Вера Камша - Темная звезда

— Иди за мной, но тихо. Нам не нужны свидетели. При Стефане сейчас только его дядька. На старика можно положиться, он приехал сюда еще с сестрой.

Акме Арройя двадцать два года была королевой Таяны, естественно, ее неуемный братец знал Высокий Замок как свои пять пальцев. Герцог уверенно свернул в проход для слуг и повел гостя узкими, сводчатыми переходами. Маленькую железную дверь открыли сразу. Коренастый человек с крючковатым носом и колючими глазками сдержанно, но сердечно поклонился и отступил в сторону, пропуская посетителей. Герцог рывком отодвинул бархатную портьеру, и они оказались в комнате принца.

Стефан сидел в кресле у раскрытого окна. Яркий солнечный свет подчеркивал бледность, темные круги под запавшими зелеными глазами. Роман помнил, что наследнику должно осенью исполнится тридцать четыре, но определить возраст принца на глаз казалось невозможным, это существо уже находилось вне времени. А ведь недавно Стефан, смеясь, поднимал толстуху-повариху, мог несколько раз без отдыха переплыть Рогг и усмирить дикого коня. Таянский наследник слыл прекрасным воином и при этом не чурался наук. Принцу пророчили блестящее царствование, пока в начале минувшей зимы он не бросился вытаскивать из полыньи сестру и ее подругу, дочь Михая Годоя…

Пользуясь привилегией врача, либр внимательно рассматривал осунувшееся лицо Стефана. Потом взял его за плечи и внимательно посмотрел в зеленые глаза с расширенными зрачками.

— Рене, мы должны остаться одни, — герцог кивнул и поднялся, но тут дверь распахнулась, и в комнату вошла девушка.

— А, вот и господарка Тарская, — улыбнулся Рене, хотя Роман и так об этом догадался. Дочь Годоя была, без сомнения, красива, но не красотой принцессы или королевы. До Ланки, во всяком случае, ей было далеко. Более всего Герика подошла бы в жены богатому купцу или немолодому, остепенившемуся владетельному барону. Первое, что бросалось в глаза, — это мягкость и покорность. Ни следа кокетства и самолюбования, как у большинства придворных дам. К сожалению, девушка была напрочь лишена и задиристой солнечной отваги, так подчеркивавшей дерзкую красоту ее подруги, принцессы Иланы.

Тарская наследница для женщины была достаточно высокой, у нее была аппетитная фигура, нежная белая кожа, милое полудетское лицо с пухлыми губами и чудесными серыми глазами. Однако самым необычным (будь в дочери Михая поболе огонька, это свело бы с ума многих) были роскошные волосы, отливающие всеми оттенками от серебристого до золотисто-рыжего. Разноцветные солнечные локоны, признак «смешанной» в стародавние времена людской и эльфийской крови, были заплетены в две толстенные косы, которые тарскийка не удосужилась перевить хотя бы ниткой жемчуга.

Герика застенчиво улыбнулась принцу, потом, заметив Рене и Романа, осеклась, пролепетала что-то вроде того, что уходит, поставила, почти уронила на стол корзиночку с какими-то травками и выскочила прочь, неловко зацепив дверной косяк. Рене улыбнулся и вышел вслед за тарской наследницей, оставив либра наедине с больным.

— Как я могу идти в этом платье? Ты думаешь, что говоришь? — Марита возмущенно уставилась на свою племянницу.

— Глупости! Мы просто поглядим из сада, и ты покажешь мне своего рыцаря.

— А если меня увидят…

— Никто не увидит. Ну, нельзя же быть такой трусихой. Дедушка знает, что ты у нас. Он, конечно, отца не любит, но ссориться с ним не станет. А хочешь, я попрошу Стефана, чтобы он пригласил тебя на прием? Он позволит, он очень хороший, только больной. Но мы с отцом его ужасно любим. Если Стефан скажет, тебе найдут платье. Я бы отдала тебе свое, с незабудками, но оно короткое.

— Успокойся, Белочка. Я только хочу посмотреть. Я знаю, что там могут быть только дворяне, да и сопровождать меня некому…

— Как это некому, а мой отец? Знаешь, если Стефан попросит Герику, она ему отдаст любое платье. Правда, она толще тебя, и волосы у нее светлые, но у меня есть очень хороший пояс.

— Белочка, милая, это неприлично.

— Ну и дура! Смотри тогда на твоего рыцаря в окно, а он в это время в кого-нибудь влюбится.

Герцог Рьего галантно довел Герику до ее покоев и раскланялся, выразив надежду на скорую встречу на приеме. Девушка робко кивнула и поспешила скрыться за дверью. Рьего задумчиво погладил золотой браслет на руке и пошел прочь. Встреча с дочерью Михая напрочь выбила его из колеи. Не то чтобы девушка не понравилась адмиралу, скорее наоборот. Герика внешне ничем не напоминала своего неприятного отца, а ее фигуре и волосам позавидовала бы любая красавица. Дело было в другом — они рука об руку прошли через весь замок, и за это время Герика не сказала ни одного слова, только виновато улыбалась.

Когда-то много лет назад капитан Счастливчик Рене выиграл в карты у купца из Эр-Атева узкоглазого мальчишку, который на поверку оказался пятнадцатилетней девочкой. Потом Ирия составила счастье одного из помощников Рене, научилась звонко смеяться и заигрывать с мужчинами, но когда он ее увидел впервые, на смуглом личике была такая же ничего не выражающая улыбка, а в глазах тот же ужас, что и у наследницы Тарски. Если до сего момента Рене только подозревал, что Михай Годой человек страшный, то теперь сомнения исчезли. Довести до состояния забитого животного собственную дочь мог только мерзавец. Знать бы еще, имеет ли этот мерзавец какое-то отношение к тому, что произошло в Ласковой пуще и другим странным событиям, вести о которых стали приходить в Эланд.

— Мне кажется, ты нашел не лучшее место для размышлений, — скрипучее ворчанье вывело Арроя из задумчивости, и тот не сразу сообразил, что с ним заговорил Жан-Флорентин. Философский жаб честно молчал весь день, но, похоже, его терпение иссякло. Впрочем, Рене был рад любому поводу отвлечься от мыслей о Михае.

— Как тебе нравится Высокий Замок?

— Это очень древнее место. Мне кажется, чем быстрее ты отсюда уедешь, тем будет лучше.

— Почему ты так думаешь?

— Потому, что тебя пытались отравить. О люди, зловещие порождения крокодилов…

— Погоди, ты меня не путай. Кто, когда и почему крокодилы?

— Крокодилы ни при чем. Они не виноваты. Просто так говорится. Яд был в вине, что стояло в твоей спальне, а кто его принес, я не знаю.

— Весело. Но как ты сумел…

— О, есть многое, друг Рене, что тебе и не снилось. Я не хотел отвлекать вас по пустякам, тем более что яд был плохонький. Я думаю, мы скоро все узнаем… Своевременно или несколько позже. Тайное всегда становится явным, но, похоже, сюда идут.