Генри Каттнер - Темный мир

Но как быть с Ллуром?

Где-то покоится тщательно припрятанный меч, овладевший этим мечом окажется в состоянии в любой миг прервать нить жизни Ллура. Но решившийся овладеть волшебным клинком подвергал себя грозной опасности, потому что власть Ллура распространялась на все сущее в Темном Мире, поэтому нетрудно представить заложенное в клинке, долженствующее сыграть роль балансира. Даже простое приближение к нему может повлечь фатальный исход. А если взять клинок в руки… Но мне придется взять его в руки, так имеет ли смысл задумываться о возможных последствиях?

Я взбирался по лестнице все выше и выше.

Сюда не долетал шум битвы, но я знал, что во дворе замка по-прежнему бьются не на жизнь, а на смерть люди Ллорина и стражники — рабы Совета. Еще во время обсуждения в пещере плана ночного нападения я обговорил с повстанцами, чтобы были приняты все профилактические меры, дабы ни один стражник не прорвался в Кэр Сапнир и не всполошил участвующих в шабаше. Я не сомневался, что Ллорин выполнит мой наказ, несмотря на жгучее желание схватиться в поединке с Матолчем и сразить его собственной рукою. Но в замке находился некто, кто мог предупредить Медею, и пальцем не пошевелив при этом.

Но он никого не предупредил. Я понял это, лишь только откинул белую портьеру и проник в помещение, облюбованное Гэстом Райми. Полукруглая маленькая комната. Потолок, стены и пол — цвета слоновой кости. Окна закрыты наглухо, но Гэст Райми не нуждался в окнах, чтобы наблюдать за происходящим в любом уголке Темного Мира.

Этот странный дряхлый старик сидел чучело чучелом на подушках изъеденного древоточцами кресла; белоснежные волосы и борода Гэста Райми струились по льняным одеяниям. Лежащие на подлокотниках кресла обнаженные до плеч руки были бледными, как воск, и такими прозрачными, что мне удалось разглядеть, как течет алая кровь по взбухшим венам.

Таял воск и догорал фитиль… Пламя жизни еще мигало, но любое дуновение ветерка способно было погасить его, погрузив в вечную темноту. Передо мною сидел самый древний и мудрый из обитателей Темного Мира, и голубые глаза старца, обращенные внутрь, не видели меня.

Воспоминания хлынули на меня с неожиданностью и неотвратимостью муссонного ливня в тропиках. В свои юные годы я многое узнал от Гэста Райми, и уже тогда он был стар, как заплесневевший пень. А сейчас он сдал окончательно, — течение времени подточило его организм, как волны точат морскую гальку, пока от нее ничего не остается, кроме тонкой пластины, прозрачной, как мутное стекло.

Я видел, как догорает жизненный огонь Гэста Райми, оставляя холодный пепел.

Он не замечал меня. Не так-то просто вывести сознание мудреца из тех глубин, в которое оно погрузилось.

Я заговорил с ним, но он не отреагировал.

И тогда я прошел к стене, которая, как я знал, разделяла этот этаж на две равные части. Стена была гладкой, без каких-либо признаков двери, но стоило ли этому удивляться? Я сделал несколько пассов раскрытыми ладонями, рисуя в воздухе замысловатые, но вполне определенные фигуры. Участок каменной кладки растаял предо мною, как будто его и не существовало вовсе. Я прошел в потайное помещение.

Именно здесь хранились священные предметы Совета.

Я окинул сокровищницу нетерпеливым взглядом, — любопытство Эдварда Бонда превалировало над хладнокровием лорда Ганелона. Вот бинокль, янтарные линзы которого горели тусклым светом. Он покоился в овальной нише, на покрытой пепельной пылью полке. Никогда до сих пор не задумывался я над его предназначением. Знал только, что он способен убить мгновенно любое существо. Знания, приобретенные мною при непродолжительном изучении земных наук, помогли мне сейчас понять принцип его действия. Волшебство тут было ни при чем, результат достигался мгновенным высвобождением заключенной в мозге электрической энергии. И этот конический черный аппарат, он также представляет собою орудие убийства. Он оставляет от живого существа только мокрое место, действуя со скоростью электрона, движущегося в статическом поле между катодом и анодом.

Но меня мало интересовали сейчас все эти орудия убийства. Я стремился сюда ради иных сокровищ, не страшась хитроумных ловушек. Они не были предусмотрены при закладке этой башни. Да и никто, кроме членов Совета, не имел доступа к сокровищнице, не знал, где она располагается. И вообще, ни один раб, ни один стражник никогда бы не осмелился войти в покои Гэста Райми.

Мой взгляд остановился на мече, но этот меч оказался совсем не тем, который был мне нужен. Затем мне попалась на глаза арфа… Я узнал эту арфу!

Множество легенд было сложено на Земле о ее двойнике: арфе Орфея. Слагавшие легенды не ошибались, когда наделяли эту арфу способностью вызывать души людей из царства мертвых. Не знаю, кем был Орфей, скорее всего также мутантом, ибо сладкозвучные струны не поют под перстами смертных. И я еще не был готов к игре на этой арфе — пока не готов!

Была ли на Земле одна такая арфа или их было несколько?! Легенды воспевали ее поющие струны так же, как и загадочные колдовские ночи. Лира Орфея обладала сказочной силой, и чтобы не вводить смертных в соблазн, Юпитер поместил ее между мерцающих звезд. Известна арфа англичанина Гвидона, которая очаровывала души людей. И арфа Альфреда, вдохновившего воинов перед битвой с датчанами. Кто не слышал об арфе Давида, чьи струны он перебирал, играя перед Саулом?! В музыке скрыта огромная, непознанная сила. Кто сегодня воспримет серьезно утверждение, будто звуки трубы способны разрушать крепостные стены, но в древности люди из уст в уста передавали впечатления очевидца, наблюдавшего, как с помощью трубы разрушали стены Иерихона.

И в Темном Мире среди простолюдинов легенды об этой арфе оказались весьма живучи. Предки Ллорина и Арле утверждали, будто на ней играл сам сатана, будто ее струны перебирали эльфы и духи. Не совсем так, но доля истины в их утверждениях имеется. Потому что эту арфу творили с невероятной научной точностью. Она не что иное, как сотворенный руками человека механизм. Рожденная ею вибрация воздуха совпадала по фазе и частоте с мыслеволнами мозга, частично гипнотизируя, частично действуя на электромагнитное поле. Воздействие ее основывалось на постулате: мозг — это коллоидная система, а любую систему можно контролировать и воздействовать на нее…

То, ради чего я явился сюда, покоилось на полке, в запечатанном цилиндрическом футляре. Сломав печать, я вынул тонкий черный стержень с удлиненной рукояткой.

Жезл Власти. Жезл, способный использовать электромагнитное поле планеты, также, как и другие жезлы подобного типа, но этот жезл не был наделен ограничителем, а поэтому мощность его была беспредельной. Взявший в руки это оружие не в последнюю очередь должен был заботиться о собственной безопасности.