Костёр и Саламандра. Книга третья - Максим Андреевич Далин
Души оживляли фарфор до изумления. А голоса дорисовывали то, что не получалось выразить иначе. И голоса у них были такие лихие, что моя душа радовалась. Найл за ними наблюдал — и мне было не отделаться от ощущения, что с ухмылкой.
— Мы, леди, — радостно говорил один матрос, у которого серая трещина на щеке смотрелась как шрам, — такую рыбку привезли, что и сковородки такой в столице нет, чтобы поджарить! Отгадайте-ка загадку: живая, а не свежая!
— А десяток кверху брюхом пустили, — сообщал второй, задирал нос и важно щурился, опускал мохнатые кукольные ресницы. — На русалочьей отмели, где старый бриг лежит потоплый. Серебро там слитками, так они повадились на берег поднимать, хозяевам своим. Русалки сами под бриг мину крепили, тишком, через подводный грот пронесли. А мы её по проволоке подорвали! Пару дохлых тоже везём, вам поглядеть, как их лучше бить.
— Жаль, что с русалкой не поговорить, — сказал Ольгер.
— Почему не поговорить, мессир? — удивился матрос со шрамом. — Тот-то парнишка, раненый-то — он с нами пришёл. Тритон-то, Безмятежный. Ему полегчало, а он всё равно остался.
И я с трудом удержалась, чтоб не захлопать в ладоши от восторга. Замечательная новость: не просто так он остался, он, как настоящий дипломат, хочет поговорить с Виллеминой.
Но я даже подумать не могла, что тритон разговаривает с Виллеминой прямо сейчас.
Мы перешли на палубу по шаткому трапу с верёвочными перильцами. Потом я долго думала, как же мне спуститься в узкий люк.
— Нет, ну ты представь, — сказала я Ольгеру с досадой, — как мне вообще тут поворачиваться в этой демоновой клетке, в этом адском изобретении, в кринолине этом проклятущем! Я полезу — а он задерётся. Он обязательно задерётся, даже гадать не надо.
— Хм, — сказал Ольгер. — Может, завяжем на лодыжках бечёвкой?
— Чтобы я навернулась с лестницы с гарантией? — рявкнула я. — Ты не хочешь сам попробовать спуститься со связанными ногами? Это очень интересно!
— Ну… — сказал Ольгер. — Давайте, я спущусь первый и попробую его одёрнуть снизу. Кринолин. Чтобы он не задрался.
— Ты издеваешься, — догадалась я. — Ты тайный ненавистник женщин. Или, наоборот, тайный развратник, если собираешься мой кринолин дёргать снизу.
Он сообразил, как это будет выглядеть, хотел заржать, посмотрел на меня, фыркнул — и сделал вид, что чихает. А фарфоровые матросы смотрели в море и в небо — и, по-моему, радовались, что им легче скрыть приступы дикого хохота. И наставник Грейд смотрел на меня сочувственно и даже сокрушённо — но ему-то откуда знать, чем мне помочь.
— Ах, так?! — сказала я. — Ну хорошо же!
Раз они все такие нелепые мужчины, придётся обо всём позаботиться самой, подумала я. Просунула ладонь под чехол в том месте, где у него завязки, вытащила из-под него верёвочки от кринолина — и развязала. Кринолин упал и сложился — и я из него вышла.
— О! — радостно сказал Ольгер. — Гениально!
— Ну вот, — сказала я. — Я его больше не буду носить, точка. Не желаю. Военное время! А мы ходим в кринолинах, как будто ничего не произошло! А если пожар — пожалуй, и сгоришь вместе с ним к демону лысому. Вот как вы считаете, святой наставник, суетно же ходить в кринолине в военное время?
— Ну… — протянул Грейд. — Не то чтобы… но если уж вы так считаете, дитя моё, значит, понимаете дело.
— Отлично, — сказала я. — Мэтр Найл, отправьте, пожалуйста, эту штуковину на берег с посыльным, хорошо? Мне этот шик из прекрасной мирной жизни больше не понадобится.
Я совершенно уверена, что Найл ухмыльнулся, когда согласно кивнул. У него на всей фигуре это было написано.
Ну и всё. Подобрала подол, который опустился низковато, но терпимо, и спустилась в люк так же легко, как фарфоровые матросы. Под аплодисменты.
На подводном корабле в одночасье оказалось столько гостей, что диву дашься! Валор рассматривал странный прибор на трубе, спускающейся с верхней, наверное, палубы, с каучуковой маской, к которой надо было прислонять лицо. Штурман Талиш ему что-то объяснял.
— Что за штука? — тут же спросил Ольгер.
— Перископ, — сказал Валор. — Система зеркал позволяет увидеть отсюда то, что происходит на поверхности воды… а в данном случае, когда корабль лежит на поверхности, — вокруг.
— Ничего себе! — удивилась я. — Дайте посмотреть?
Валор отодвинулся, я заглянула — и впрямь! Видно небо, кусок пирса и даже немного города вдалеке. Простые зеркала, а выглядит — как чудо какое-то. Есть в зеркалах нечто поражающее воображение.
— А где тварь держите? — спросила я Талиша, пока Ольгер разглядывал в перископ облака. — В бочке?
— Нет, — сказал он. — Вода моментально тухнет. В сети из стального троса, за бортом. Мы проверили: выбраться она точно не сможет. Дохлые тоже за бортом. Вытащить их из воды — на глазах разваливаются.
— Наверное, лучше с дохлых начать, — сказала я. — Да, Валор? Посмотреть, что и как.
— Мессиры приготовили стол в кают-компании, — сказал Валор. — Боюсь, там потом придётся основательно убирать.
— Хех! — выдал матрос со шрамом. — На судне можно отмыть всё, а что нельзя отмыть, то красят!
— Успокоил, братец, — сказал Ольгер. — Тащите тогда инструменты и реактивы туда.
— Там государыня с тритоном беседует пока, — сказал Талиш. — Но сказала, чтобы вы не ждали, чтобы шли сразу, как будете готовы.
Ого, подумала я. Виллемина пришла! Вот интересно: она-то как сюда попала и куда дела кринолин? Мне стало так любопытно, что я убежала в кают-компанию раньше, чем Валор и Ольгер собрали свои книги и инструменты. А наш наставник и вовсе не торопился: ему, оказывается, тоже интересно было посмотреть в перископ.
А внутри подводного корабля было ужасно тесно. И довольно-таки душно, хоть люки и раскрыли настежь и в них попадал свежий воздух с моря. Коридор, ведущий в кают-компанию, был весь в каких-то трубках, приборы торчали из стен — и о какую-то штуку с циферблатом я стукнулась лбом. В кринолине я бы тут не прошла ни за что.
И кают-компания, само собой, оказалась совсем не просторная. Секционный стол сюда, наверное, принесли разобранным и поставили вместо прежнего, рабочего, а стулья собрали в пирамиду. Оставили только три — для Виллемины, тритона и капитана, но мессир Дильман всё время отлучался по делам, поэтому и садиться не стал, слушал стоя.
Ольгер и Валор, поздоровавшись, принялись разбирать эту пирамиду: хоть как-то расставить склянки Ольгера можно было только на стулья, а наставнику Грейду нужно было где-то устроиться с книгами и присесть.
А Виллемина вскочила мне навстречу:
— Страшно рада тебя видеть, Карла, дорогая! Хоть у нас и не слишком радостные дела на
