Станислав Романов - Больше, чем игра

— Но он же убийца, — с горячностью сказал Воронин. — Он убил твоего друга. И тебя, безоружного, пытался убить.

— Да, пытался, — согласно кивнул Егор. — Но я-то не такой, как он. Я — не убийца.

— Боюсь у тебя невелик выбор, — сказал Воронин, хмурясь. — Либо ты, либо он.

— Да-да, — устало покивал Егор. — Должен остаться только один.

— Вот именно, — сказал Воронин. Кажется, он не уловил иронии.

Щель в приоткрытых дверях склада налилась малиновым светом, потом пурпурным — и внезапно безмолвно взорвалась бело-голубым, словно Дворжецкий там, внутри, запалил целую кучу магния.

— Что там происходит? — вяло поинтересовался Егор, наблюдая за дверью из-под полуопущенных век.

— Дворкин шаманит, — пояснил Воронин. — Добывает тебе меч.

— Потрясающие визуальные эффекты, — сказал Егор с явно чужими интонациями в голосе.

— Видел бы ты себя со стороны, когда шел по Лабиринту, — усмехнулся Воронин. — Вот тогда были эффекты…

— Сняли бы на видео, — сказал Егор. — А я бы потом посмотрел.

— Да пытались несколько раз на видео снимать, — сказал Воронин. — Ничего не получилось, одни помехи. И фотопленка здесь засвечивается.

Егора поразила неприятная догадка.

— Радиация, — сказал он, содрогнувшись.

— Радиация в пределах фоновой, — успокоил его Воронин. — Я проверял.

— Ф-фу, блин, — с облегчением выдохнул Егор. — А я уж испугался…

— Я тоже испугался, когда мне такая же мысль в голову пришла, — сказал Воронин. — Поэтому и таскался сюда с дозиметром.

— Слушай, а чей это склад? — спросил Егор. — В нынешнее времена такие помещения ценятся высоко и пустыми не стоят.

— Строение складского типа принадлежит гражданину Дворжецкому Вэ Ю, — скучным голосом сообщил Воронин. — Гражданин Дворжецкий Вэ Ю приватизировал данное строение по остаточной стоимости… не помню, какого числа, года четыре назад, короче. Наш уважаемый мэр всячески тому содействовал.

— Понятно, — сказал Егор. И задал еще вопрос: — А Вершинин, он кто в вашей иерархии?

— Оберон. — Воронин был краток, да это сообщение и не требовало дополнений.

— О! — сказал Егор.

— Да, — сказал Воронин.

Заскрипела отворяемая настежь дверь склада, и в дверном проеме показался изнуренный шаманством Дворжецкий. И вышел он не с пустыми руками.

— Ох-хо-хоюшки. С каждым разом это дается мне все труднее, — пожаловался Дворжецкий, подойдя к машине, и протянул Егору длинный, слегка изогнутый меч в ножнах, скромно украшенных тонким серебряным рисунком.

Егор соскользнул с капота жигулей, вытянулся перед Дворжецким во фрунт и бережно, обеими руками, принял меч из рук мага.

— Принц Мерлин, — торжественно объявил Дворкин, — этот меч — единственный в своем роде, другого такого нет. Теперь он — твой, береги его, пуще зеницы ока.

Егор молча поклонился. Затем он вытянул меч из ножен и для пробы взмахнул клинком — словно молния сверкнула и тонко пропел рассекаемый мечом воздух.

— Ух ты! — восторженно воскликнул Егор. Меч идеально лег в ладонь, пришелся кстати, словно новая часть тела, и вместе с ним пришло незнакомое доселе ощущение, невыразимое словами. Егор теперь прекрасно понимал ревность Воронина, передавшего ненадолго Грейсвандир в чужие руки, и был уверен, что свой меч он не отдаст никому.

— Есть ли имя у этого меча? — спросил Егор у Дворжецкого.

— Это твой меч, ты и дай ему имя, — сказал Дворжецкий.

Егор снова взмахнул мечом, выписав вокруг себя сверкающую смертоносной сталью восьмерку.

— Знаю, знаю, как его назвать. Сайдвиндер!

13

…Против кармы не попрешь.

Объединенными усилиями Дворжецкий и Воронин убедили Егора в том, что дуэли с Ёсицунэ Минамото ему ни в каком случае избежать не удастся, так что лучше раньше, чем позже…

Но за спиной Егора между Дворжецким и Ворониным состоялся короткий разговор, из которого следовало, что судьба, вообще-то, не так уж и жестока, и события могли бы развиваться иначе.

…По возвращении в город Дворжецкий повез Егора в спорткомплекс моторного завода, где и передал новоиспеченного принца Мерлина под присмотр другого принца — опытного и закаленного в боях мастера меча Бенедикта, он же Ерофеев Виктор Борисович, бывший тренер бывшего чемпиона городских соревнований по фехтованию Трубникова.

Егор, ни разу не встречавшийся с Ерофеевым за последние десять лет, тем не менее сразу узнал его — Виктор Борисович почти не изменился внешне, совсем не постарел, разве что стал еще суровее видом.

— Позанимайся с ним, — сказал Дворжецкий Ерофееву, кивнув на Егора. — Вспомни молодость.

— Хорошо, — сказал Ерофеев. И, когда Дворжецкий, попрощавшись, отправился дальше по своим таинственным делам, поприветствовал бывшего ученика: — Ну, здравствуй, принц.

— Здравствуйте, Виктор Борисович, — сказал Егор и переложил меч в ножнах из одной руки в другую, демонстрируя его как бы ненароком, — мол, а у меня вот что есть.

Ерофеев только усмехнулся снисходительно и сказал:

— Иди за мной.

Странно, день в разгаре, а в спортзале отчего-то не было ни одного человека. Только неофициальный, но полновластный хозяин этого места Ерофеев и его гость Егор.

Свет солнца, слегка перевалившего за полдень, вливался в большие окна, защищенные изнутри веревочной сеткой от шального волейбольного или баскетбольного мяча. Вдоль стен стояли желтые деревянные скамейки и пара гимнастических коней. В дальнем от входа углу, возле шведской стенки, с потолка свисал толстый белый канат, под ним ровной стопочкой были сложены изрядно потрепанные поролоновые маты.

Все, как раньше.

Почти.

Баскетбольные щиты были теперь не деревянные, как помнилось Егору, а плексигласовые. Но это мелочи, мелочи…

Из ностальгической задумчивости Егора вывел Ерофеев.

— Ты позволишь взглянуть на твой меч? — спросил он.

Егор помялся; с мечом расставаться не хотелось. Но он, хоть и не без душевных терзаний, все же подал Сайдвиндер Ерофееву — как же, учитель все-таки…

Ерофеев, всем своим видом выражая крайнюю степень почтительности к оружию, принял Сайдвиндер из рук владельца, выдвинул до середины клинок из ножен, посмотрел на руны, подставляя меч к свету под разными углами и пуская по всему залу яркие солнечные блики.

— Прекрасный меч.

У Егора потеплело на сердце. Он почувствовал гордость, словно меч, восхитивший истинного знатока, был изготовлен его, Егора, руками.

— Спасибо.

— Не за что, — сказал Ерофеев, возвращая меч Егору. Помолчал и предложил совершенно будничным тоном: — Сразимся?