Алла Пинейру - Колыбель Героев

— Она не действующая, — поспешил успокоить аларинца Эш, без особого восторга разглядывая резной каменный столб из светлого камня и четыре крюка в виде змеиных голов, устремленных в сумеречное небо.

— А жаль, — с искренним сожалением вздохнул Шактаяр.

Юч обрадовался виселице, как родной. Он несколько раз объехал вокруг нее, что-то высматривая то на столбе, то на постаменте, то на четырех узких ступенях. И, наконец, решительно устремился в одну из арок, уводящих с площади. Нам ничего не оставалось, как последовать за ним.

Ночь уже окончательно завладела столицей, растекаясь вязкой темнотой по узким мощеным улочкам, когда Юч остановил лошадь перед неприметным двухэтажным зданием. Оно ничем не отличалось от прочих городских построек, кроме таблички около высоких дверей. Синим по белому на гладкой плите было выведено: «Гильдия Поваров». На дверях был выцарапан странный знак — треугольная спираль. Больше похоже на магическую руну, чем на символ повелителей кастрюль и поварешек. Возможно, это какой-то защитный знак, чтобы нежеланные гости не вторглись без спроса на чужую территорию. С двух сторон от двери горели ровным зеленоватым светом магические факелы. Неплохо повара живут, большинство жителей окрестных домов и простыми-то факелами не удосужились обзавестись. А фонарей, как на центральных улицах, в этом районе и вовсе не наблюдалось, городские власти явно экономили на обитателях окраин. Так что последний отрезок пути нам освещало только кольцо огней, висевшее над головами и следовавшее за нами, как привязанное. Творение Натэи, неприятно напоминавшее ритуал Купола, после которого якобы погиб Марчис.

Юч сделал нам знак спешиться и решительно подошел к дверям. Куда подевался нескладный и чудаковатый парень, к которому мы — что уж и говорить — уже успели привыкнуть? В дверь Гильдии постучал не много ни мало сын знатного рода, вернувшийся в родительский замок после долгого отсутствия с целью навести порядок и показать непутевой челяди, почем мера синих водорослей на магнамарской ярмарке.

Дверь долго не открывали. Наконец, когда Юч, поудобнее перехватив Лолу, собрался было поколотить по темному от времени дереву обоими кулаками, дверь распахнулась и явила нашим взорам девушку лет двадцати семи, маленькую толстушку с короткими русыми волосами. На ней было просторное домашнее платье, оранжевое с малиновыми цветами.

— Ходят тут на ночь глядя, — выдала она вместо приветствия с сильным южным говором. — Зачем пожаловали?

— Я слышал, ножи Гильдии затупились, и некому их заточить, — понес какую-то околесицу Юч. Толстушка посмотрела на него внимательным, цепким взглядом.

— И что ты предложишь? — уже другим голосом, из которого напрочь исчезли интонации базарной торговки, спросила она.

— Взгляните на мой нож, госпожа, — Юч с готовностью достал тот самый кинжал, которым отправил в небытие хорноша. Желто-черный камень блеснул в свете факелов. Маг подал девушке кинжал как полагается, рукоятью вперед, и та взяла его, внимательно рассматривая лезвие.

— Таким ножом не отрежешь мяса и не порубишь овощи, — сказала она, возвращая кинжал Ючу.

— Мой отец справлялся и с тем, и с другим, — был ответ.

Снова цепкий, пронизывающий взгляд — сначала на Юча, потом на всех нас по очереди. Мы молчали, догадываясь, что разговор строится по заранее известной схеме.

— Сын Берка из Алембе, — после долгой паузы сказала девушка, обращаясь к Ючу. — Ты ручаешься за тех, кого привел за собой к воротам Гильдии?

— Как за самого себя, — решительно кивнул парень.

— Хорошо, — толстушка снова обвела нас взглядом. С каждым мгновением она все меньше и меньше напоминала повариху. — Мой долг — предупредить вас. Все, что вы увидите и услышите за этой дверью, не должно покинуть пределов наших стен. За болтливость придется расплатиться жизнью.

Предупреждение прозвучало обыденно, но никогда не подводившее меня чутье на опасности вдруг гулко стукнулось в ребра. И я поняла, что эта девчонка не шутит и достанет проболтавшегося из-под земли. Хотя интересное решение, убивать за разглашение кулинарных секретов! Чего только не бывает в этой безумной столице.

— Ланн! — позвала тем временем «повариха», и за ее плечом выросла долговязая фигура темноволосого парня. Вихрастый, небритый, с крупными передними зубами, он улыбнулся нам и шагнул навстречу.

— Ланн позаботится о ваших лошадях, — сказала толстушка. — Возьмите вещи, и пойдемте за мной.

В тот вечер нам так и не удалось выяснить, что же такое скрывается за неприметной вывеской Гильдии Поваров на самом деле. Толстушка, нехотя представившаяся Ольдой, провела нас через целый лабиринт домов и маленьких двориков и оставила в небольшой пристройке с единственной комнатой. Комната оказалась довольно просторной, но кроме груды тюфяков и одеял в углу в ней больше ничего не было. А нам большего было и не нужно. Азаль тут же свернулась клубочком на одном из тюфяков и моментально заснула. Остальные поворчали насчет ужина и даже порывались развести костер во дворе. Юч бушевал, запрещая нам это делать, и вообще вел себя как хозяин. На все расспросы о таинственном диалоге, состоявшегося у него с Ольдой, маг напускал на себя многозначительный вид и, баюкая на коленях Лолу, важно изрекал: «Завтра расскажу, утро вечера мудренее». Это было форменное издевательство, и мы с Шактаяром уже стали вслух обсуждать, как зажарим несговорчивого Юча на костре. Но, к счастью для мага, нам принесли ужин. Девочка-подросток молча поставила перед нами блюдо с кусками жареной птицы, овощами, фруктами и хлебом, и выскользнула за дверь. Насытившись, мы с аларинцем значительно подобрели и оставили Юча в покое, мысленно пообещав себе разобраться с ним с утра.

После этого Натэя, Шактаяр и маг улеглись спать, вытянув себе по тюфяку из общей груды, а мы с Эштерилом по привычке отправились размяться перед сном.

В небольшом прямоугольном дворике, куда выходила дверь нашего пристанища, был фонтан. Мы с Эшем вынули клинки из ножен и немного погоняли друг друга вокруг него, почти в полной темноте.

— Думаешь, у нас что-нибудь получится? — спросил парень, останавливаясь, чтобы перевести дух.

— Что именно? — прикинулась поленом я, перекидывая меч в левую руку и разминая правую кисть.

— Ну… отбить Марчиса, и вообще…

Так. Начинаются разговоры. Вот за все люблю Эша, кроме как за любовь к болтологии на тему «Как именно мы будем спасать мир».

— Конечно получится, — отмахнулась я. — Иначе и ввязываться не стоило.

— Думаешь? — Эш вбросил клинок в ножны и присел на бортик фонтана. Зачерпнул пригоршню воды и умылся.