кровью. Свежей. И уж точно —
