Василий Гавриленко - Смотрящая в бездну

Тимпов и Жук спохватились и примолкли, больше не заглядывая в окна.

Вот уже показалась хижина старухи Грипл, это значит, что Ихтиандр кончился, дальше начиналась лесная дорога, ведущая к озеру и дому Маршалов.

– Хоть бы Грипл не вылезла, – сказал Алекс так, что было ясно: ему крайне интересно посмотреть на старуху.

– Грипл-грипл! – донесся визгливый голос.

Грипл стояла на дворе, похожая на обвешанный тряпьем вопросительный знак. Седые космы закрывали ее лицо, наружу торчал лишь крючковатый нос.

– Ходите, бродите! Ничего, скоро сквозь землю провалитесь.

Ребята шли молча. Алекс едва сдерживал смех, и старуха, любящая внимание, сердито хлопнув калиткой, выползла на дорожку:

– Куда намылились? Грипл-грипл!

– Уйди, Грипл, мы тебя не трогаем, – сказал Жук, зевнув.

– Не трогаете, – взвизгнула старуха и расхохоталась. – Грипл-грипл! Ой, повеселил. Посмотрела бы я на того, кто посмел бы тронуть меня. Куда прётесь, молокососы?

Колючие глаза Грипл вцепились в ребят, обыскали их с ног до головы и остановились на Соне.

– Дивчонка, – хрипло проговорила старуха. – Я тебя здесь раньше не видела. Кто ты?

Костлявая рука вдруг провела по щеке Сони, девочка в ужасе отскочила.

– Не трогай ее, Грипл!

– Ты, Тимпов, лучше закрой ротик, а не то… – Грипл защелкала сухими пальцами, похожими на корни старого дерева. – Любишь своего папочку, а? Грипл-грипл!

Алекс побледнел.

– То-то, – Грипл снова повернулась к Соне. – Ну и кто же ты?

Лицо старухи напоминало высохший в холодильнике лимон – коричневое, морщинистое, в многочисленных оспинах.

– Это Соня Маршал, – сказал Жук. – Она живет на озере. Пропусти нас, Грипл!

– Соня Маршал… – прошамкала старуха.

С Грипл что-то происходило: она то скрючивалась до невозможного состояния, то вдруг распрямлялась так, что пряди нечесаных волос подскакивали в воздух, как клубки седых змей.

– Соня Маршал… Зайди ко мне в дом.

Рука старухи потянулась к Сониной руке, но девочка оттолкнула ее и отпрянула. Тогда Грипл согнулась в три погибели и вдруг заверещала:

– Так это ты зажгла огонь в долине смерти? Скоро тебя поджарят, как курицу! Как ку-урицу! Грипл-грипл!

Старуха зашипела, изображая, видимо, шипение костра, во все стороны полетела ее слюна.

– Уйди, Грипл, – яростно крикнул Жук и толкнул старуху. Та взвизгнула и упала в придорожную канаву, наполненную зеленой водой. – Скорее!

Соню и Алекса не нужно было просить дважды, они помчались, не жалея ног, подгоняемые проклятьями старухи.

Остановились у большого, покрытого мхом, камня.

– Передохнем, – проговорил Жук и свалился в траву. Туда же упали Соня и Алекс.

– Что надо от меня этой старухе? – воскликнула Соня, едва переводя дыхание. – Я же ее никогда не видела.

– Не знаю, – недоуменно признался Алекс и посмотрел на Жука. – Меня она никогда в гости не приглашала.

– Какая гадкая, мерзкая! – возмущалась девочка, вновь переживая момент, когда до ее щеки дотронулась шершавая ладонь.

– Не надо, Маршал, – вдруг сказал Жук. – Грипл стара, как мир, и уже поэтому заслуживает уважения.

– Уважения? – удивилась Соня, вспоминая, как Жук минуту назад улепетывал от этой Грипл, словно заяц. – Но она же злобная ведьма.

– Не суди того, кого не понимаешь, – жестко отрезал Жук. – Однако надо спешить! Мы не туристы!

Сгустившийся воздух своей прохладой уже вытеснил собравшееся за день над землею тепло. Ребята пошли по едва заметной дороге мимо раскинувших ветви дубов. Жук – впереди, раскачиваясь при каждом шаге, цепь на его куртке сурово бряцала, словно меч у рыцаря. Соня шла рядом с Алексом и время от времени смотрела на Тимпова. Мальчик, наверное, под воздействием ночи, посерьезнел, насупился и глядел прямо перед собой на серую ленту дороги. Небо было темное, безлунное, лишь две тусклые звездочки удивленно созерцали компанию.

Соне стало тревожно, она и не заметила, как ее рука – сама собой – робко взяла руку Алекса. Мальчик вздрогнул, но сразу понял, что это, и улыбнулся.

– Не бойся, – сказал он слегка дрогнувшим голосом, и – Соня могла поклясться – вдруг стал выше ростом.

Они пошли, держась за руки через темную ночь, однако девочке это казалось уже не совсем удобным и правильным, она жалела, что рука ее проявила такое самоуправство – что теперь о ней думает Алекс?

– Быстрей, – беспокойно сказал Жук, обернувшись. Даже за несколько шагов было заметно, как горят глаза на его бледном лице.

– Скорее, – крикнул он, видя, что они не реагируют. – Ну что вы тащитесь, как сонные черепахи.

– Жук прав, – сказала Соня со странной смесью сожаления и облегчения, отнимая у Алекса свою руку. – Надо спешить. Вам же еще назад возвращаться.

– Нет проблем, – храбро выпалил Тимпов.

– «Нет проблем!» – передразнил Жук. – Вот выскочит из-за того вон камня вурдалак, и мы на тебя посмотрим!

Алекс притих, глядя на лежащий у дороги огромный камень: а ну как и вправду за ним притаилось чудовище? Соня непроизвольно вновь схватила руку Тимпова и сжала ее. За валуном никакого вурдалака не оказалось, девочка отпустила руку Алекса и покраснела, досадуя на себя. Хорошо, что при свете всего двух звездочек этого не было видно.

Маячившая впереди долговязая фигура Жука вдруг исчезла.

– Жук, – крикнул Алекс в темноту. – Притормози. Уж больно ты разогнался.

Никто не ответил.

– Жук! – заорал Тимпов что было сил, представив, что ему придется топать обратно одному.

– Замолчи, – прошипел Жук, выныривая из темноты. Его глаза расширились от страха. – Кого ты собрался разбудить?

– Мы думали, что ты сбежал.

– С какой стати? – удивился Жук.

Алекс не нашел, что ответить.

– Ох, и достанется мне от отца, – проговорила Соня, но без всякого страха. Наоборот, больше всего на свете ей хотелось, чтобы все было как обычно: прийти домой, получить нагоняй и – спать.

– Он у тебя такой суровый, – бросил на ходу Алекс.

Соне почему-то стало обидно, хотя Тимпов сказал правду.

– Не суровей твоей матери, – ответила она с вызовом.

Мальчик покраснел и, как и Соня минутой ранее, поблагодарил небо за то, что на нем сегодня всего две звездочки. Кроме того, он вспомнил о матери, понимая, что дома его ждет буря, но отчего-то ни капли не пожалел, что вызвался провожать Соню.

Вот и граница владений Маршалов – невысокий шаткий забор. Отсюда уже был виден дом – черный, окна не светятся, словно нежилой. Сердце Сони тревожно защемило. Но вот в одном из окон на втором этаже промелькнул свет, как будто кто-то зажег и тут же потушил фонарь.