Роберт Асприн - Тени Санктуария

— Старик! — восклицание непроизвольно вырвалось из уст Хорта, когда он осматривал горизонт.

— Что такое? — спросил Панит, на минутку прекратив вытаскивать сеть из глубины.

— А где другие лодки?

Старик возвратился к прерванному занятию.

— В доках, — сказал он отрывисто. — Ты проходил мимо них сегодня утром.

Раскрыв рот, Хорт прокрутил в памяти прогулку по пристани. Он был настолько погружен в свои проблемы, что… Да! Действительно, в доке лежало множество лодок.

— Все лодки? — спросил он озадаченно. — Ты хочешь сказать, мы одни сегодня вышли в море?

— Точно.

— Но почему?

— Подожди минутку… вот! — Панит ухватился за край ловушки и перекинул ее через борт. — Вот почему.

Ловушка была в ужасном состоянии. Большинство деревянных планок, из которых состояла рама, сломаны, остальные болтались на ниточках. Если бы Хорт не знал наверняка, что это ловушка для ний, он ни за что не узнал бы ее в этой путанице рваных сетей и изломанных щепок.

— И вот так целую неделю! — с неожиданной яростью прорычал Старик. — Ловушки сломаны, сети порваны. Вот почему те, кто называет себя рыбаками, слоняются по суше вместо того, чтобы выходить в море! — он громко сплюнул через борт.

Не потому ли мать была так настойчива, упрашивая Хорта помочь Старику?

— Греби к пристани, сынок. Рыбаки! Им только в корыте рыбу ловить, там никакой опасности! Бах!

Испуганный отцовской яростью, Хорт развернул лодку к берегу.

— Но кто это делает? — спросил он.

Панит сердито молчал, глядя на море. На минуту Хорту показалось, что отец его не услышал, и он собрался было повторить вопрос. Но тут он разглядел, какими глубокими стали морщины на отцовском лице.

— Я не знаю, — наконец пробормотал Старик. — Две недели назад я бы с уверенностью сказал, что мне известны все твари, которые плавают или ползают в этих водах. А сегодня… не знаю.

— Ты сообщил об этом солдатам?

— Солдатам? Этому тебя научили твои досужие друзья? Бегать к солдатам? — Панит просто затрясся от злости. — Ну что солдаты знают о море? А? Чего ты от них хочешь? Чтобы они стояли на берегу и болтали в воде мечами? Приказали монстру убираться? Взяли с него налоги? Да! Правильно! Если солдаты обложат монстра налогами, он, конечно, тут же уплывет подальше, чтобы его не высосали досуха, как всех нас! Солдаты!

Старик еще раз сплюнул и погрузился в молчание, которое Хорт не осмеливался нарушить. Вместо этого остаток пути он провел в размышлениях о чудовище, разрушающем ловушки. Правда, он знал, что ломать над этим голову бесполезно: люди поумнее его, например Старик, не могут найти ответа. Так что у него маловато шансов наткнуться на разгадку. И все же проблема занимала его до тех пор, пока они не добрались до пристани. Только после того, как поздним утром лодка была перевернута на берегу, Хорт осмелился продолжить разговор.

— На сегодня все? — спросил он. — Теперь я могу идти?

— Можешь, — отозвался Старик с неопределенной интонацией. — Хотя, конечно, это вызовет определенные осложнения. Если ты останешься, и твоя мать спросит меня: «Ты сегодня выходил в море?» — я смогу ответить: «Да». А тебя она спросит: «Ты провел весь день со Стариком?» — и ты сможешь ответить: «Да». С другой стороны, если ты сейчас уйдешь, тебе придется ответить на этот вопрос «нет», и нам обоим нужно будет с ней объясняться.

Эта речь озадачила Хорта даже больше, чем новость о загадочном монстре, промышляющем в местных водах. Он даже не подозревал, что Старик способен плести такую тонкую паутину полуправды, чтобы утаить от жены какую-то свою деятельность. Вместе с удивлением пришло острое любопытство: какие-такие у отца планы на столь длинный отрезок времени, о которых он не хочет ничего говорить жене.

— Ладно, останусь, — сказал Хорт с деланным равнодушием. — А что мы будем делать?

— Перво-наперво, — объявил Старик, поворачивая прочь от пристани, — мы заглянем в «Винную Бочку».

«Винная Бочка» была захудалой прибрежной таверной, которую облюбовали рыбаки и по этой самой причине избегали прочие граждане. Зная, что отец не пьет, Хорт сомневался, бывал ли Старик здесь когда-нибудь, но тот уверенно и твердо шагнул в сумрачный зал таверны.

Здесь были все: Терси, Омат, Вариес; все рыбаки, которых Хорт помнил с детства, плюс множество незнакомых лиц. Была здесь даже Харон, единственная женщина, допущенная в общество рыбаков, хотя ее круглое, мясистое и обветренное лицо почти не отличалось от лиц мужчин.

— Эй, Старик? И ты, наконец, сдался?

— Здесь есть свободное местечко.

— Вина для Старика!

— Еще один рыбак без ловушек!

Панит игнорировал эти крики, раздавшиеся при его появлении из разных уголков темного помещения. Он направил шаги прямо к столу, за которым по традиции собирались старейшие рыбаки.

— Я тебе говорил, что и ты сюда придешь рано или поздно, — приветствовал его Омат, пододвигая ему свободную скамейку своей длинной тонкой ногой. — Ну, и кто из нас теперь трус?

Старик не заметил ни насмешки, ни скамейки. Он обеими руками оперся на стол и обратился к ветеранам.

— Я пришел задать один-единственный вопрос, — прошипел он. — Собираетесь ли вы, или хотя бы кто-нибудь из вас, что-то предпринять в отношении того, кто прогнал вас с моря?

Все до единого рыбаки отвели взгляды кто куда.

— А что мы можем сделать? — заныл Терси. — Мы даже не знаем, что это такое. Может, оно само уйдет…

— А может, не уйдет, — свирепо закончил Старик. — Мне хотелось бы знать наверняка. Пугливый человек не думает, он прячется. Ну уж я-то не из тех, кто сидит и ждет, когда его проблемы решатся сами собой. Не собираюсь меняться и сейчас.

Он пнул пустую скамейку ногой и резко повернулся к выходу, наткнувшись на стоящего сзади Хорта.

— Что ты собираешься делать? — крикнул вдогонку Терси.

— Собираюсь найти ответ! — заявил Старик, сверля всех присутствующих колючим взглядом. — И я найду его там, где привык находить все ответы — в море, а не на дне чаши с вином.

С этими словами он зашагал к выходу. Хорт поспешил за Стариком, но тут кто-то окликнул его по имени, и он обернулся.

— Я едва узнал тебя в этой городской одежде, — сказал Омат. — Присматривай за ним, парень. Он слегка чокнутый, а чокнутых часто убивают прежде, чем к ним возвращается здравый рассудок.

Сидящие за столом одобрительно загудели. Хорт кивнул и поспешил за отцом. Старик ждал его снаружи.

— Дурачье! — неистовствовал он. — Денег и на неделю не хватит, а сами сидят и пропивают последнее. Вах!

— А мы что будем делать, Старик?

Панит огляделся, подошел к пристани и снял со стойки одну из ловушек.