Генри Каттнер - Темный мир

Предо мною возникла лестница, но мои ноги были готовы к встрече со ступеньками, и я не споткнулся. Мне было крайне интересно двигаться вслепую под низко нависшим сводом, не зная и не догадываясь, где окажусь в итоге. Казалось, я взбирался по лестнице целую вечность.

Ллур находился где-то рядом. Я чувствовал его присутствие, оно давило на мой мозг, во много раз усиливаясь из-за узкого пространства в этом гранитном мешке, ударяя по перепонкам ушей раскатами грома. Что-то во мне завибрировало в ответ, сладостная истома охватила меня, и только огромным напряжением воли я справился с нею.

Завещанная предками церемония больше не связывала меня с Ллуром. Порвав с прошлым, мог ли я считаться избранником Ллура?! И все-таки при мысли о жертвах, прошествовавших безропотно в раскрытые ворота Кэр Сапнира, готовых склониться над алтарем, подставляя горло остро отточенному лезвию обсидианового ножа, что-то начинало дрожать во мне, и я окунался в состояние, сходное с экстазом. Помнит ли обо мне в этот миг Медея и остальные члены Совета, все те, кто собирался принести меня в жертву прошлой ночью?!

Лестница кончилась, и мои ноги перестали двигаться. Трудно было что-либо разглядеть в этой темноте, но я знал, что передо мною стена, которую следует ощупать, найти слегка выступающий блок и затем изо всех сил нажать на него. И когда я проделал все это, значительная часть темноты скользнула в сторону, позволив мне вести наблюдение за начавшимся шабашем.

Кэр Сапнир — фантастический сад, сад из могучих колонн, устремившихся ввысь и теряющихся в бесконечной темноте. И вдруг над головой заструился свет, источник которого находился слишком высоко, чтобы я мог его разглядеть. Сердце мое затрепыхалось и остановилось на мгновение, лишь только я догадался, что розовое свечение исходит из Золотого Окна.

Память вернулась ко мне! Да, это Окно Ллура. Окно жертвоприношений. Я был не в состоянии разглядеть его, но подхлестнутое памятью воображение услужливо нарисовало мне его формы. Изначально светилось это окно в Кэр Ллуре, и изначально далеко за ним, в бесконечности, обитал сам Ллур. Над Кэр Сапниром и другими святилищами Темного Мира, где приносились жертвы, высились не более чем копии Золотого Окна. Они исходили светом лишь тогда, когда являвшийся из тьмы Ллур проходил сквозь них, единственный во всей Вселенной, кто мог сделать это.

В глубине небосвода голодный и разъяренный Ллур купался в золотистом свечении, словно в лучах солнца, явившегося среди ночи осветить шпили храма. Я все еще не мог вспомнить, где именно находится Окно Сапнира и какой оно формы. Но я признал этот золотистый свет всеми фибрами своей души, и когда я смотрел, как он становится все ярче и ярче, словно пытаясь подпалить колонны храма, все внутри меня дрожало от восторга.

Далеко внизу я увидел ненавистных членов Совета; их крохотные фигуры можно было различить только благодаря расцветке их плащей: Матолч в зеленом, Эдейри в желтом и Медея в алом. За их спинами расположились стражники. Рабынь уже не было видно, кроме одной из них, слепо двигавшейся среди колонн. Я опоздал и не увидел, в какую сторону они все направились, но не трудно было догадаться, где должна была оборваться их жизненная нить. Зев Окна распахнулся в ожидании жертвы, и рано или поздно поглотит всех доставленных сюда рабынь.

Когда ниспадающий сверху Свет стал ярче, мне удалось разглядеть расположенный перед членами Совета массивный алтарь в форме чаши — черный на черном помосте. Над ним провисал огромный желоб. Я проследил взглядом вдоль желоба, — он брал начало от освещенного Окна и кончался у аспидно-черного помоста. И вновь внутри меня что-то задрожало и завибрировало, подсказывая, для чего предназначены и желоб, и чаша. Я оперся о стену, дрожа как эпилептик от напряжения и возбуждения, которое частично было моим, а частично Его, купающегося в солнечном Свете.

Моего слуха достигло тихое мелодичное пение. Не трудно было узнать голос Медеи, чистый, звенящий серебром — тоненькая ниточка звука в кромешной темноте и абсолютной тишине. Голос рвался ввысь, дрожа среди глыб холодного камня.

Затянувшееся ожидание становилось невыносимым. Члены Совета и их свита все еще не двигались с места, — задрав головы, наблюдали они за сполохами негаснувшего сияния. Голос Медеи тянул и тянул заунывную песню.

Медленно, слишком медленно тянулось время среди мрачных колонн Сапнира, а разгневанный Ллур так и не дождался своей добычи.

И вдруг пронзительный и страшный крик раздался с высот небосвода над нашими головами. Одинокий крик. Свет тотчас же вспыхнул, как будто сам Ллур ответил подобным образом на отчаянный крик беспомощной жертвы. Что же увидела она перед собою, если даже в ее одурманенную снадобьями Медеи голову вернулось сознание?! Прекратилось пение ведьмы Колхиса, мне так и не удалось разобрать ни одного слова ее песни. Среди колонн почувствовалось какое-то движение, что-то невидимое катилось по извилистому желобу.

Неподвижным взором уставился я в громаду алтаря, в полированное дно каменной чаши.

Членов Совета можно было принять за статуи; сбившись в кучку, они ожидали чего-то.

Из желоба начала капать рубиново-черная жидкость, и я сразу же понял, что это кровь человека.

Не знаю, как долго стоял я у проема в стене, не отрывая глаз от алтаря и желоба, как часто раздавались леденящие кровь крики и сколько раз вспыхивал жадно Свет наверху и алая кровь текла по желобу в глубокую чашу алтаря. Порою я перевоплощался в Ллура, перемещался в его Золотое Окно и вместе с ним принимал в экстазе очередную жертву, а в остальное время сливался в единое целое с членами Совета, разделяя с ними радость участия в шабаше.

Наслаждение мое длилось слишком долго!

Видимо, провидение спасло меня. Какой-то внутренний голос настойчиво и властно звучал в моем мозгу, нашептывая об опасности нахождения здесь в течение столь длительного времени, о том, что я должен пребывать в эту минуту совершенно в ином месте, а не ждать окончания шабаша. Ллорин и его люди ждут меня, в то время как я подобно удаву наслаждаюсь беспомощностью жертв, не мне предназначенных.

Напряжением всех своих сил заставил я себя оторваться от лицезрения Золотого Окна, но еще несколько долгих минут простоял в темноте, выдавливая из себя последние капли экстаза от слияния с Ллуром.

Надо было спешить, быть может я еще не опоздал безнадежно. Сколько пробудут здесь члены Совета, один час или до рассвета? Я не знал, и поэтому должен был торопиться.

Вновь окунувшись в темноту, я ринулся вниз по лестнице, миновал невидимую дверь и очутился на дороге, ведущей к замку Совета. Красная луна успела пройти значительную часть небосвода, и в скором времени должна была скрыться за горизонтом. Как на крыльях несся я к Ллорину, догадываясь, какие проклятия шлет он сейчас на мою голову. Когда я подбежал к замку, притаившиеся в кустах воины задвигались и высыпали на дорогу, готовые ринуться на приступ. Я помахал рукой Ллорину, когда до него осталось не более шести метров, — при этом мне было глубоко безразлично, окажусь ли я в поле зрения караульных или нет. Пусть видят меня, пусть слышат.