Корзина желаний (СИ) - Смирнов Андрей Владимирович

Слуга отрицательно покачал головой и отвернулся.

Поглазев еще немного, Вийон двинулся дальше, справедливо решив, что происходящее к нему никакого отношения не имеет, а поскольку настрой толпы становился все более ожесточённым, нельзя было исключать, что из словесной перепалки и оскорблений в адрес стражников все перерастет в побоище, и пострадать, будучи по ошибке избитым или брошенным в тюрьму, корзинщику нисколько не хотелось.

Он обошел всю улицу, но никто из тех, с кем он говорил, не слышал об Айнри Тозоле. Смеркалось. Когда Вийон двинулся назад, толпа уже рассосалась, также не было видно ни стражи, ни с добром. Дом, довольно большой и дорогой, выглядел пустым и покинутым, однако Вийон заметил, что входная дверь в него слегка приоткрыта. Он подошел ближе и постучался, но ответа не последовало. «Невежливо домогаться хозяев с вопросами, когда они разорены и имущество их отнимают из-за долгов, – подумал Вийон. – Но тот старик выглядел человеком весьма умудренным годами и сведущим, вдруг он что-нибудь слышал о моем друге?»

Он постучался еще раз, а когда и на этот раз не ответили – толкнул дверь и вошел.

Не смотря на отсутствие освещения, внутри дом также выглядел весьма богато – даже не смотря на то, что часть обстановки отсутствовала, по отделке стен и оставшейся мебели можно было предположить, что обитают тут весьма небедные люди – либо стремящиеся казаться таковыми. Вот только – обитают ли? Вийон миновал прихожую, прошел одну комнату, другую, и никого не встретил. Каких-либо звуков в доме также не было слышно. Неужели единственным человеком, который жил тут все время, был тот несчастный старик, цеплявшийся за каждую выносимую из дома вещь? Трудно было поверить, что он мог жить в этом доме один, без слуг и семьи, и покинул свое жилище только сейчас, когда к нему пришли из-за накопившихся долгов.

Но нет, хозяин дома свое жилье не покинул. Вийон обнаружил его на втором этаже, в комнате, где еще сохранилось несколько предметов обстановки – старый письменный стол, пара стульев, пюпитры и чертежная доска. В комнате было немало книг и свитков, размещенных преимущественно на стеллажах, но некоторые лежали прямо на полу, сложенные беспорядочными стопками. Вероятно, часть мебели отсюда уже вынесли, неясно было только, почему выносили именно мебель, а не книги, ведь стоили последние намного больше.

Старик, которого безызвестный слуга называл Байлом Хадзи, сидел за столом, также заваленным книгами и чертежами, но не работал и не читал, а разглядывал, держа в руках, какой-то продолговатый предмет из фарфора. Также на столе стояла большая темная бутыль, а рядом с ней – кубок. Когда старик поднял взгляд на вошедшего, Вийон заметил, что глаза его блестят от влаги в свете трех свечей, освещающих комнату.

Несколько долгих секунд хозяин дома и незваный гость смотрели друг на друга.

– Кто вы такой? – Хрипло спросил старик. – Мародер? Грабитель? Берите, что хотите и уходите.

– Нет-нет, простите… Я обычный прохожий. Я стучал, но ответа не было, а дверь была открыта и я…

– …решили вломиться в чужой дом? – Раздраженным тоном закончил Байл неуверенные самооправдания корзинщика. Затем, опустив взгляд, и, казалось, утратив всякий интерес к гостю, он пробурчал:

– Что вам от меня нужно?

– Я разыскиваю одного человека, Айнри Тозола, – ответил Вийон. – Он мог учиться у кого-нибудь на этой улице лет двадцать или двадцать пять тому назад. Я обошел все дома, но никто из тех, с кем мне удалось поговорить, ничего не слышал о человеке с таким именем.

– Тозол?.. – Пожевав губами, переспросил Байл. Он посмотрел в верх и в сторону, как часто делают люди, пытаясь что-то вспомнить. – Я слышал об одном Тозоле…

Сердце Вийона встрепенулось при этих словах. И упало, когда Байл продолжил:

– …но его звали не Айнри, а… Как же его звали?..

Он размышлял лишь секунду, а затем махнул рукой, отвлекаясь от этих мыслей.

– Да какая, в сущности, разница, как его звали? С тех пор минуло уже много лет. – Архитектор помолчал, а затем вновь посмотрел на Вийона. – Не знаю я никакого Айнри Тозола. Уходите.

Вийон поклонился и даже отступил на два шага, но затем вернулся.

– Про какого Тозола вы говорите? Может быть, ваш Тозол – родственник Айнри Тозола, которого я ищу? Простите. Мне очень нужно его найти.

– А мне нет никакого дела до того, что вам нужно, – отмахнулся старик. – Почему меня это должно волновать? Разве вас волнуют мои дела и беды? Да и кто вы вообще такой?

– Я Вийон Рауп, господин. Я корзинщик.

– Корзинщик! Пффф!.. – Байл издал губами пренебрежительный звук. – Что может быть корзинщику нужным от Тозолов? Где вы и где они? Это несопоставимо. Да ни один Тозол даже и смотреть в вашу сторону не станет.

– Я знаю, господин, все так. – Вздохнул Вийон. – Мой друг происходил из очень хорошей, благородной семьи. Конечно, ни к лицу такому как он дружить с такими, как я. Но мы были детьми и не думали о статусе и положении. Он был одинок и нуждался в друге, а я играл с ним, а не с другими детьми потому, что он никогда меня не дразнил и не обижал.

– Как трогательно! – Фыркнул старик. – Итак, неожиданно вы решили разыскать друга детства, который вам, мягко говоря, совсем не ровня, но с чего вы взяли, что ваша детская дружба что-то значит для него сейчас? Он повзрослел, и наверняка не захочет даже и знаться с вами.

– Вы так думаете?.. – Вийон опустил взгляд. Мысль о том, что Айнри просто отвернется при встрече или велит слугам отогнать от своей особы какого-то оборванца, впервые посетила его, и была ужасна. Нет, не может такого быть. Ведь они поклялись друг другу в вечной дружбе – в тот самый день, когда Вийон помог сохранить Айнри достоинство в весьма неприятной ситуации, а может быть даже, и спас ему жизнь! Пусть они были детьми, и многое изменилось, но образ высокомерного, чванливого, лишенного сострадания человека никак не увязывался в голове Вийона с тем Айнри, которого он помнил – ведь мальчик в его воспоминаниях был полной противоположностью этого образа.

Вийон затряс головой и сердито посмотрел на Байла.

– Не говорите так!..

Старик встретил его взгляд со снисходительной улыбкой.

– Он другой… был другим… – Добавил Вийон уже не так уверенно. – Во всяком случае, я должен попытаться.

– Что ж, желаю вам удачи, – пожал плечами Байл. – Надеюсь, ваши надежды сбудутся и когда вы его найдете, он и в самом деле будет хотя бы на одну десятую так добр к вам, как вам бы хотелось. Но лучше бы вам не питать ложных надежд, чтобы не испытывать боль, когда они не сбудутся. Люди придают огромное значение деньгам и статусу, и поразительно меняются, когда меняется ваше собственное положение – в ту или иную сторону. Вот, например, я. Пока у меня водились деньги, слуги ходили на цыпочках, кланялись при каждой встрече, а молоденькие горничные смотрели на меня, старика, так, как будто бы я был прекрасным принцем… Нет, не подумайте дурного! У меня ничего не было ни с одной из них, но как они себя вели, какую выражали готовность разделить со мной мое одиночество после смерти Камии!..

Старик покачал головой, тяжело вздохнул и снова уставился вниз, на продолговатое фарфоровое изделие в своих руках.

– И вот я разорен. – Мрачно констатировал он. – И что же? Слуги смеются мне в лицо, отворачиваются, говорят со мной сквозь зубы, а под конец сбегают, прихватив в собой всю серебряную посуду! Горничные уходят, кухарки уходят – все покидают меня, хотя совсем недавно клялись в вечной любви и преданности!.. Нет, не подумайте, я не виню их. Я даже не стал жаловаться в стражу из-за украденного серебра. В конце концов, я ведь задолжал им жалование, а им нужно кормить свои семьи… Но как же они изменились, как только я все потерял! Это поразительно. Казалось, что я знал их, но нет – они всего лишь казались мне милыми и обходительными, а на деле были совершенно ко мне равнодушны, и не смотря на столько лет, проведенных рядом, даже не видели во мне человека. Для них я был всего лишь способом получить свои деньги – и деньги немалые, ведь я платил им весьма щедро! – а как только я перестал им платить, я совершенно для них исчез. Казалось бы, в мои-то года надо быть умнее и понимать, что к чему, но перемены произошли так быстро, что я до сих пор не могу привыкнуть к новому миру, в котором теперь живу…