Сергей Мусаниф - Понты и волшебство

Под вечер с мертвецами было покончено, и братан Лавр распорядился накормить живых, а сам заперся с Морганом в своих покоях. Очевидно, ему требовались консультации относительно дальнейших действий.

Я совершил вылазку за ворота, где стояла моя машина. В этом предприятии меня сопровождали сэр Реджи, до сих пор не отмывшийся от своей и чужой крови, которой он был залит по самые брови, и пятеро братанов.

«Гелендваген» принял первый удар. Колеса его были спущены, выбиты все стекла, кое-где кузов украшали рваные дыры, оставшиеся после ударов мечами. Но содержимое багажника не пострадало. Я нашел два блока курева, бросил их в дорожную сумку, потом оторвал двойное дно багажника, взял из ящика с инструментами отвертку и открутил два винта. В нарисовавшемся вслед за этими действиями тайничке покоился небольшой железный ящик с кодовым замком, который я тоже прибрал. Больше ничего интересного в машине не было, и мы вернулись под надежную защиту стен, сказав немецкому скакуну последнее «прости».

Перед обедом братанам выделили полчаса на то, чтобы привести себя в порядок. Если кто и не был испачкан кровью в самой битве, то после разделки трупов и уборки территории ею были заляпаны все. Я тоже ополоснулся и натянул принесенную братанами местную одежду. Единственное, чего у них не нашлось, это ботинок моего размера, так что я оставил собственные.

Одевшись, взглянул на себя в зеркало. Свободные кожаные штаны, которые в Москве носят только звезды эстрады, продвинутые модники и прочие отморозки, широкая кожаная рубаха и походная, явно знавшая и лучшие времена кожаная куртка с бахромой. Наряд венчала Валькирия, пристегнутая к поясу, и дорожная сумка на ремне, переброшенном через плечо. Ну чем не абориген?

До обеда у меня еще оставалась пара минут, и я занялся снаряжением другого толка. Конечно, спутники мои были крутыми перцами, и сэр Реджи обещал преподать мне пару уроков фехтования, но до тех пор чувствовать себя беззащитным мальчиком в компании взрослых парней мне не хотелось. Я набрал цифровой код и откинул крышку яшика. Под ней, как и следовало ожидать, оказался весьма нелишний в финансовых спорах аргумент, фигурирующий в анекдотах как калькулятор для окончательных расчетов.

Вообще у огнестрельного оружия много народных названий. Ствол, волына, пушка – самые распространенные из них, но есть и более редкие, встречающиеся только в узких кругах профессионалов и знатоков. Один мой знакомый называл его «обсуждателем для самых разных вопросов», другой «личным переносным артиллерийским оружием», третий именовал «проводником из этого мира». Мне же больше всего нравился «последний аргумент».

Мой аргумент был штатовского капиталистического производства, именовался «магнумом», имел сорок пятый калибр и пятнадцатизарядную обойму. Две запасные обоймы покоились в специальных углублениях. Я разобрал и собрал пистолет, убедившись, что с ним по-прежнему все в порядке и он не потерял своего предрабочего состояния, всунул на надлежащее место обойму, а запасные убрал в сумку. Ящичек был хорош, но тяжел, и таскать его на себе все время мне не особо улыбалось, так что я задвинул его под кровать.

В моем распоряжении было сорок пять выстрелов, так что пули предстояло экономить. Даже если в этом мире и изобрели порох, в чем я уверен не был, это еще не значит, что они умеют лить непонятно кому нужные маленькие ядра и чеканить гильзы.

Вы спросите, откуда я знал, что пистолет вообще будет стрелять в этом мире? Мои литературные предшественники оставили этот вопрос открытым. У кого-то из них принесенные с собой предметы отказывались выполнять свои прямые обязанности, превращаясь в украшения либо в предметы культа, у кого-то работали, но не так, как того от них ожидали, и лишь немногим счастливчикам удалось попользоваться плодами цивилизации.

Здесь вовсю практиковали магию, следовательно, физические законы вполне могли отличаться от действующих в моем мире, и порох способен был превратиться в сахарную пудру или в еще чего похлеще, но мне почему-то верилось, что это не так. Мой верный скакун заводился с полуоборота, бензин не потерял своих горючих свойств, «ронсон» с пожизненной гарантией продолжал зажигать мои сигареты, да и английский табак на вкус не отличался от того, к чему я привык, так что у меня оставалась надежда. Но все же я решил испытать оружие при первой же возможности. Жертвовать целым патроном, одной сорок пятой частью моего запаса, мне не хотелось. Однако лучше иметь сорок четыре патрона и знать, что они тебя не подведут, чем обнаружить, что «кис-кис» заело в самый неподходящий момент. Как только я окажусь за стенами монастыря, мне понадобится мишень.

Ударил гонг, призывающий братанов в зал для принятия пищи. Я сунул пистолет за пояс, опустил рубашку, чтобы скрыть свою боеготовность, и отправился на обед.

Пиршественная зала братанов была огромной. Очевидно, она должна была вмещать всех обитателей монастыря, количество которых в лучшие времена достигало нескольких тысяч, и еще около пятисот их гостей. По стенам были развешаны факелы, но, даже если зажечь их все, потолок все равно будет теряться в темноте. Сами стены были украшены картинами, посвященными сценам охоты и битв. Героями картин большей частью были сами братаны, но встречались и полотна, не посвященные членам этого ордена. Очевидно, изображенные на них люди тоже жили по понятиям, хотя сами об этом могли и не догадываться.

Поскольку собравшихся сегодня было несоизмеримо мало, большая часть помещения находилась во мраке. Однако со своего места я смог разглядеть громадное, метров этак пять на этак восемь, полотнище, изображающее схватку человека с драконом. Дракон, как и положено всякому уважающему себя дракону, был огромным, одноглавым, не в пример русским мутировавшим Змеям– Горынычам, бил хвостом, скрежетал лапами, хлопал крыльями и дышал огнем. Размера он был поистине исполинского, ибо занимал добрую половину холста. Вторую половину холста занимал пейзаж.

Собеседником дракона был человек, подозрительно смахивающий на моего нового знакомого, восседающего во главе стола. У него была такая же борода, лысина и посох. В правой руке он сжимал еще и меч.

Беседа у них явно задалась, половина пейзажа пылала в огне, вторая половина уже отпылала и являла собой жалкое зрелише, состоящее из обугленных деревьев и выжженной почвы. Маг отбивал потоки пламени при помощи заклинаний и рубил подбирающиеся к нему части тела вредоносного пресмыкающегося. При ближайшем рассмотрении картины, которое состоялось после обеда, я обнаружил под картиной название «Могучий Грандуигл из рода Фипалов и Великий Победитель Драконов Фей Морган Безбашенный».