Через Великий лес - Катерина Камышина
Скай зарычал сквозь зубы и со всей силы наподдал ногой по камнешкам. Они брызнули во все стороны, но легче не стало. Он ударил ногой ещё раз. Не бывает никаких ведьм! Не бывает никаких ведьм! Не бывает никаких…
— Ох!
От неожиданности он сел прямо на мокрые камни. Во всю ступню наливался алым глубокий порез, а из-под камешков торчит корявая ветка, обточенная водой.
— Вот ведь, сети драные, до чего… — проворчал Скай, но осёкся на полуслове.
Среди бурой и серой гальки блестело яркое пятнышко. Камушек, гладкий, как стекло, полупрозрачной зеленоватой голубизны, будто вода в бухте в спокойные дни, и в нём маленькое отверстие, почти круглое.
Скай мигом забыл о боли. Он положил камень на ладонь осторожно, как великую драгоценность, таким он казался хрупким. Как ярмарочный леденец, но куда тяжелее.
Он не верил своим глазам. Да ведь это же Звезда Тишины! Камень, приносящий удачу во всяком деле. Заполучишь такой камень, говорят в народе, — можешь не бояться, что утонешь на море. И обмануть тебя никто не сможет, ведь на что ни взглянешь через отверстие в камне — всё увидишь, какое оно есть на самом деле.
Скай, конечно, тут же поднёс камень к глазу, но море, скалы, руки, Вайсморовы сапоги на большом сухом валуне — всё осталось по-прежнему.
Ну и ладно. Всё равно во всём городе никто Звезду Тишины и в глаза не видел, даже старый хронист Ханагерн. Бейнел, конечно, как напьётся в Рдяницу, любит рассказывать, как нашёл Звезду в молодости, — но всем известно, каким болтуном он делается от хмеля. Вот у него глаза-то на лоб полезут, когда Скай придёт и…
Вот только Бейнел ушёл на войну на одном корабле с отцом.
Скай сжал камень в кулаке. Ему сразу расхотелось хвалиться своей находкой. До того ли теперь, когда ушли корабли? Может, потом когда-нибудь…
Он натянул сапоги, сунул камень поглубже в карман и начал карабкаться наверх.
* * *
Толпа с причала уже разошлась, и на улицах возобновлялась обычная суета. У воды стояли только старые рыбаки и хмурились на неспокойное море. Ветер крепчал и трепал их бороды и залатанные рубахи. Рыбачить сегодня — в день проводов — никто не вышел. Дурная примета.
Скаю нравились городские старики. Хотя говорят они мало, а смеются и того меньше, но о море всё знают. И никогда от себя не гонят, если кто придёт помочь, даже неумеючи.
Сегодня море ворчало и выглядело так зловеще, что Скай, передёрнув плечами, поскорее повернулся к нему спиной. Он бы охотнее с жизнью расстался, чем признался в этом вслух (кому угодно, даже Тальме, хоть они и лучшие друзья), но море вызывало у него тошнотворный, леденящий ужас. Каждый раз, как ему приходилось плавать или садиться в лодку, сердце чуть не разрывалось от страха. И стыда.
Озираясь, никем не замеченный, Скай прокрался к старому лодочному сараю.
Внутри было сумрачно. Бледный свет словно пыль сыпался в широкие щели в рассохшейся крыше. Здесь лежало несколько маленьких лодок, но в основном сарай был завален и завешан всякой всячиной: тут были и доски, и бочки со смолой, и мотки верёвки, и сети, и ящики со снастями, вёсла и багры.
А ещё тут хранились разные инструменты для починки рыболовного добра. Ради них Скай и пришёл. Дома было бы не скрыться от оханий и ворчанья старой Нэи (их с него и так уже хватило, пока относил домой меч), а здесь, по крайней мере, никто не помешает.
Скай пробрался к дальней стене, уселся рядом с ящиком с инструментами и ещё раз внимательно осмотрел свой камень. Он по-прежнему выглядел хрупким, как стекло. Расколоть его пополам не должно составить большого труда. Тогда можно будет отдать половину отцу, когда тот вернётся.
Он пошарил в ящике, вынул оттуда ржавый молоток. Пристроил камень на дощатом полу и замахнулся.
Но если он расколется, в него нельзя будет смотреть.
Рука, занесённая для удара, дрогнула.
А что, если он не расколется на две половины, а раскрошится в пыль? Что, если он потеряет всю чудесную силу, если его разбить? А может, у него и нет никакой чудесной силы? С чего ей взяться, если всё колдовство — одни байки и враньё? Может, это просто стекляшка. Туда ей и дорога, если расколется…
Скай закусил губу и бросил молоток обратно в ящик. Да, он был зол и совсем непрочь на чём-нибудь отвести душу. Но камень было жаль. Даже если он совсем не волшебный, всё равно не каждый день увидишь такую красоту.
Он погладил камень пальцем, чувствуя, как внутри вскипает горечь бессилия. Говорят, Звезду Тишины нельзя ни потерять, ни отнять силой. Только по своей воле отдать можно. И что за дурацкая мысль была — расколоть её? Я бы лучше целый камень отдал отцу, если бы успел.
Скай снял с шеи старинную сваттаргардскую монетку на кожаном шнурке. Монетку сунул в карман, а шнурок продел сквозь отверстие в камне.
Конечно, надо было отдать его отцу. На корабле, идущем на войну, посреди моря, Звезда ему в сто раз нужнее. Ну почему только я раньше её не нашёл! Мне-то на что сдалась зачарованная удача? Что я могу? Только сидеть да ждать, пока кончится война и все (все, как бы не так) вернутся. Как в прошлый раз. Четыре зимы тогда прождать пришлось. А ведь в прежнее время войны и дольше длились, бывало.
Четыре зимы! При одной этой мысли Скаю хотелось взвыть от тоски. Он готов был в щепки разнести сарай и броситься за кораблями вплавь — всё лучше, чем маяться тут от бессилия. Ну, что я будет делать эти четыре бесконечных зимы, подумал он с отчаянием. Слоняться по городу? Прятаться в бухте? Упражняться с мечом? А что толку-то! Все мои братья были в этом в тысячу раз способнее, чем я. Без толку любые мои старания — всё равно мне никогда, нипочём с ними не сравниться.
Ветер проскользнул в приоткрытую дверь, и Скай понял, что замёрз. Он повёл плечами, сбрасывая с себя оцепенение, и спрятал камень под воротник сарты. Ладно, по крайней мере, есть одно дело, в котором я не полное ничтожество. В зале свитков некому теперь наводить порядок, а Ханагерн всегда говорил, как пыль и сырость вредны для бумаги и пергамента…
*
