Скотт Чинчин - Долина теней

Но больше всего внимание Сайрика привлекли статуи, хотя большинство скульптур были сломаны и лишены голов. Некоторые из них изображали женщин, некоторые мужчин, но все были идеальны. Вор несколько часов стоял, вглядываясь в одну из статуй — пару любовников без голов, со спинами повернутыми к колоннаде, их руки выражали эмоции, которые не смогли бы передать даже их пропавшие головы.

В сгущающейся темноте, водоем начал излучать сильное свечение, словно его дно было покрыто фосфором, даже если при ближайшем рассмотрении оказывалось, что это было не так. Бело-голубой свет играл на лицах путешественников, которые расслабились и изредка переговаривались, находя случайные темы для разговора.

Сайрик рассказал истории о невезучих искателях приключений, которые искали свою удачу в легендарных руинах Миф Драннора, не обращая внимания на многочисленные предупреждения. Все его истории заканчивались тем, что искатели были убиты или пропадали навеки. Миднайт игриво покритиковала его за столь унылые рассказы.

— К тому же, как ты можешь знать, с чем столкнулись эти люди в руинах, если только ты не был с ними там, и каким-то образом вышел оттуда живым? — спросила Миднайт.

Сайрик уставился в воду и промолчал. Миднайт предпочла не продолжать этот разговор.

Адон начал восхвалять достоинства Сан и Келемвору пришлось прервать его, заговорив о мечтах и их исполнениях.

— Не столь уныло, — сказал Келемвор, повторяя слова Миднайт, — но истории Сайрика имеют большое значение для всех нас. Я слишком часто видел людей сбившихся с пути в преследовании своей мечты. Затем однажды они смотрели назад и замечали все радости и чудеса, которых они лишились, лишь потому, что были слишком заняты, перебираясь с места на место и накапливая свои богатства.

— Это довольно мрачно, — сказала Миднайт. — Я знаю такого человека. А ты?

— Мимолетные знакомства, — сказал Келемвор.

— Я не понимаю какое это имеет отношение к нам, — угрюмо сказал Адон.

— Это может случиться и с нами, — сказал Келемвор, разглядывая почти завораживающее движение воды. — Что если нас всех убьют завтра?

Кайтлан побледнела, предположив к чему вели слова Келемвора.

— Как говорит Альдофус, «изобилие любопытных случайностей — и мы освободим весь горящий Ад». Подумайте о том, с чем мы столкнулись вчера. Что-нибудь действительно стоит того, чтобы столкнуться с такими ужасами вновь? Есть вещи, которые могли бы стоить этого? Я поклялся довести это дело до конца. Но любой из вас может сейчас отказаться от всего этого, — сказал Келемвор, вглядываясь в воду.

Адон встал.

— Я оскорблен. Конечно же, я останусь с тобой. Я не трус, несмотря на то, что ты можешь и не верить в это.

— Я никогда не говорил этого, Адон. Я бы даже не предложил тебе отправиться в это путешествие, если бы у меня в голове были подобные мысли. — Келемвор посмотрел на остальных.

Миднайт заметила, что Кайтлан дрожит, и чародейка обернула свой плащ вокруг девочки.

— Я дала клятву Кайтлан, также как и тебе, Кел, — сказала Миднайт, обнимая испуганную девочку. — Я продолжу наш путь. В этом не может быть никаких сомнений.

Сайрик укрылся в тенях, спрятавшись от свечения водоема. Он полностью понимал, что за игру затеял Келемвор, пытаясь сплотить отряд. Однако для Сайрика, Келемвор источал те же самые проблемы, которые мучали его с самого начала путешествия.

«Я могу сбежать от этого, — думал Сайрик, — и никто не остановит меня».

— Сайрик! — позвал Келемвор. — Где Сайрик?

— Я здесь, — сказал Сайрик, удивив себя тем, что подошел к остальным, и занял место среди них. — Мне показалось, что я услышал шум.

Клемвор подозрительно огляделся вокруг.

— Ложная тревога, — сказал вор и сел на колени перед Кайтлан, той с которой он не перекинулся и словом за все путешествие. — Чего бы это не стоило, Кайтлан, я даю тебе клятву, что я спасу твою госпожу из замка.

Сайрик посмотрел на Келемвора.

— Некоторые верят, что наши судьбы предопределены, что мы не управляем ими и готовы подчиниться любой доле, уготованной нам. Ты веришь в это?

— Не совсем, — сказал Келемвор. — Никто не управляет моей судьбой, кроме меня.

Сайрик протянул и пожал руку воина.

— Хоть в чем-то наши мнения сходятся, — сказал улыбнувшись Сайрик, хотя в своем сердце он знал, что лжет.

«Они должно быть уже близко», — подумал Бэйн. Он мутил воды магического водоема, пока его рука не устала. Он издал вздох облегчения, когда изображение наконец начало формироваться. Однако что-то мешало его попыткам шпионить за спасителями Мистры. Даже когда вода в водоеме успокоилась, изображение было туманным и расплывчатым.

Бэйн поближе рассмотрел портреты людей, которые пришли спасать Мистру. Больше всего его интересовала женщина, однако она спала на боку, и он не мог видеть кулона. Он рассмотрел остальных и внезапно его разобрал приступ смеха. Человеческое горло Бэйна не привыкло к таким неземным перегрузкам, и вместо смеха из него вырвалось хриплое карканье.

Бэйн стоял перед Мистрой, которая очнулась от жестокого смеха Черного Повелителя.

— Вот это ты послала против меня? — сказал Бэйн, указывая на магический водоем. — Они еще хуже, чем мне описал их Блэкторн.

Мистра промолчала.

— Я думал, что твои спасители хоть чуть-чуть доставят мне удовольствия. Но эти четверо?

Мистра удержала себя от каких-либо эмоций, хотя внезапно она почувствовала как в ней зарождается огонек надежды. «Только четверо? — подумала она. — Значит послание сработало!»

Когда Бэйн захватил Мистру, богиня отослала часть своей силы в форме магического сокола. Избранный аватар, должен был быть молод, с большим потенциалом — необученным, но великим магом. Когда он обнаружил Кайтлан, то между девочкой и Мистрой установился мимолетный контакт, и за это время, богиня приказала ей найти Миднайт и кулон, и собрать воинов достойных этого дела.

Мистра также дала соколу несколько заклинаний, чтобы наградить того, кто откликнется на ее зов. Одно из них давало возможность заглядывать в разум, чтобы убедиться, что выбранный чемпион именно тот, кто нужен. Второе было защитой против любой формы магического обнаружения. Мистра чувствовала, что третье и последнее заклинание, еще не было использовано. Маленькие проблески внутри ее сущности подсказали о высвобождении первых двух заклинаний; подобного чувства о третьем заклинании не было. Пока.

На лице Черного Повелителя появилось презрение и он заговорил вновь.

— По-крайней мере у них хватило разума, чтобы оставить ребенка позади. Мне не нужна ее смерть, если это причинит тебе дополнительные неудобства. И я действительно не хочу причинять тебе боль, дорогая Мистра. Конечно, пока ты не оставишь мне иного выбора.