Формула власти. Новая эпоха - Анастасия Поклад
— Пока нет, — качнула головой Выля. — Я привезла тебе второго гостя, — она опять покосилась на домик и строго добавила: — На сей раз это действительно гость.
Фенрес посмотрел на сильфа с поистине ведским пренебрежением, даже скривился. А потом фыркнул из-под бороды:
— Значит, вот они какие, неуловимые и несуществующие обдины «воробушки»…
— Отправишь его с первым же гонцом, — деловито перебила Выля. — До того кормить, поить, сабельку не отбирать.
Человек кивнул, и в этот момент чуткое ухо Юргена уловило, как в недрах домика кто-то безуспешно молотит кулаками в запертую дверь. Приказ Выли обнадеживал, но все равно сделалось как-то не по себе. На всякий случай сильф приготовился выхватить оружие в любой миг и незаметно подозвал гуляющие по полянке сквозняки. Человека отбросить хватит, тем более, если он без палки не может ходить.
Выля встала на доску поудобнее, на прощание кивнула обоим и начала взлет.
Не дождавшись, пока досколетчица скроется из виду, Фенрес молча развернулся и заковылял к двери, жестом пригласив Юргена следовать за собой. Юра с тоской оглянулся на блеснувшее над верхушками сосен небо.
Внутри домик был еще меньше, чем казалось снаружи. Печка, застеленная шубой лежанка, скудная утварь, закрытая дверь то ли в другую комнату, то ли в чулан, за которой кто-то пошуршал и притих.
— Смирный стал, — равнодушно проскрипел Фенрес своим простуженным голосом. — Поначалу-то… и бился, и грозил, и богатства сулил, умолял даже. Мне-то чего? Обда — вот закон! Как покарала, так и к жизни вернула, выше высших сил, прозорливее времени…
Он забормотал что-то совсем неразборчивое, а потом неожиданно ясно постановил:
— Будешь спать на полу, на шубе. Время летнее, а вы, вор-робушки, и по зиме не зябнете.
Рывком снял с лежанки пыльные меха и кинул на не слишком чистые доски пола у закрытой двери. Юрген подумал, что после чердака с мышами ему не привыкать.
День прошел тихий, неспешный и какой-то сонный. Временами Фенрес выходил из дому и чем-то гремел снаружи. Юрген сидел на шубе и набело переписывал отчет для Липки. Он не боялся, что его записи прочитает хозяин дома: Фенрес, как и Выля, не знал сильфийского. Гулять по лесу агента не тянуло. В этих принамкских чащобах где не болото, там бурелом с крокозябрами, заплутаешь так, что потом и Небес не найдешь.
За запертой дверью кто-то вздыхал, ворочался, но заговорить с новым соседом не пытался. То ли считал это безнадежным, то ли выжидал, прислушивался, пытаясь понять, с кем имеет дело. Юрген занимался тем же самым. И все-таки попробовал разговорить хозяина.
Выля оказалась права. Ни на какие вопросы о прошлом Фенрес не отвечал, лишь обронил вскользь, что фамилию вправе носить тот, кто считает себя членом рода, а горы давно отвернулись от него, и на запад пути нет. При упоминании города Редима Фенрес странно подергивался, словно отбиваясь от назойливых мух, а когда Юрген недальновидно спросил про Климу, разразился длиннющей путаной тирадой о каких-то спесивых девчонках, величии обды и почему-то — о трудностях ведения большой торговли в маленьких поселениях у Доронского моря. Вдобавок, Фенрес называл своего гостя исключительно «воробушком», а это людское прозвание все сильфы терпеть не могли еще больше, чем глупую байку о растянутых ушах.
Фенрес лег спать с первыми сумерками, и вскоре по домику разносился его сиплый с присвистами храп. Юрген устроился на шубе, накрывшись своим одеялом, и только собрался последовать примеру хозяина, как с той стороны в запертую дверь над его ухом осторожно постучали, и раздался негромкий, но крайне усталый и несчастный голос:
— Эй… уважаемый господин… Вы еще там?
— С кем имею честь? — столь же светски отозвался Юрген, стараясь, чтобы голос не звучал изумленно. Не каждый день в глуши принамкской чащобы услышишь безупречную сильфийскую речь с придворным выговором.
— О, высшие силы, вы мне не померещились! — сдавленно воскликнули за дверью. — Умоляю вас, помогите мне бежать отсюда. Я не знаю, какая доля привела вас в этот дом, но здешний хозяин — злодей и убийца, крокозябропоклонник! Он удерживает меня в плену уже несколько недель, морит голодом и жаждой, и я боюсь представить, какая страшная участь мне уготована.
— Вы не ответили, кто вы, — напомнил Юрген. По ту сторону двери совершенно точно был человек — незнакомец помянул высшие силы. Явно кто-то из Ордена — веды по-сильфийски не говорят. А этот услышал, как хозяин дома называет гостя воробушком, и рискнул. Учитывая, что Выля знает о пленнике, наверняка кто-то из неугодных обде. Но враг обды — не значит враг Холмов.
— Я гонец Ордена, — взволнованно зачастил человек за дверью. — Езжу по всей стране, часто бываю и у вас на Холмах. Я возвращался в Кайнис после очередного поручения, даже без писем. Моя доска сломалась, увы, в нынешние времена наши доски оставляют желать лучшего. Я оказался в чащобе и набрел на этот домик. Поначалу хозяин был приветлив, обогрел, накормил и обещал указать путь, но за ужином опоил меня каким-то зельем, и я очнулся уже связанным в этой клетушке. Прошу вас, помогите мне, я не хочу, чтобы моя несчастная невеста стала вдовой, не побывав в женах. У вас есть невеста?
— Нет, — с трудом ответил Юрген, так и не сумев выговорить «я вдовец». В нем шевельнулось сочувствие к узнику. Насчет «крокозябропоклонника» незнакомец, конечно, приврал, да и взяли его, скорее всего, с письмами. Или с важными для обды сведениями. Но если они сейчас столкуются, эти сведения достанутся Юргену и он сам получит возможность решать, стоит ли передавать это Климе. У Холмов в войне людей свои интересы, и нынче на кону такое, что приходится ставить долг агента выше дружбы и личных симпатий. — Но я помогу вам, если…
— Все что угодно, прошу вас!
— Вы будете обязаны мне избавлением от обды, — тихо, чтобы не проснулся Фенрес, сказал Юрген, подбирая слова. — Вы скажете мне то, что вам известно, а после летите на все четыре ветра к вашей невесте.
Пленник задумался. Через ветер сильф слышал, как он хрипловато дышит, кусает губы и теребит на пальце остатки содранного ногтя.
— Я согласен. Что вы хотите узнать?
— Содержание ваших посланий, разумеется, — Юрген плотнее прижался ухом к двери и услышал, как собеседник поступает точно так же. — Не врите, будто их нет.
Снова пауза. И обреченное:
— Я все вам скажу. Только, пожалуйста, выпустите меня отсюда и дайте хоть глоток воды. Я не пил уже целые сутки, мысли путаются.
Теперь пришел черед задумываться Юргену. За весь день Фенрес не
