Предзимье. Осень+зима - Татьяна Лаас
Тая не стала уточнять, кто именно: император, губернатор, род, земля…
— А я сумела сбежать, — зачем-то призналась она.
— Вам сказочно повезло. Я не смог.
Прерывая внезапную откровенность, он остановился перед крыльцом полицейского участка. Тая не стала ждать, когда ей любезно откроют дверь — вышла сама, направляясь к патрульной машине, где на заднем сиденье вдохновенно что-то завывал ОТК. Совсем напился, раз до такого дошел… Это же надо! Хуже Метелицы — того Тае тоже приходилось забирать от жандармов и не раз.
Магмода караулил, подпирая дверцу, Владимир. Носом он уткнулся в свой электронный блокнот, что-то читая в нем.
Зимовский распорядился, зычно крикнув:
— Владимир, отпускай Серова!
Вой, летевший в небеса, моментально заткнулся — ОТК удивленно повернулся к окну, узнавая Таю. Владимир ожил, спешно убирая блокнот во внутренний карман мундира, открыл дверь и скомандовал:
— Вылезай! Тебя забирают.
Магмод коротко, довольно зло рыкнул. Два раза. Тая прям почувствовала, что он выругался. «Твою мать!» Или что-то подобное.
— Вали! — подсказал Владимир, — а то в холодную пойдешь. Надо же так нажраться…
Угрожающе раскачиваясь, ОТК вылез из машины и замер, подглядывая на Таю. Зимовский вышел вперед, чуть заслоняя её собой:
— Грибочек, ты уверена, что хочешь его забрать?
ОТК узнаваемо потер подбородок и гнусно хмыкнул над «грибочком». Тая знала: для Кошкина не составляло труда выдать Метелице документы на любое имя. Тая догадывалась, что Кот может думать, что так подстраховывает её. Только зачем все это?!
Кот не знал, что когда-то у Таи были проблемы со зрением, и она училась запоминать людей не по лицу, а по фигуре, по запахам, по характерным жестам. Да и обозвать Метелицу «Сергеем Серовым» как раз во вкусе Кошкина. Родные родители пожалели бы, наверное, парня.
ОТК, засунув руки в довольно тесные джинсы, стоял, откровенно покачиваясь и зевая. На нем привычно была белая футболка и спортивная куртка. Ночью, если бы где-то заснул в поле, точно бы замерз. Осень на дворе, хоть и сентябрь. Дед прав, он в Сибири обманчивый: жаркий днем и ледяной ночью.
Зимовский ждал от Таи ответа. Даже Владимир как-то недобро посматривал то на Таю, то на магмода, то на начальство.
— Не уверена, — старательно честно сказала Тая. — Но не бросать же его тут. Замерзнет где-нибудь, и колыбельная не понадобится.
Магмод хмыкнул и снова потер подбородок. Надо будет сказать Кошкину, что актер из Метелицы тот еще.
— Спасибо вам, Илья Андреевич, за все. До свидания. — Она махнула рукой ОТК и пошла прочь: — Пойдем, Гордей.
ОТК возмущенно рыкнул ей в спину, а Зимовский поправил её:
— Сергей. Серов Сергей.
Тая обернулась на мужчин:
— А я как сказала? Ошиблась, наверное.
ОТК поднял голову и душевно зарычал в небеса. Он думал, он один тут такой умный?
— Может, вас все же подвезти? — великодушно предложил Зимовский. Тая бы ни за что не пустила в свою машину пьяного — еще буянить начнет или еще чего похуже. Пьяные магмоды ничем от обычных пьяниц не отличаются. Хотя, наверное, они все же хуже — магмоды еще обивку кресел могут грызть и когти чесать о дверцы.
— Нет, спасибо. Мне уже неловко пользоваться и дальше вашей добротой. Илья Андреевич, еще раз спасибо. Мы пойдем. Пока Серов будет идти, алкоголь как раз выветрится. Ему полезно прогуляться.
ОТК вздохнул и зашагал вслед за ней. Уже когда отошли на приличное расстояние от полицейского участка, магмод догнал её и пошел рядом. Он явно перестроил голосовые складки, потому что довольно внятно сказал:
— Вот тебе надо было портить такую хорошую маскировку, скунсик?
— Ты сам её нарушил, Гордей.
— Чем? — деловито уточнил Метелица.
Сворачивая к лесу, за которым прятался пустырь, Тая напомнила:
— Тем, что ехал в одном со мной вагоне.
Кажется, дрожь в голосе все же пробилась — Метелица аккуратно взял Таю под локоток и страх рассеялся. Гордей не тот, кто даст её в обиду. Лес вокруг зашумел, но приближаться к Тае не стал — смирно стоял вдоль асфальтовой дорожки, не пытаясь добраться тенями через скудный свет редких уличных фонарей.
— Тая, поклеп! — возмущался Метелица весьма достоверно. — Это ты ехала в одном со мной вагоне. Ты по положению должна вообще-то вторым классом пользоваться — орден святой Анны не даст соврать. Я-то калечного магмода изображал, мне билет в третий класс еле выписали. А ты хороша! Мало того, что купила билет в вагон третьего класса, так еще и села рядом со мной.
— Ты в вагоне был единственный магмод. — Тая пожала плечами. В вагонах третьего класса места не указывались, так что сесть она могла где угодно, в том числе и возле магмода.
Совсем стемнело, фонари исчезли вместе с лесом, и Тая пошла гораздо медленнее по пустырю.
— Кот ругательствами подавился, когда увидел, куда ты села…
— Гордей, ты сам виноват. Надо было не соглашаться на авантюру Кошкина — я не барышня, которая нуждается в присмотре.
Он честно признался, шагая специально медленно, чтобы Тае было проще в темноте:
— Да я не из-за тебя поехал. Просто так совпало. Должен был поехать после визита императрицы, а тут ты рванула в Змеегорск. Кошкин меня и дернул раньше времени.
— И попросил приглядеть.
— Не без этого, скунсик.
Он отодвинул в сторону высоко вздымавшийся чертополох, чтобы он не задел Таю.
— Ты не устал так меня называть?
Она глянула на Метелицу. Было непривычно видеть волчью пасть вместо человеческого лица, хотя маскировка хорошая получилось, это точно. Метелица довольно рыкнул:
— Скунсы милые и безобидные.
— То есть я не могу за себя постоять?
Метелица обиженно дернул плечом:
— Вот этого я не говорил. Скажи лучше, что хмырю Зимовскому от тебя надо?
— Если бы я знала, Гордей.
— Отшить?
Тая напомнила очевидный факт:
— У скунсов есть мощные когти. Я могу за себя постоять.
— Понял, отстал. Отшивать не буду. Надоест — только моргни. Я понятливый.
— Если ты такой понятливый, то какого хрена ты лезешь на рожон?
— Ароматного.
— Что?
Метелица повторился:
— Хрен — ароматный. Ругаться нехорошо, и, Тая, у меня задание, вообще-то.
Тая свернула к старой железнодорожной колее, идти сразу стало легче — надо только чуть приспособиться к шагу, шпалы лежали неровно. Стояла удивительная тишина, слово весь мир затих. Даже далекого шума города не слышно. И пахнет так, что кружится голова: сладковато борщевиком, горько полынью, мягко полевыми травами. Никакого намека на гниль, сейчас даже запах креозота пропал. Магмод-лис еще не влип в неприятности? Или он все же погиб не тут.
Тая тихо сказала Метелице:
— Так занимайся своим заданием, а не
