Брендон Сандерсон - Слова сияния
Тысяча солдат двигалась с ним сквозь строение, освещая путь фонарями с большими ограненными драгоценными камнями, в пять раз превышающими размер брумов. Но даже некоторые из них начали тускнеть, сверхшторма не было слишком давно.
Тысячному отряду оказалось тяжело ориентироваться в зловещих застенках. Но несмотря на то, что принц полностью потерялся, теперь они уже должны были приблизиться к противоположной стене — той, что находилась за спинами паршенди. Некоторые из его людей осмотрели соседние помещения и вернулись с подтверждениями. Они находились с края здания. Теперь Адолин различал очертания окон, запечатанных крэмом, который за годы просочился сквозь щели, образовав потеки на стене, и затвердел лужицами на полу.
— Итак, — обратился он к командирам рот и капитанам. — Давайте соберем всех, кого возможно, в этом зале и коридоре сразу за ним. Я вырежу отверстие наружу. Как только откроется проход, нам необходимо выскочить под дождь и атаковать поющих паршенди. Первая рота, вы занимаете позицию по бокам и прикрываете выход. Не дайте им оттеснить вас! Я пойду впереди и попробую отвлечь внимание на себя. Все остальные выходят и присоединяются к атаке как можно быстрее.
Мужчины кивнули. Адолин глубоко вздохнул, опустил забрало и подошел к стене. Они находились на третьем этаже здания, но он прикинул, что накопившиеся образования крэма снаружи позволят им оказаться примерно на уровне поверхности. В самом деле, до него донесся слабый звук. Гудение, заставляющее вибрировать стены.
Шторма, паршенди находились прямо за стеной. Адолин призвал Клинок Осколков, дождался, пока командиры рот передадут его слова, чтобы солдаты приготовились, и несколько раз проткнул стену на всю длину меча. Затем нанес несколько размашистых ударов и врезался в стену плечом в Доспехах.
Та раскрошилась и вывалилась наружу, каменные обломки лавиной посыпались вниз. Дождь хлестал с прежней силой. Адолин оказался всего лишь в нескольких футах над землей и энергично спрыгнул на скользкие мокрые камни. Слева, в непосредственной близости, спинами к нему расположились резервы паршенди, поглощенные монотонным пением. Шум битвы был здесь практически неразличим, потонув в щекочущих нервы звуках нечеловеческой песни.
Отлично. Дождь и гул голосов заглушили шум, пока он проламывал отверстие. Принц прорубил еще один выход, пока солдаты с фонарями в руках выскакивали из первой дыры. Адолин начал вырезать третий проход, но услышал крик. Один из паршенди наконец их заметил. Это была женщина — в новой форме половые признаки выделялись более очевидно.
Адолин преодолел небольшое расстояние до паршенди и ворвался в их ряды, размахивая смертоносным Клинком Осколков. Тела врагов валились на землю с выжженными глазницами. Пять, затем десять. К нему присоединились солдаты, орудуя копьями, и стали обрывать ужасную песню противника.
Все оказалось на удивление просто. Паршенди неохотно прерывали песню, выходя из транса дезориентированными и сбитыми с толку. Те, кто сражался, испытывали проблемы с координацией, и широкие взмахи меча Адолина не оставляли им времени призвать ту странную искрящуюся энергию.
Это было все равно что убивать спящих. Прежде Адолину уже приходилось заниматься грязной работой с помощью Осколков. Бездна, каждый раз, когда ты оказывался на поле битвы в Доспехах Осколков и с Клинком Осколков, приходилось заниматься грязной работой — битва превращалась в бездумную резню, и его противником с тем же успехом мог выступать ребенок с палкой. Однако теперь было хуже. Часто паршенди приходили в себя прямо перед тем, как он лишал их жизни — моргающие, с возвращающимся сознанием, стряхивающие оцепенение только для того, чтобы столкнуться лицом к лицу с полным Носителем Осколков, который убивал под дождем их друзей. Взгляды, полные ужаса, преследовали Адолина, пока он оставлял за собой один труп за другим.
Куда подевалась дрожь, которая обычно толкала его вперед через всю резню? Он нуждался в ней. Но чувствовал только тошноту. Остановившись посреди поля, усеянного свежими трупами, из выжженных глазниц которых под дождем завивался едкий дымок, Адолин задрожал и с отвращением выронил Клинок. Тот рассеялся туманом.
Что-то врезалось в него сзади. Споткнувшись о труп, покачнувшись, но устояв на ногах, он развернулся и тут же получил удар в грудь Клинком Осколков, от которого по нагруднику разбежалась паутина светящихся трещин. Принц отразил следующий удар предплечьем и отступил на шаг, принимая боевую стойку.
Она стояла перед ним, и дождь ручьями стекал по ее броне. Как там она называла себя? Эшонай. Под шлемом Адолин лишь ухмыльнулся, глядя на Носительницу Осколков. С ней он мог сражаться. Честная схватка. Он поднял руки и, как только из тумана появился Клинок Осколков, взмахнул им вверх, отражая ее атаку несколькими стремительными парирующими ударами.
«Спасибо», — подумал Адолин.
* * *Далинар верхом на Кавалере пересекал мост с плато Ройона, держась за кровоточащую рану в боку. Глупо. Он должен был заметить то копье. Слишком сильно сосредоточился на красных молниях и быстрых перемещениях сражающихся пар паршенди.
«Истина в том, — подумал Далинар, соскальзывая с лошади, чтобы хирург смог осмотреть рану, — что ты уже старик».
Возможно, не с точки зрения возраста, поскольку ему было всего лишь за пятьдесят, но по солдатским меркам он, несомненно, постарел. Без помощи Доспехов Осколков Далинар становился медлительным и слабым. Убивать других — забава для молодых, потому что старики первыми терпят поражение.
Проклятый дождь не прекращался, поэтому он спрятался под одним из тентов Навани. Лучники по-прежнему не давали паршенди перейти через ущелье и добить отступающего Ройона. С их помощью Далинару удалось спасти армию кронпринца, по крайней мере ее половину, но люди потеряли все северное плато. Ройон поскакал в безопасное место, за ним последовал шедший пешком измученный капитан Хал. Сын генерала Хала был облачен в свои собственные Доспехи и нес Клинок Телеба, который ему, к счастью, удалось забрать с тела павшего.
Им пришлось оставить тело и Доспехи. Плохо и то, что пение паршенди продолжалось в том же ритме. Несмотря на спасение солдат, поражение было ужасным.
Далинар снял нагрудник и, заворчав, сел, когда хирург предложила ему табурет. Он позволил женщине позаботиться о ране, хотя знал, что та не опасна. Рана была скверной — как и любая рана на поле битвы, особенно если ослабляла руку, которой держат меч, — но она его не убьет.
— Шторма, — проговорила хирург. — Кронпринц, вы весь в шрамах. Сколько раз вы получали ранения в плечо?
— Не помню.
— Как у вас получается до сих пор владеть рукой?
— Тренировка и практика.
— Но это невозможно... — прошептала она, расширив глаза. — Я имею в виду... Шторма...
— Просто зашей рану, — сказал Далинар. — Да, сегодня я буду держаться подальше от поля битвы. Нет, я не буду напрягать руку. Да, я слышал раньше все эти лекции.
Прежде всего ему не следовало лезть в бой. Он сказал себе, что больше не участвует в битвах. Он решил стать политиком, а не военачальником.
Но изредка Терновника требовалось выпускать на волю. Люди нуждались в нем. Шторма, он сам в нем нуждался. И...
В палатку ворвалась Навани.
«Слишком поздно».
Кронпринц вздохнул, когда она направилась к нему широкими шагами мимо фабриала, который светился в маленькой подставке, собирая воду внутри палатки в мерцающий шар. Вода струилась по двум металлическим стержням по бокам фабриала, вытекала по земле из-под тента и через край плато устремлялась в ущелье.
Далинар угрюмо посмотрел на Навани, ожидая, что та отчитает его как молоденького рекрута, потерявшего свой точильный камень. Однако она лишь подошла и прижалась к его здоровому боку.
— Выговора не будет? — спросил Далинар.
— Мы на войне, — прошептала женщина. — И мы проигрываем, не так ли?
Далинар взглянул на лучников, у которых заканчивались стрелы. Он ответил не слишком громко, чтобы они не услышали:
— Да.
Хирург бросила на него пристальный взгляд, затем опустила голову и продолжила зашивать рану.
— Ты поскакал в бой, когда кто-то нуждался в тебе, — сказала Навани. — Спас жизни кронпринца и его солдат. Так почему ты ждешь, что я буду сердиться?
— Потому что ты — это ты.
Он поднял здоровую руку и пробежался пальцами по ее волосам.
— Адолин победил на своем плато, — произнесла Навани. — Находившихся там паршенди рассеяли и обратили в бегство. Аладар держится. Ройон потерпел неудачу, но количество наших войск до сих пор равное. Так почему же мы проигрываем? Я вижу это по твоему лицу, но не понимаю почему.
— Одинаковое количество войск с обеих сторон равнозначно нашему поражению. — Далинар чувствовал, как формируется шторм. Далеко, на западе. — Если они допоют песню, то всему, как предупреждал Рлаин, придет конец.
