Вера Огнева - Дети вечного марта. Книга 2
Девочка за спинами стражи забилась в угол, села на корточки и прикрыла голову руками. Правильно, пока большие дурные дяди козу отспаривают, маленьким девочкам лучше посидеть в сторонке.
Инцидент исчерпался со счетом два — ноль. Стражники с навостренными копьями отстояли свой угол без потерь, Чистюки уходили при двух легкораненых. Увечить бузотеров стража все же не стала. Хоть, и могла. Игоря смутило поспешное отступление его новых товарищей. Практически — бегом.
А все по тому, что из переулка подтянулись еще четверо городской стражи, вооруженные пиками. Находившийся в заторможенном состоянии, Игорь не сообразил вовремя смыться, и его окружили.
— Чистюк?
Пришлось соврать, что нет.
— Ты с ними пришел, — уперся стражник.
— Я в харчевне… выпил. Они побежали, и я побежал.
— Приезжий?
— Да. Мы с товарищем едем в Аркас. У него там брат.
— Не похож он на чистюка, — заключил второй стражник. — Ладно, слазь с пенька. Иди себе, да смотри, с кем компанию водишь.
Пенек неожиданно оказался столь высок, что пришлось опускаться на четвереньки, потом искать ногами опору внизу. Пока он корячился, стражники отошли к девочке. Она так и сидела в уголке между заборами. Защитники обсуждали с вновь прибывшими ситуацию:
— Теперь придется ее в комендатуру вести, — сказал тот, который ткнул копьем Ганоту.
— Давай, скажем, что убежала, — предложил его напарник.
— Вы чего там договариваетесь? — потребовал начальник другой группы.
— Понимаешь, господин Маш, в нашей слободе все, почитай, пуховых коз держат…
— А…
— Нам без нелюдя не обойтись. Уйдет она, козы болеть начнут. По миру народ пойдет. И так смотри, что делается: который год то неурожай, то хворь какая к скотине привяжется… позволь, оставить девчонку в слободе? Мы ее спрячем.
— Понимаю, но помочь ни чем не могу. Сам подумай: чистюков вы погнали, завтра они проспятся и пойдут в мэрию с жалобой. Как ни крути, из-за нелюдя люди пострадали. Лукис у них такой, поганец, въедливый — до начальника гарнизона дойдет. А тому тоже деваться некуда. Падет на него подозрение в укрывательстве, в миг с должности попрут. Желающих в начальниках ходить сколько хошь. А про вас и говорить нечего. Даже если козу по всей форме сдадите коменданту, можете по выговору схлопотать. Сам понимаешь, времена…
— Да, времена.
До рассвета Игорь бродил по черным улочкам; несколько раз набредал на занятые любовью парочки, один парень за ним погнался, но Игорь убежал. Город сошел с ума. На перекрестках тлели кучи углей. Торговали лавочки и шинки. Он за версту обходил агрессивные пьяные компании. Изредка попадались стражники, их он тоже обходил. Возвращаться в харчевню к новым товарищам не хотелось. Хотя, там, наверное, уже все спали.
В сторону харчевни он двинулся, когда забрезжило, стараясь миновать высокие тополя стороной. Труп женщины, наверное, так и валялся за лавкой. Никто на утро не кинется искать бродяжку. Жила — сгинула.
Если его прибьют подозрительные чистюки, тоже, поди, никто не чухнется. Разве, герцог. Но ему в кровавой каше, которую сам и заварил, нипочем не найти занятного чужака, прослужившего во дворце без малого двадцать лет.
Только дойдя до порога, Игорь спохватился: Сун как исчез в самом начале гульбища, так до сих пор и не показывался. Его определенно не было среди загонщиков девочки козы.
Харчевня свинцово спала. Ганота раскинулся на весь угол. В другом, на куче тряпок, почивал Лукис. Остальные чистюки пристроились кто, где. Игорь не досчитался Горбашки. Но тот мог уйти к старой подруге в город, или подхватить среди угарного праздника новую.
Скудный остаток ночи Игорь перемучился, сидя на полу у двери. Тут подтягивало сквозняком и не так воняло. Спиной привалился к стене. Глаза закрылись сами. Пару раз он просыпался, начиная заваливаться. Трепыхнувшись третий раз, плюнул на грязь и свернулся клубком — единственно — пристроив голову подальше от двери, чтобы не затоптали.
Но поспать почти не удалось. Сначала его пихнули, потом и вовсе огрели. Игорь со стоном начал распрямляться.
— Быстрее! — тряхнул за плечо Барнак.
Веки отекли и разлеплялись с трудом. Харчевня продолжала почивать. Храпели. Только Барнак был бодр и полностью одет. Они же собирались задержаться в городе, — подумал Игорь, и получил пинка за нерасторопность. Он хотел, как давеча, скрутить Барнака, но тот выскочил на улицу. Игорь поплелся следом.
Посередине двора стояла запряженная бричка. На козлах сидел Сун. В телеге, на объемистом коробе примостился Горбашка. Барнак прыгнул к нему и толкнул Суна в спину — погоняй. Лошадь взяла с места рысью. Игорю пришлось догонять и запрыгивать на ходу
желудок противно всхлипывал и екал. Сун торчал на облучке сутулым изваянием. Горбашка коротко лаял команды. Барнак развалился на полкошевы. Игорю остался небольшой пятачок в дальнем углу. На ухабах сильно подбрасывало.
— Это тебе не во дворце! — довольно заявил, ковыряющий в зубах щепкой, Барнак. — Побейся-ка с нами, поймешь, по чем она — народная доля.
Еще один чаятель, блин, народный, — чуть не плюнул Игорь, но сдержался. В воздухе витало что-то нехорошее. Проще всего было соотнести их поспешный отъезд с трупом бродяжки. Не хотят господа Мецкие чистюки бытии причастны к групповому надругательству и убийству, вот и сбежали. Но в многозначительном молчании Горбашки, в нервной веселости Барнака, в каменной спине Суна было еще что-то.
— Куда едем? — прямо спросил Игорь у старшего надсмотрщика.
— Куда надо, — выплюнул Горбашка.
— На границу, господин начальник, — пропел Барнак. — Не забыл? У нас задание главного чистюка герцогства, отца нашего Абагана. Умрем, но сделаем! А? — Он ткнул щепкой Игорю ногу. — Говори, сделаем?
— Отстань. Чем вы меня вчера напоили?
— Понравилось? — засмеялся Барнак.
— Нет.
— Это ты сейчас так говоришь, а когда вчера бабу с нами в очередь пежил, нравилось. Я видел, чуть весь в нее не влез.
— Наркотик? — вспомнил Игорь нужное слово.
— Что?!
— Ладно, тебе не понять…
— В рыло хочешь? Горбан, он в рыло хочет!
— Остынь, — приказал Горбашка. — Скоро граница. Надо сначала переправиться, а потом…
— Ага, потом! — взахлеб расхохотался младший надсмотрщик.
— Что? — насторожился Игорь.
— Увидишь, сладкий.
Игорь на всякий случай поискал глазами, какую-нибудь палку, камень, железяку. Иметь в руках хоть что-то! Недомолвки и обиняки Барнака делались с каждым разом все поганее.
Лошаденка еле плелась. Сун поддергивал вожжи, она наддавала и опять впадала в дрему. Когда за спиной раздался дробный стук копыт, Сун встрепенулся, но Горбашка саданул его кулаком по спине:
— Сидеть! Барнашка, сваливаем. А вы… делайте что хотите, но чтобы вас не проверяли. Покажешь бумагу из Меца. Тут никто читать не умеет — прокатит. Понял, подтирка дворцовая? Если оплошаешь, конец тебе. Кишки по веткам растяну и на них же повешу сначала желтомордого, потом тебя. Если пронесет, отъедете две версты и у горелого дуба свернете на проселок. Остановитесь на первой поляне.
Чистюки порскнули с телеги в разные стороны, зашуршали кустами и исчезли. Игорь пересев на короб, начал разминать затекшие ноги.
— Ты где был ночью, — спросил он у товарища.
— Спал, — неприветливо отозвался птичник.
Ну и черт с ним, — решил Игорь. Тут такой створ — выплыть бы. Не до сантиментов. Их уже нагоняют. Обыск и допрос с пристрастием им совершенно ни к чему. Знать бы, что в сундуке. Спер что-то Горбашка, не иначе, Он-то по кустам ушел, а отвечать Игорю. Придется выкручиваться.
Когда их нагнали, Сун без предупреждения остановил лошадь. Среди верховых один походил на вчерашнего стражника. Игорь еще гадал он это или не он, а тот уже сам его признал.
— Это ты ночью на пеньке сидел?
— Я, господин стражник.
— В харчевню возвращался?
— Нет, господин стражник. По городу ходил, пока не рассвело. Пришел, когда товарищ мой уже запряг. Сразу и выехали.
— Чистюков с вами не было?
— Спали они вповалку, господин стражник. А что случилось?
— Козочку кто-то ночью из управы выкрал. В окно влезли и утащили девчонку. Нарушение закона! Так, не видели вы чистюков?
— Нет, — решительно отказался Игорь.
— Тогда прощевайте. Да другой раз смотрите, на каком постоялом дворе останавливаться.
— Спасибо за науку, — поклонился Игорь, сомневаясь, не переигрывает ли.
Прокатило. Верховые развернули коней и ускакали в сторону города. Не произнесший ни единого слова, Сун тронул вожжи. Лошадь пошла.
Горелое дерево они чуть не пропустили. Телега уже миновала развилку, когда Игорь разглядел в переплетении зеленых веток черный остов старого, разбитого молнией дуба.
