Ричард Кнаак - Скрытый Пророк

— Да, уж об том я позабочусь, Гамюэль. Позабочусь…

Мендельн помогал Серентии вести эдиремов к городу, но он знал, что если дойдёт до дела, приказы отдавать будет она. Это его устраивало, потому что он чувствовал себя неудобно во главе войска.

В первый день они не встретили сопротивления. Из деревень, которые они повстречали на пути, люди сбежали заранее. Мендельн был этому рад, потому что это означало, что меньше невинных людей пострадает. Однако он знал, что вскоре положение изменится, потому что сама столица никак не могла быть оставлена. Там найдутся те, кто приложит все усилия к избиению эдиремов.

Правда, вышло так, что им не пришлось ждать столицы, чтобы встретить первое сопротивление. Конный патруль, на который наткнулись эдиремы, насчитывал добрую сотню человек и, на взгляд Мендельна, вероятно, был создан путём слияния двух или трёх меньших патрулей. Люди выглядели угрожающе и явно отлично знали, что очень сильно проигрывают числом, но не сходили с места.

Во время сцены, напоминающей встречу со стражниками мастера Фахина, избранный капитан потребовал, чтобы они развернулись.

— Мы не желаем зла, — ответила Серентия, и её тон говорил о том, что она считает приказ офицера абсурдным при данных обстоятельствах. — Вам лучше расступиться.

Кеджанский патруль этого не сделал. Капитан предпринял ещё одну попытку:

— Благородной властью, данной мне великой столицей, я приказываю вам разойтись или сдаться в мои руки!

В передних рядах Йонас и некоторые другие эдиремы дерзко рассмеялись на такое требование офицера. Серентия сама ухмыльнулась.

Мендельн волновался всё больше. Выйдя вперёд, он сказал:

— Капитан, нет нужды для беспокойства. Если бы я мог…

Солдат полетел со своей лошади. Когда он ударился о землю, несколько эдиремов рассмеялось.

Капитан поспешил достать оружие:

— Арестовать их!

И в мгновение ока начался сущий ад. Конные стражники пошли в атаку. Эдиремы ринулись им навстречу. Мендельн взглянул на Серентию, ища поддержки в предотвращении насилия, но она была в голове тех, кто рвался в битву.

«Нет! Так быть не должно! Это уничтожает всякую надежду мирно вызволить Ульдиссиана!» — но, похоже, только Мендельну это было ясно. Эдиремы в очередной раз дали волю своим эмоциям. Подобно Ульдиссиану в джунглях той ночью, они дали своим силам управлять ими больше, чем сами управляли ими.

Расплачиваться за это пришлось солдатам-кеджани. Сотня вооружённых мужчин на лошадях были ничем по сравнению с тысячей эдиремов. Мендельну не нужно было смотреть за ходом битвы, чтобы знать, что всадников разрывают на куски, тогда как они не могут нанести даже случайного удара по захватчикам.

В отчаянии он стал пробираться к Серентии. Только она могла заставить остальных слушать, но сначала он должен был заставить слушать её.

Только благодаря почти неотъемлемой неловкости, которую эдиремы испытывали в присутствии Мендельна, удалось ему быстро добраться до неё. Он схватил Серентию за руку и попытался оттянуть назад.

Её ярость напугала его.

— Мендельн, ты болван! Отпусти меня! Сейчас же!

— Серентия! Посмотри, что происходит с тобой — со всеми вами! — даже пока он говорил, солдат издал ужасающий вопль. Мендельн видел, как в воздух полетели рука и голова. — Так себя ведут звери, а не люди!

— Они сами навлекли на себя это! Они…

Мендельн был окружён призраками постоянно, и потому мало обращал на них внимания за исключением случаев, когда ему требовался от них ответ на что-либо. Они редко заговаривали, если к ним не обращались.

Однако сейчас более чем от одного из них передалось чувство неминуемой угрозы, которое заставило человека в чёрной мантии не только проигнорировать требование подруги отпустить её, но сильнее потянуть её к себе.

Стрела не попала в неё, хотя было ясно, что расчёт был таким. Стрела под углом вошла в плечо Мендельна, да с такой скоростью, что его отбросило на землю.

Только это привело Серентию в чувства. Она схватилась за него, ещё когда он падал, так что упала вместе с ним. Вокруг них эдиремы продолжали наступление как ни в чём не бывало.

— Мендельн! Мендельн! — дочь торговца заслоняла его своим телом, чтобы его не раздавили.

Хотя он не перенял от брата его замечательных восстанавливающих способностей, Мендельн мог изыскать свои ресурсы. Он применил технику снятия боли, которой научил его Ратма, сумев уменьшить жгучую боль до притуплённой непрерывной пульсации.

— Я… Буду в порядке, Серентия…

— Обещаю, солдат, который попал в тебя, поплатится за это.

Он сильно сдавил её предплечье.

— Серентия… Не обманывай себя. Стрела предназначалась не мне.

— Нет, но она попала в тебя, потому что ты попытался спасти меня! — её глаза вспыхнули яростью.

— Слушай. Я говорю, не обманывай себя. Я хочу, чтобы ты посмотрела на стрелу, которая не смогла бы близко подлететь к тебе, не будь на то одной очевидной причины.

Наконец она посмотрела — действительно посмотрела — и у неё отвисла челюсть. Серентия закачала головой.

Как и Мендельн, она с лёгкостью узнала стрелу, изготовленную Ахилием.

Он бы не… Он бы не попытался убить меня… Или даже тебя!

— Попытался бы, — брат Ульдиссиана схватился за древко. Призывая все знания, которые почерпнул у Ратмы и дракона, он добился того, что стрела вышла. — Он уже попытался убить Ульдиссиана.

Как только он вытащил древко, Серентия быстро приложила к ране руку. Рана залечилась так быстро, что даже Мендельн, который знал, насколько она сильна, удивлённо ахнул.

Буря вокруг них стала утихать. Иногда раздавались ещё звуки насилия. Для солдат уже было всё кончено, и Мендельн скорбел об этой ужасной ошибке. Как теперь они могли мирно встретиться с лидерами Кеджана?

Но об этом можно будет поспорить после. Серентия встала на колени рядом с ним, не в силах поверить в это последнее подлое предательство её возлюбленного.

— Он бы никогда такого не сделал! Только не Ульдиссиана!

— Сделал. В ночь, когда я и брат вынесли два тела из лагеря… — Мендельн поморщился при мысли о том, что́ чуть не произошло. — Было чудо, что Ульдиссиан выжил.

— В каком смысле?

— Ты знаешь мастерство Ахилия. Он легко бы пронзил твоё сердце. Мне повезло, что я не был мишенью, и потому получил только это — простую рану.

— А Ульдиссиан?

— Чуть ближе к сердцу, и он был бы убит на месте. Но Ахилий как-то промахнулся. Он никогда просто так не промахивается… Только когда хочет.

Это подняло Серентии настроение.